Истории, написанные при свече - Людмила Вячеславовна Федорова

я наслаждалась её пением, и праздник входил в мою душу.

Спустя три дня я захотела проведать Лукерью и пришла в избушку, в которой она жила. Я застала девушку за варевом.

– Что ты готовишь, Лукерья?

– Щи готовлю, добрая барыня, угощайтесь, я много наготовила, понесу нищим, пусть они тоже покушают…

Я села за стол, Лукерья поставила чугунок, всё вокруг заполнилось приятным ароматом, я с аппетитом съела свою порцию, подметив:

– Вкусно ты готовишь, Лукерья, твои щи вкуснее даже французских деликатесов! И какое же у тебя щедрое и милосердное сердце, что, живя так скромно, ты заботишься о тех, кто ещё беднее! Я хочу помогать тебе, давай я принесу с кухни еды, и мы вместе сготовим что-то нищим и сиротам!

Лукерья умилилась и изрекла:

– Барыня, милая вы моя, какая же вы добросердечная! Я с радостью приму вашу помощь, потому что она мне очень нужна!

– Я милосердию учусь у тебя, Лукерья. И не называй меня барыней, обращайся на ты и называй просто Татьяной! – ответила я.

Я принесла всё для пирога с брусникой, и мы взялись за дело. Как же ловко всё выходило у Лукерьи!

– Смешная ты, Татьяна! Не умеешь готовить! Сразу видно, что барская дочка! – по-доброму смеялась Лукерья, а я училась, и мне не было обидно.

Потом Лукерья налила кипятку, и мы скушали по кусочку пирога, а затем отправились в нищие семьи, сиротские приюты, дома престарелых в Москве. Как же приятно было помогать другим!

– Лукерья, а что ты ещё умеешь делать? – спросила я.

– Вышивать… – ответила Лукерья скромно.

Мне стало стыдно, потому что я умела вышивать, но из лени давно не делала этого.

– Лукерья, я хочу вспомнить, как вышивают, помоги мне, пожалуйста… – попросила я.

За несколько дней труда я сделала прекрасный подарок маме, и была счастлива.

– Лукерья, а у тебя есть мечта? – спросила однажды я.

– Знаешь, Татьяна, я бы хотела научиться читать и прочесть Библию… – ответила скромно Лукерья.

– Давай научу! Приходи в мою светлицу каждый вторник, я буду давать тебе уроки чтения! – загорелась я.

Лукерья оказалась старательной ученицей и за два месяца освоила грамоту. Тогда я тожественно вручила ей Библию. Её очи сияли благодарностью и счастьем, она молча поклонилась мне, но я поняла, что она хотела сказать и попросила её:

– Не надо мне кланяться, благодари Господа, не меня…

Потом мы виделись редко, но на Пасху я пришла поздравить её, и мы снова готовили снедь и раздавали бедноте.

Как же весело мы встретили Пасху! Мы похристосовались, наверное, со всей Москвой!

– Лукерья, я такая счастливая! Ты научила меня радоваться жизни и помогать другим! Спасибо тебе! – изрекла искренно я.

– Благодари Христа, Татьяна, не меня…

– Давай поклянёмся быть названными сёстрами! – предложила вдруг я.

– Конечно, Таня, милая моя подруга, добрая моя названная сестра! – нежно ответила Лукерья, и в тот торжественный весенний Пасхальный день мы принесли клятву быть названными сёстрами…

Я побежала сообщить об этом родителям, я сияла от счастья, мне хотелось кричать всем от радости об этом событии.

Когда же я вошла в гостиную с бархатными стенами, отец был хмур, а мама плакала.

– Отец, матушка, что случилось? Я пришла рассказать вам радостную новость и поздравить с Пасхой!

– Дочь, какая сейчас может быть радость и Пасха?! Мы разорены и вынуждены продать имение с крестьянами! Мы будем сами всё делать! Это ужас, кошмар! – плакала мама.

