«Летучий голландец» Третьего рейха. История рейдера «Атлантис». 1940-1941 - У. Мор

В одной австралийской газете того времени я прочитал: «Одна из самых горьких обид, которую пережили некоторые моряки, связана с их приемом в Британской Восточной Африке после освобождения. Королевский военно-морской флот имел специальную организацию, занимающуюся вопросами освобожденных пленных, армия тоже. Торговые моряки оказались, как никому не нужные дети, оставлены за порогом».

Борьба с чиновничеством объединяет народы! В то время как британские крейсера следовали за «Дурмитором» в Могадишо, мы на «Атлантисе» не без раздражения слушали передачу нашего министерства пропаганды, высмеивающую неспособность британского ВМФ найти и уничтожить единственный немецкий рейдер.

Глава 13

Этот дартмутский[21] вид

Томительной тропической ночью норвежский танкер, застопорив машины, покачивался на волнах в Индийском океане. Его команда, вооружившись винтовками, стояла на палубе, глядя в темноту, откуда приближался катер. На нем находился одетый в безукоризненную форму британский офицер и два матроса.

Катер подошел к борту. Несколько мгновений он двигался вдоль черной громады корпуса: офицер смотрел вверх, на палубу судна, люди с палубы настороженно глядели вниз — на него. Когда катер приподнялся на очередной волне, офицер ухватился за нижнюю цепь ограждения и секундой позже уже стоял на палубе судна. Левой рукой он расстегнул форменный китель, правой сорвал эмблему британского адмиралтейства — увитый цепью якорь. Еще одно движение, и на его голове оказалась немецкая военная фуражка, а в руке — пистолет.

— Я офицер военно-морского флота Германии, — сказал он. — Вы — мои пленные.

10 ноября 1940 года наш летчик во время облета территории заметил «Оле Якоб». А Рогге спланировал операцию таким образом, чтобы исключить использование орудий, спасти танкер от уничтожения и сохранить ценный приз. А уж на мою долю выпало переодевание и лицедейство. Я временно стал лейтенантом Королевского ВМФ — эта метаморфоза осталась незамеченной британским адмиралтейством, так же как и временное превращение «Атлантиса» в британский вспомогательный крейсер «Антенор».

А получилось вот как…

Когда летчик сообщил информацию о танкере, мы стали размышлять, каким образом захватить судно неповрежденным. «Оле Якоб» был слишком ценным призом, чтобы его уничтожить. Проблема осложнялась тем, что достаточно одного снаряда, чтобы на танкере вспыхнул пожар. Но как же обойтись без снарядов?

Рогге сказал:

— Все очень просто. Вы, Мор, станете британским офицером, а «Атлантис» соответственно британским судном. Мы захватим «Оле Якоб» хитростью.

На этой стадии войны мы получали из Берлина ежедневные разведывательные донесения, содержавшие название британских вспомогательных крейсеров и их оперативных зон. Эта информация поставлялась не тайными агентами, а являлась результатом деятельности криптографов Кригсмарине, расшифровывавших перехваченные британские радиограммы. Информация была в высшей степени надежной, но, поскольку процесс дешифровки занимал много времени, она поступала к нам с опозданием в две-три недели и посему обычно бывала бесполезной в оперативном отношении. Сообщения из Берлина давали нам некую укрупненную основу. По крайней мере, мы знали хотя бы океан, в котором находится противник. Название судно «Антенор» было выбрано как раз потому, что о его действительном нахождении в этих водах вполне мог знать норвежский капитан.

Темной беззвездной ночью мы приблизились к танкеру. Я вышел из своей каюты. Совершенный продукт Дартмута! Во всяком случае, я на это рассчитывал, поскольку имел немало сомнений относительно своего нового облика. Хотя в первый момент я почувствовал себя вполне удовлетворенным «английским видом» своей персоны, несколько взглядов в зеркало заставили меня заподозрить, что я выгляжу именно тем, кто я есть, — немцем, нацепившим чужую форму. И чем дольше я смотрел в зеркало, тем больше убеждался в своей правоте. Даже британское снаряжение, которое я позаимствовал вместо моего кожаного ремня, к которому была пристегнута кобура, приобрело какой-то агрессивно немецкий вид. Но больше всего меня беспокоила фуражка. Под каким углом ее носят британские офицеры? Соблюдается ли сейчас «угол Битти»?[22] Но возможно, я волновался напрасно, поскольку, хотя Каменц, глядя на меня, ехидно расхохотался и сообщил, что мне не удастся никого обмануть, Рогге одобрительно кивнул и сказал: «Сойдет».

Наши мощные прожектора замигали:

«Это британский вспомогательный крейсер „Антенор“. Какое судно?»

После паузы последовал нерешительный ответ:

«Норвежский танкер „Оле Якоб“.»

Еще одна пауза, и снова сигнал:

«Пожалуйста, не преследуйте нас».

«Остановитесь», — просигналили мы.

Но «Оле Якоб» медлил. Он казался неуверенным и робким, как старая дева, которую ночью в парке остановил незнакомец.

Сигнал с «Оле Якоба»:

«Почему вы останавливаете нас?»

Наш ответ:

«Это британский вспомогательный крейсер…»

Но «старой деве» этого оказалось мало. Ей требовалось нечто большее, чем наше заявление. Ее радист послал в эфир крик о помощи QQQ — сигнал, которого мы опасались больше всего. И тем не менее мы не открыли огонь. Вместо этого мы со всей властностью, на которую способны британские военные моряки, потребовали, чтобы норвежцы прекратили использовать радио и немедленно остановились, поскольку нам необходимо поговорить с капитаном.

Радио замолчало. Мы хорошо представляли себе негодование моряков: эти подозревающие всех британцы вынуждают нас терять драгоценное время, когда мы так спешим… Вместо того чтобы сто раз проверять наши документы, лучше бы искали немецкие рейдеры.

Обмен сигналами продолжался еще несколько минут, но все же танкер подчинился, начал снижать скорость и остановился.

Я забрался в катер. Рядом со мной стояло два матроса. Было сделано все, чтобы со стороны казалось: кроме нас в нем ничего нет. Но под брезентом прятались еще семь наших товарищей, вооруженных пистолетами, автоматами и ручными гранатами.

Нам пожелали удачи, и спектакль начался. Мне казалось, что я чувствую волны сомнения и подозрительности, исходившие от танкера. Никогда еще приближающееся судно не казалось мне таким пугающе огромным, никогда еще оно не было таким откровенно враждебным. Мы видели, что несколько норвежцев собрались у орудия. Многие наверняка прятались в тени. Никто не произнес ни слова. Зловещее молчание таило в себе угрозу. Мне все это категорически не нравилось. Какие-то они уж слишком подозрительные. Правая рука инстинктивно двинулась к кобуре. Но я сдержал этот естественный порыв. Если все пойдет не так, как мы рассчитывали, пистолет мне все равно не поможет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});