Невидимый (Invisible) - Пол Остер

Какие чувства у меня к этому человеку? Очень сложные, неоднозначные, смесь сочувствия и безразличия, дружбы и настороженности, преклонения и непонимания. У Р.Б. много превосходных качеств. Глубокий ум, прекрасные манеры, веселый, щедрый. После аварии с Папой он не отвернулся от нас и стал нашей поддержкой на многие года. Он вел себя очень прилично с Мамой, благородный компаньон, помогающий и обожающий ее, всегда рядом в любых трудностях. Мне не было двенадцати лет, когда наш мир замкнулся, сколько раз он вытягивал меня из трясины печали, ободряя меня, гордясь моими смешными достижениями, прощая мои подростковые страдания? Столько положительных качеств, столько благодарности ему, и, все равно, я никак не могла принять его полностью. Связано ли это было с нашими столкновениями в мае 68-го, теми лихорадочными майскими неделями, когда мы находились в непрекращающейся войне друг с другом, отчего и образовалась между нами трещина? Возможно. Но мне хотелось бы думать о себе, как о человеке, не старающемся помнить плохое и прощающим других — и в глубине я верю, что простила его давным-давно. Простила, потому что я улыбаюсь, когда вспоминаю то время и не чувствую никакой злости. А что во мне — это сомнение, и оно начало вызревать во мне много месяцев ранее — тогда осенью, когда я влюбилась в Адама Уокера. Дорогого моему сердцу Адама, пришедшего к Маме с теми ужасными обвинениями против Р.Б. Невозможно поверить в них, но сейчас, после стольких лет, сейчас, после размышлений и бесконечных раздумий, почему Адам рассказал такое, становится очень трудно верить во что-то одно. Конечно, между Адамом и Р.Б. пробежала кошка, конечно, Адам решил, что будет лучше для Мамы отменить свадьбу, и тогда он придумал историю, чтобы напугать ее и изменить ее решение. Ужасную историю, слишком ужасную, чтобы была правдивой, и тут-то он и просчитался; но Адам был по сути хорошим человеком, и если он думал, что в прошлом Р.Б. было что-то отвратительное, значит, так и было. Отсюда и мои сомнения, усиливающиеся во мне с годами. Но я не могу судить никого на основании лишь моих сомнений. Должно быть доказательство, а если его нет, я должна верить Р.Б. на слово.

5/11. Ответ от Р.Б. Он пишет, что живет вдали от людей, в доме, вырубленном из одного большого камня, с видом на океан. Дом называется Лунным Холмом, а удобства довольно примитивны. Окна — пробитые в камне отверстия без стекол. Ветер беспрепятственно влетает в дом, дождь — тоже, а также — насекомые и птицы, и совершенно нет никакой разницы между нахождением внутри дома и снаружи. У него есть электрический генератор, но машина часто ломается, и половину времени они проводят с керосиновыми лампами. Всего живет четыре человека в доме: смотритель-мастер-на-все-руки Самуэль, старая кухарка Нэнси и молодая служанка Мелинда. В доме есть телефон и радио, но нет телевизора, почта не доставляется, и нет водопровода. Самуэль ходит на почту в город (двенадцать миль), а вода хранится в деревянных хранилищах над раковинами и туалетом. Вода для душа набирается в пластиковые пакеты, которые вешаются на крюк над головой. Пейзаж и цветущий и в то же время бесплодный. Многочисленные растения — повсюду (пальмовые деревья, гевеи, сотни видов диких цветов), и в то же время вулканическая поверхность усыпана торчащими повсюду камнями и булыжниками. Земные крабы гуляют по саду (он описывает их как маленькие танки, доисторические создания, принадлежащие скорее ландшафту луны), и от постоянного нашествия кровососущих насекомых, а так же присутствия тарантул, все спят в кроватях с защитными сетками. Он проводит свое время в чтении (последние два месяца он основательно штудирует Монтеня) и пишет заметки к мемуарам, которые он надеется начать в скором будущем. Каждый вечер он ложится в гамак возле окна в гостиной и снимает на видео закат. Он называет его самым потрясающим представлением на Земле.

Мое письмо вызвало в нем ностальгию, пишет он, и он сожалеет, что позволил удалиться себе от меня. Однажды мы были очень близки, очень хорошими друзьями, но после расставания с моей матерью он решил, что не имеет права оставаться в тех же отношениях со мной. А сейчас, лед отношений был вновь разбит, и у него возникло намерение переписываться со мной — полагая, что и я захочу этого.