– Дочь, собирай вещи, через полчаса мы уезжаем на съёмную квартиру, а в имение приедет его новая хозяйка, помещица Мёдова… – тихо со скорбью произнёс отец.

– А Лукерья?! – испуганно спросила я – мы – названные сёстры!

– Прости, доченька, мне тяжело это говорить, но Лукерья теперь собственность Графини Мёдовой…

Я была знакома с графиней и знала, как жестока она со своими крепостными крестьянами, как безжалостно она морит их голодом и сечёт за самые мелкие провинности. Я ужаснулась и промямлила:

– Мама, папа, как так?! Могу я спасти подругу?

Родители с грустью посмотрели на меня и ответили:

– Ты могла бы спасти не только подругу, но и нас от нищеты, если бы вышла замуж за сына графини Мёдовой!

– Что ж, значит быть свадьбе! – решительно сказала я – Бог мне в помощь!

Скоро родители сообщили о моём решении суровой графине.

– Что ж, лето – самое подходящее время для венчания! – важно произнесла графиня – Прохор, познакомься с невестой!

Когда вышел Прохор Самсонович, некрасивый юноша, я заплакала, потому что мечтала, что мой жених будет галантным и красивым, и будет любить меня, а Прохор был некрасивым, вычурно одетым молодым человеком без манер.

«Как я буду жить с ним?! Как можно венчаться без любви?! Он мне противен!» – думала я.

Потом я взяла себя в руки и сделала реверанс со словами:

– Мне очень приятна эта встреча, Прохор Самсонович…

Я очень удивилась, когда Прохор ответил с нежной интонацией:

– Я тоже рад видеть вас, милая Татьяна Ильинична! Вы оказываете мне большую честь тем, что согласились стать моей женой…

– Но… – удивлённо спросила я – Разве вы не такой же сухой и жестокий, как ваша матушка? Я оказываю вам честь? Я не ожидала, если честно таких слов…

– Поверьте, хотя я некрасив и очень стеснителен, я умею любить и всегда останавливал и не поддерживал матушку в жестоком обращении с крестьянами…

Мне сразу после этих слов стало легче.

«Я думаю, я смогу полюбить его, хотя он и не красавец: он добр. А вдруг мне так только показалось?» – мучительно подумала я.

– А вы бы не могли бы дать вольную моей подруге, крестьянке Лукерье? Вы теперь хозяин поместья… – решила я проверить его.

– С великим удовольствием, любезная Татьяна Ильинична! Я рад угодить вам! – ответил Прохор.

Я очень обрадовалась, когда вольная грамота для Лукерьи оказалась у меня в руках.

– Простите меня, Прохор Самсонович, я удалюсь, чтобы вручить вольную грамоту своей подруге и попрощаться с ней… – сказала минорно я, думая: «Как печально, что я больше не увижу Лукерью, и как хорошо, что она стала свободным человеком…».

– Зачем прощаться? Вы можете видеться со своей подругой, когда захотите, даже когда станете моей женой! – заботливо изрёк Прохор.

Мне стало легко и светло на душе, как на Пасху, и я с волнением спросила Прохора:

– И вы, дорогой мой жених, не осуждаете меня за дружбу со служанкой?

– Нет, не осуждаю. Вы – Ангел, Татьяна Ильинична, и если вы с кем-то дружите, значит это достойнейший человек… – с улыбкой ответил мне Прохор.

Я побежала к Лукерье и радостно закричала с порога:

– Лукерья, подруга, ты – свободный человек! Новый барин подписал тебе вольную грамоту! Приходи ко мне не как служанка, но как подруга!

Я поняла по её лицу, что Лукерья опешила.

– Ты не рада? – удивилась я.

– Рада, но как ты этого добилась, Татьяна?

– Я выхожу замуж за нового барина! – призналась я.

– Ты идёшь ради меня на такие жертвы?! –