Глазами суицидника - Капан Паштиль

очень плохо выглядит.

Гриша тем временем подошёл к подзорной трубе и посмотрел в окулярное кольцо. Немного понаблюдав, он сказал:

– Замечательная идея, готовься, мы скоро отправляемся. Теперь я буду твоим проводником, надеюсь, ты не против?

Симон от неожиданности не нашел слов, чтобы сразу ответить. Он ни как не ожидал, что тесть согласиться, да ещё так быстро, да ещё и сопроводит. Но раз всё так удачно складывается, значит скоро будет новая встреча с Галушкой.

– А из холодного тумана можно сделать облако для сновидения? – спросил Симон ещё немного не доверчиво, но мысленно уже в гостях у Галушки.

– В принципе можно,– ответил Гриша, – только не сильно старайся, качество изображения будет намного хуже. Холодный туман предназначен для создания предметов, а до тёплого идти у тебя, наверное, терпения не хватит.

Симон улыбнулся и кивнул. Конечно же не хватит. Выдержке и сдержанности этой душе ещё придётся поучиться. А вот не задерживаться он очень хорошо умеет и поэтому незамедлительно подошёл к источнику и пропустил туман через себя. Что разница в тумане есть, это он тоже почувствовал. Было ощущение, что он затянулся ментоловой сигаретой, или холодный освежающий вкус во рту после сосательной конфеты мяты с эвкалиптом. Ещё одно приятное воспоминание подумал Симон, однако со своей работы он не сбился, слишком было велико желание отправиться на свидание к любимой, и он создал небольшое облако. Раз материал плохо подходит для сновидения, то и с сюжетом он заморачиваться сильно не стал. Также как и в прошлый раз, они будут беседовать в изображении её спальни.

Отправляться с тестем на землю Симону было на много спокойней и даже комфортней, нежели с мастером или главой рода. Гриша стал родственной душой, их многое объединяло, тесть стал наставником и опорой. Симону теперь есть на кого положиться. Глава и мастер никогда не выражали негатива, всегда поддерживали, но это совсем другое. Если у Симона был какой-то вопрос, то ему было тягостно его им задавать. А если вопрос был не удобный, так он не задавал его вовсе. Такого дискомфорта рядом с тестем не было. С Гришей он был открыт полностью и самое главное тесть понимал Симона и сочувствовал. Ещё один показатель взаимопонимания был тот, что они прилетели на землю днём, и сейчас сидя на облачке, вдвоём наблюдали за своими близкими людьми. С мастером и главой они прилетали, когда уже все спали. Симон их не винил в этом, ни в коем случае. Понятно, что у них важные дела, но из-за таких небольших мелочей, меняется общее впечатление от совместно сделанной работы. Сейчас, когда они вдвоём смотрят на детей и на внуков, просто бальзам на душу. С родственной душой не только комфортно поговорить, но и просто посидеть и помолчать. Они с тестем то живо обсуждали малышей, то часами молчали, смотря на своих жён. Каждый думал о своём и никто не сбивал друг друга с мысли. Примечательно ещё и то, что никто не заметил одинокое не подвижное облако, целый день провисевшее на одном месте. Люди совсем перестали смотреть на небо. Когда стемнело и стало подходить время ко сну, Гриша обратился к зятю:

– В сновидение пойдёшь один, сейчас она ждёт тебя, поэтому мне там пока делать нечего. И ещё одна просьба к тебе. Я понимаю, что тебе будет сложно, но будь с ней построже, а то она совсем раскисла.

Симон кивнул. Сейчас они ждали пока вся их семья выключит в доме свет и забудется крепким сном. Гриша и Симон одновременно увидели, что Галушка уснула. Душа в оболочке, временно освободившись от тела, потихонечку парила вверх. Гриша сказал:

– Пора. Не забудь про мою просьбу, не будь мягким.

Симон вместе с облаком двинулся в сторону информационного потока, в котором сейчас была его супруга. Он на опыте, легко соединился с потоком, и через пару мгновений начал обратный отсчёт, три, два, один, он внутри сновидения. Первым делом, на что обратил внимание Симон, так это на картинку сна, она и в правду была плохого качества, как будто бы смотришь какую-то архивную программу по телевизору тридцати или даже сорокалетней давности. Это Симону очень не понравилось и он решил больше холодный туман не использовать для создания миражей. Галушка лежала на кровати отвернувшись к стене. Не поворачиваясь к нему лицом она с ним первая заговорила:

– Здравствуй Сима, я тебя ждала, ты очень долго не приходил.

– Здравствуй любимая, я к тебе пришел, потому что меня очень сильно беспокоит твоё состояние и твоё здоровье. Ты очень болезненно выглядишь.

– Да Сима, сказать, что у меня черная полоса в жизни, это ничего не сказать. После твоего ухода мир рушится вокруг меня. У меня просто тухнет свет в глазах. Тебя нету, моя сестра, которая поддерживала меня и выслушивала, нашла себе жениха, в город переехала. У неё роман и совсем другие заботы, мне теперь по душам и поговорить не с кем. Со здоровьем проблемы. Спина просто ужасно разболелась, лишний раз повернуться больно, да ещё и вирус подхватила, будь он не ладен, последние силы забирает. Меня не покидает чувство, что моя хорошая доля закончилась, нет больше радости, жить совсем не хочется и улучшения не просматриваются совсем, дальше будет только хуже. Я не хочу просыпаться, давай отсюда вместе уйдём туда, откуда ты всегда приходишь. Вдвоём нам будет легче, мы будем друг друга поддерживать и мы обязательно справимся, у нас всё получится.

Весь свой монолог она говорила, не смотря на мужа. Галушка по-прежнему лежала в одном положении, спиной к нему. Симон выдержал словесный натиск супруги. Ещё при жизни он усвоил, что ей нужно дать выговориться, если её не вовремя перебить, то не избежать скандала. Сейчас он придерживался той же тактики, как только у неё начали заканчиваться слова и она начала повторяться, Симон перехватил инициативу, и начал говорить свою речь, не забыв при этом наказ тестя, быть с ней по строже:

– Я вижу, как ты мучаешься, я даже представить не могу как тебе больно, но ты не должна падать духом. У нас двое прекрасных деток, они нуждаются в тебе. Что с ними будет, если тебя не станет? Их тоже с собой заберем? Каждый приходит на землю со своей миссией, со своей задачей. Я свою провалил, ты теперь хочешь, что бы я поломал и твою? Ты должна жить, крепись изо всех сил, я постараюсь тебе помочь, но и ты не должна разваливаться на части, как