ЭмоБоль. Сны Кити - Антон Соя

Она летела, и её душа летела рядом и пела песню абсолютной свободы. Страх ушёл. Боль и сомнения остались внизу. Её руки обвивали тонкую жилистую шею Игоря, а ноги обвились вокруг его стройной талии. Правой рукой Игорь крепко прижимал Кити к себе, обхватив её спину в районе лопаток, как раз там, где заживали проколы от крюков. Левой рукой надёжно и в то же время нежно подхватил попу Кити, которая почти целиком поместилась в его широкую ладонь. Тонкая непрочная ночнушка задралась, зацепившись за острую «кристину» в лобке. Кити смотрела Игорю в глаза. В бездну его глаз. Теряя контроль над собой, она чувствовала, как над левой пульсирующей ладонью Игоря в ней закипает жидкий огонь желания. «Мой Егор вернулся», — схватилось ускользающее сознание Кити за скользкую спасительную ниточку неправдоподобной, но такой желанной мысли.

Их губы слились в бесконечно жадном обжигающем поцелуе. Они пили друг друга с отчаянной страстностью и не могли утолить свою жажду Их тела парили в восходящей струе тёплого воздуха, танцуя вечный танец любви вместе с Землёй и Луной, с каждым ритмичным взмахом крыльев двигаясь всё выше навстречу небесному холоду Маленькие руки Кити освободили от одежды и неистово ласкали вздымающуюся плоть крылатого юноши, а глаза продолжали пожирать его светящиеся счастьем глаза. Глаза Егора!

Кити поняла, что Игорь вошёл в неё по горячей волне удовольствия, пронзившей её выгнувшееся дугой тело. «И совсем не больно, — подумала она, — вот и всё, прощай, маленькая Катя, привет, взрослая Кит. Спасибо, Егор». Рубиновые капли зёрнышками граната полетели на землю с вестью о рождении новой женщины. Кити, чувствовала, как горячая струйка крови бежит по бедру, но не видела, как её кровь мешается с кровью Игоря, бегущей из раны на его боку. Один из принцев всё-таки успел его ранить в отчаянном броске. Игорь, горящий от страсти и желания, тоже не видел и не чувствовал своей раны. Он ничего не видел, кроме горящих ярче звёзд глаз Кити. Смерти нет, пока они сжимают друг друга в объятиях. Теперь обе руки Игоря опустились вниз и сжали её узкие бёдра, помогая Кити удержаться в бешеном ритме любовного вальса. Кити полностью отдалась растущей волне удовольствия внутри себя, пытаясь одновременно удержаться на ней и не выпускать её из себя. Прерывистое дыхание вырывалось из ртов небесных любовников облачками белого пара. Глаза Игоря вдруг стали больше неба и рассыпались салютом разноцветных звёзд. Волна в Кити доросла до размера девятого вала и выплеснулась, накрыв её с головой, в утробе взорвалась глубинная бомба удовольствия, и девушка закричала так, что разбудила-растрясла тучи над родным городом. Но услышала она только победный гортанный крик Игоря. Запредельный громоподобный крик, на который небо отозвалось ослепительной толстенной жёлтой ветвистой молнией, чуть не опалившей крылья Игоря. За молнией последовал раскат настоящего небесного грома, словно эхо любовного рыка крылатого любовника.

Воздух мгновенно стал совсем холодным. От небесных тел счастливых влюблённых, кружащихся в нежных объятиях, повалил густой белёсый пар, закручиваясь и сплетаясь в кружева дымчатого тумана. И разверзлись хляби небесные. И на изнывающий от жары северный город хлынул африканский неистовый ливень. Как неистощимый страстный любовник, стремился он утопить в своей любви разгорячённую землю, залить её ласками упругих струй, умыть, утолить её жажду и дать долгожданный покой. «Счастье есть! — поняла насквозь промокшая счастливая Кити в объятиях любовника, парящего в стене дождя над бездной. — Счастье любить и быть любимой. Счастье дарить свою любовь любимому человеку. Вот так, и только так». Кити с силой закрыла глаза, чтобы навсегда сфотографировать в памяти счастливый миг. А открыть глаза уже не смогла. Ей показалось, что она задыхается под ледяным водопадом в утреннем враждебном небе. Потом она поняла, что выскользнула из объятий Егора-Игоря и со страшной скоростью несётся вниз. Но испугаться Кити не успела, потому что всё исчезло.

* * *

— Ты ходила во сне?

— Нет, я летала во сне.

— Значит, ты ещё растёшь?

— Нет, значит, я уже выросла.

Глава 29

«Эйфория». Разговор по душе

— Она проснётся? Она поправится? Это не инсульт? Насколько её состояние опасно?