Ему было очень жаль услышать о смерти моего мужа, очень жаль узнать о моих трудностях ближайших лет. Но ты все еще молода, добавляет он, чуть за пятьдесят, столько много впереди, и ты не должна терять надежду.

Это были заезженные от постоянного употребления фразы, но я чувствую, что он не кривит душой; да и кто я такая, чтобы отвергать добрые жесты честных намерений? Правда в том — я тронута.

И тогда, внезапное решение. А почему бы и не съездить к нему? Надвигаются праздники, пишет он, и, возможно, внезапный бросок через океан принесет что-нибудь хорошее. В доме есть несколько спален, и найти комнату для меня не представляет трудности. Как он будет счастлив вновь увидеть меня, провести немного времени вместе после стольких лет. Он пишет в письме свой телефонный номер, если мне будет интересно.

Интересно ли мне? Трудно сказать.

5/12. Информации об острове совсем немного. Я прочесала весь интернет, где нашла лишь пару коротких поверхностных историй и немного туристической информации. Плоские описания плохим языком, банальные до абсурдности: сияющее солнце… прекрасные пляжи… самая голубая вода в этом райском уголке.

Я нахожусь сейчас в библиотеке, и выходит так, что нет ни одной отдельной книги, посвященной Квилии — только небольшое количество статей, похороненных в многочисленных томах об этом регионе. Во время до-Колумбовой эпохи остров был населен индейцами Сибонеи, покинувшими это место впоследствии и замененными Араваками, которых в свою очередь вытеснили Карибы. Во время колонизации в 16-ом веке голландцы, французы и англичане проявили интерес к острову. Были столкновения с индейцами, столкновения между европейцами, а, когда начали прибывать чернокожие рабы с Африки, смертей прибавилось. Наконец, в 18-ом веке остров был признан ничейной зоной, поделенной между французами и англичанами, но после Семилетней войны и Парижского соглашения французы покинули остров, и Квилия перешла под контроль Британской империи. В 1979 году остров обрел независимость.

Пять миль в длину. Сельское хозяйство, рыболовство, кораблестроение и ежегодный отстрел одного кита. Население — три с половиной тысячи — в основном, выходцы из Африки, но также и потомки карибов, англичан, ирландцев, шотландцев, азиат и португальцев. Одна книга сообщает, что большая группа шотландских моряков попала на Квилию в 18-ом столетии. У них не было возможности вернуться домой, так что они поневоле остались здесь и перемешались с чернокожим населением. Двести лет спустя, результатом этого смешения стала раса рыжих африканцев, голубо-глазых африканцев и африканцев-альбиносов. Как пишет автор: Остров — лаборатория человеческих возможностей. Он опровергает наши устоявшиеся идеи о человеческих расах — и, возможно, полностью разрушает идею расы, как таковой.

Неплохая фраза. Лаборатория человеческих возможностей.

5/14. Трудный день. После обеда я поняла, что сегодня ровно четыре месяца после того, как у меня были последние месячные. Означает, что уже началось? Я ожидала знакомые неприятные ощущения, что буду раздраженной, и что кровь появится как всегда. Я не говорю о способности рожать детей. Я никогда и не хотела этого. Александр почти уговорил меня для этого, но мы разошлись прежде, чем что-нибудь началось. Со Стефаном вопрос о детях не возникал никогда.

Нет, я не о детях. Я слишком стара для этого, даже если бы я и захотела. Это о том, что я больше не женщина, что женственность покидает меня. Сорок лет я была горда своей кровью. Я была рождена под проклятием счастья, разделенного мной с каждой женщиной на свете. А сейчас я отрезана от них, как бы кастрирована. Чувствуется, как начало конца. Женщина в после-менопаузе — сегодня, старушенция — завтра, а потом — могила. Я слишком устала, чтобы плакать.

Наверное, я должна поехать на Квилию, несмотря на все мои сомнения. Мне нужно встряхнуться, вдохнуть свежего воздуха.

5/17. Только что говорила с Р.Б. Странно слышать этот голос снова после стольких лет, но он звучал довольно живо, в полном порядке. Когда я сказала ему о том, что решила принять его приглашение, он начал кричать в трубку. Превосходно! Превосходно! Какая прекрасная новость!

Через месяц (по словам Р.Б.) мы будем пить ромовые пунши Самуэля, по очереди снимать закаты и проводить лучшее время в нашей жизни.

Я закажу билеты завтра. Пять дней в конце июня. Вычесть два дня на дорогу, и остается три дня на Квилию. Если все будет прекрасно, я всегда могу остаться на еще некоторое время. Если будет не так, я полагаю, три дня я смогу выдержать.