У Великой реки - Андрей Круз

Я открыл канистру, оттуда распространился запах свежей хвои. Вот так, в лесу жила, лесным же средством тебя и схороню. Считай уважением посмертным. Встретил бы живой и с оружием – таким добрым бы не был.

Я полил тело несколькими быстрыми всплесками. Много этой жидкости не надо, это не бензин, это магия. Затем отошел, крикнул заклинание, написанное на канистре. Тело вспыхнуло ярким, чуть зеленоватым пламенем, которое взметнулось вверх метра на три, затем опало, и через минуту на месте тела осталась лишь вытянутая кучка пепла.

– Ну и боги с тобой. – прошептал я. – Не знал я тебя, и не узнаю. Покойся с миром.

Сел в машину, да и дальше поехал, без встреч и приключений. За это время над головой трижды пролетали пары «Коршунов». Постоянно в небе крутились «Аисты», разведчики. Да, это уже серьезно, как во времена моей службы.

Километрах в трех от берега Великой наткнулся на марширующую навстречу роту «сипаев» под командованием местных офицеров и унтеров. Мимо них, обгоняя, в колонне пылили четыре полуторки с пулеметами на турелях. В этих сидели солдаты из Отдельного Егерского. Это не гурки, это из наших самые отборные, разведка. В передней машине сидел поручик, в лыжной серой кепи с длинным козырьком, надев пылевые очки на глаза, выставив на капот перед собой, прямо на откинутое стекло, ноги в камуфляжных штанах и высоких ботинках. В руках он держал обмотанную лохматой лентой СВТЕ с оптическим прицелом. Сидевшие вокруг солдаты тоже развалились кто как, как будто ехали на курорт.

За ними катили четыре «Единорога» – самоходных миномета на шасси такой же полуторки, как у егерей, и как у меня. Следом шли три трехтонки с боекомплектом. Минометы тоже из их полка, приданные, у них на борту эмблема одна и та же. Операция против эльфов расширяется, по всему видать. Сипаев хорошо цепями гонять, вроде как загонщиками в облаве, на этих самых егерей противника выгоняя. А минометы всегда пригодятся.

На пристани провалялся в кузове машины три часа, ожидая рейса. Один из ополченцев, дежурящих на пристани, сказал мне, что не далее как два часа назад в сторону Твери ушел госпитальный пароход. На него загрузили не меньше тридцати раненых и с десяток убитых. По слухам, где-то эльфы сумели устроить засаду и здорово потрепать эскадрон драгун. Я забеспокоился, жив ли Парамоныч? Тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо. Но проверить возможности не было, драгуны уже наступали где-то на северо-востоке от меня.

Подошел паром, мы загрузились на него, и поехали. Кроме наших двух машин, на переправу никого не было. Говорят, что вчера-позавчера немало фермерских семей переправилось. Теперь женщины с детьми в Великореченске отсиживаются, а главы семейств, вооружившись, засели на своих хуторах в ожидании эльфийского налета. Так и живут. Городской совет поощряет фермеров, какие из аборигенов, там селиться, сдает землю в мягкую аренду, и даже налоги не берет, лишь бы земля не пустовала. Даже всякую сельхоз справу продает в кредит и бесплатно выдает одну винтовку на семью. Беглых крепостных из баронств принимает.

Откуда такая благодать? Оттуда, что жить там опасно, эльфы с их налетами и зверствами угроза постоянная, хоть и патрулируются там места, а чуть дальше от берега целый форт стоит с гарнизоном «сипаев». Хутора регулярно горят, их обитателей так же регулярно режут, но они отстраиваются заново, появляются новые. И выращивают свою капусту с морковкой и свеклой, какие на том берегу за главные культуры почитаются.

15

Когда я подъехал к своим воротам, то в первое мгновение чуть не остолбенел. Ворота были распахнуты настежь, а в них стояла сама Анфиса Зверева, похлопывая задумчиво деревянной дубинкой по затянутой в кожаную перчатку ладони. Подумалось мне, что Маша все же допрыгалась, и теперь мне ее зад от порки точно не откупить. Однако, подъехав еще на несколько метров, я увидел Машу, и вид у нее был совсем даже не несчастный, а скорей воинственный. Она разговаривала с еще одним урядником, а еще один, сидя на корточках, разглядывал что-то на земле. В опущенной руке у нее висел «маузер» с пристегнутым прикладом, так, как я ей его и вручил.

Я остановился у самый ворот, потому что Анфиса подняла дубинку как шлагбаум и потребовала в ворота не въезжать. Заглушил мотор, спрыгнул на землю.

– Что случилось?

– А то, что покушался кто-то на твою девчонку. – ответила Анфиса с озабоченным выражением лица.

– Тварь какая-то?

– Нет, человек на этот раз. Но она его застрелила.

– Точно?

– Она не врет, да и по следам так выходит. – подтвердила урядница. – Влез он через забор, у него обрез помповика был с собой, даже выстрелить успел. Трижды. Видишь?

Она указала рукой на стену сарая. Затем на забор за ним, затем на угол дома. Действительно, везде виднелись выбоины от картечи. А на гравийной дорожке виднелись пятна крови.

– Она вышла из дома. – продолжила Анфиса. – Была вооружена, сказала, что ты ей запретил без оружия даже в туалет ходить. Так?

– Что-то вроде. Примерно так. – кивнул я, хоть ничего такого не приказывал. – Все же она в историю влезла, где главное действующее лицо тот еще мерзавец. И она жива осталась. Вот я и решил, что пока меня нет, пусть побережется.

– Понятно. В общем, вышла она из дома, а тот уже во дворе был, шел к дому. Видать, не ожидал ее, растерялся, и сразу палить начал, а она побежала. От дома к сараю. – Анфиса указала на распахнутые ворота сарая. – А он стрелял, и все время мазал. Забежав в сарай, она присела у воротного столба и давай в него палить. При этом раз пять попала в грудь и живот. Наповал. Тело уже к Ваське увезли, узнаем, что он скажет.

– Кто он, известно?

– Пока нет, не до конца. Он из аборигенов, в городе недавно, пристроился в ватагу крючников в порту. Имя забыла, у меня записано. Мрак, вроде. Придумают же имечко.

– На харазском это «сокол».

– Ну ты скажи. – усмехнулась Анфиса.

– А ты чего здесь? Это же вроде снова не твой профиль.

– Не мой. – согласилась она. – Тебя то в городе не было, ждали тебя завтра к вечеру. Вот и решила, что с ней заночую, на случай чего. И Ленку из своих урядниц вызвала, чтобы уж надежней оберечься. Она за ружьями в околоток поехала.

– Ладно, спасибо, Анфис. – я чуть приобнял за плечи заботливую урядницу. – Пойду, с колдуньей нашей несчастной поговорю.

– Да ладно, какие вопросы. – отмахнулась Анфиса. – Зато можем теперь дома ночевать.

Я направился к Маше, которая наблюдала весь наш разговор и все это время строила умоляющие гримасы. Когда я подошел к ней, она просто бросилась мне на грудь, чего я никак не ожидал, при этом больно заехав «маузером» мне по шее сзади.

– Тихо, тихо. – похлопал я ее по спине и отстранил. – Рассказывай, что было.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});