— Маргарита! Всё под контролем. Она вне опасности. Вы с её отцом всё правильно сделали. Сработали быстро и оперативно. Здесь с ней всё будет в порядке. У нас в «Эйфории» сейчас работают лучшие специалисты в городе. Катя просто очень крепко спит. Лёгкая кома, или глубокий сон. Искусственно будить её пока мне не хотелось бы. Могут быть осложнения. Нужно запастись терпением. Если хотите, можете дежурить и днём и ночью. Катин отец разрешил Вам посещать её. Если нужно, разрешим ещё кому-нибудь. Всё будет хорошо. Ни одна из жизненно важных систем не нарушена. Ну а что там с психикой, пока рано что-либо констатировать. Так ведь там и раньше не всё ладно было.

— Умеете вы утешить, Юрий Олегович. Кити не сумасшедшая!

— Конечно нет. Она не сумасшедшая, она — душевнобольная, к тому же сомнамбула. Ходит во сне по ночам голая по крышам, пишет книги под мужским псевдонимом и искренне ненавидит придуманного писателя. Но, учитывая, сколько Катя пережила за свою короткую жизнь, я нисколько не удивлён.

— Юрий Олегович! Вы же обещали!

— Я обещал молчать как рыба про историю с книгой. И молчу. Это часть моей работы. Врачебная этика. Просто напоминаю тебе, как ты была тогда напугана и сбита с толку после похода в издательство и попытки выяснения с ними отношений. Когда ты узнала, что текст «ЭмоБоя» им предоставила твоя подруга Катя, ты прибежала ко мне, и правильно сделала. Наша стратегия сработала. Ты ничего не сказала подруге, поддакивала ей во всём, и вы счастливо прожили почти три года. Теперь Катя в лёгкой коме лежит в моей клинике, а ты сидишь напротив меня, и у тебя, как всегда, масса вопросов. Задавай, не стесняйся. Только сначала вдохни глубоко, продышись и расскажи мне ещё раз спокойно, как всё случилось.

Рита послушно набрала воздуха в лёгкие, задержала дыхание, шумно выдохнула и повторила процедуру несколько раз. Успокоиться не удавалось, истерика продолжала колотиться в её сердце, а пережитый с утра ужас продолжал накатывать нервными волнами. «Господи, пусть она очнётся здоровой! Пусть с ней всё будет хорошо. Если Ты спасёшь её, я готова отпустить её!» — каруселью крутилось у неё в голове, путая мысли и сбивая с толку.

— Она в последние дни стала совсем не своя. Что-то скрывала от меня. Всё время тайно таскалась на эту чёртову крышу. Искала там кого-то или ждала, не знаю. Мне не говорила. Сегодня утром я пришла с работы, а её нет. Я рванула на крышу, и тут пошёл ливень. Такой сильный ливень, что я думала, что меня сейчас смоет с крыши. Стало темно, ничего вокруг на расстоянии метра не было видно. Я сидела на корточках у трубы, насквозь мокрая, и боялась увидеть Кити, когда кончится ледяной дождь и я открою глаза. И боялась не увидеть её. В общем, боялась. Ливень кончился так же внезапно, как начался, и сразу стало светло. Голая, беззащитная Кити лежала в двух шагах от меня на чистейшей, вымытой ливнем крыше. Она свернулась калачиком на левом боку, как всегда во сне. Я потрясла её за плечо, она никак не отреагировала, только голова безвольно откинулась назад, гулко ударившись о железо крыши. Я запаниковала. Дежавю. Три года назад у меня в квартире Кити уже впадала в подобное состояние. Дыхание у Кити еле угадывалось, сердце билось с явной задержкой. Вызывать «скорую» не стала, они тут же вызвали бы ментов, да и доверия у меня к ним нет. Нести Кити домой на руках побоялась, крыша стала очень скользкой после дождя. Я позвонила Вам, а потом отцу Кити. Дальше Вы знаете. Но зачем я только Вас слушала? Зачем потакала ей, почему не помешала?

— Потому что тогда всё могло бы кончиться гораздо хуже. Нельзя будить сомнамбул, нельзя параноикам пенять на их ненормальность. Ты всё сделала правильно и сберегла Кити и свой уютный мир.

— Не сберегла. Когда я рылась в её вещах в поисках одежды для больницы, нашла дневник, который она вела тайно от меня. Теперь мне многое стало ясно.

— Что, например?

— Что она тяготится мной, и мы не можем больше быть вместе. Но это сейчас не важно. Главное, чтобы она очнулась. И чтобы была здоровая. Вы же не подведёте меня, Юрий Олегович?

— Отец Кати сказал, что она с детства была гиперчувствительной, много фантазировала. Можно сказать, жила в собственном мире. Часто придумывала себе друзей. Несколько раз они с женой видели, как она ходит во сне с закрытыми глазами. Но после смерти жены он ничего подобного не видел. Он считает, что ты, Маргарита, очень плохо влияешь на его дочь. Считает, что Катя не живёт своей жизнью. Так что если ты действительно решила с ней расстаться, он будет рад.