Запретная дверь - Олег Синицын

Когда она двинулась от пляжа, так и не дотронувшись до воды, взору открылось нечто потрясающее, чего Элли раньше не замечала. Высоко в небесах, на вершине зеленого холма, вытянулась статуя. С расстояния она казалась небольшой, но девочка знала, что это не так. Бог раскинул руки над городом, словно держал его в своих объятиях, а может, под своим покровительством. Последнее показалось Элли ближе к истине.

При виде далекой фигуры она вдруг ощутила страх где-то в темечке. Он странным образом напомнил тот страх, который вызвала в ней подпрыгивающая в руках кукла. Элли не понимала связи между могущественной фигурой и необычной игрушкой, но была уверена, что она существует.

К слову сказать, после встречи с двоими опасными незнакомцами Элли часто пыталась заговорить со своей куклой. Когда она больше не могла идти, то присаживалась на кромку тротуара, вытягивала уставшие ноги и, положив на них спутницу, задавала вопросы. Осторожно (ответы куклы пугали), Элли спрашивала только важные вещи. Что ей делать? Куда идти дальше? Как вернуться домой?

Кукла молчала.

Она не подала ни единого знака с тех пор, как девочка сбежала от незнакомцев из пикапа. И Элли решила, что время для ответов пока не пришло. Когда будет нужно, кукла даст знать… Умом девочка это понимала, но все равно каждый час, присев на скамейку или бордюрный камень, вежливо задавала кукле вопросы. Проходящие мимо взрослые трогательно улыбались: девочка, играющая с куклой, — что может быть естественнее и милее! Никто из них понятия не имел, какие могущественные силы таились в обычной игрушке. Никто, кроме Элли.

От шоколадного батончика, порядком растаявшего на жаре, осталась только половина. Во время каждого привала Элли откусывала от него небольшой кусочек, который разбавляла хлебным мякишем. В результате голод ее не беспокоил. Поев сама, она обязательно угощала мякишем куклу. Маленькая спутница путешествовала вместе с ней и тоже испытывала голод. Девочка подносила мякиш к пластмассовым губкам, изображала чавканье, затем незаметно выбрасывала макиш на асфальт, будто кукла съела хлеб. Воду они пили из поливочных кранов, которые в обилии торчали возле газонов. Иногда к ним был приделан шланг, из которого человек в резиновом фартуке поливал кусты и траву. В этом случае Элли и кукла искали другие краны.

К вечеру, когда Элли пресытилась впечатлениями, незаметно, как прилив, накатила тоска. Каким бы прекрасным ни был новый мир — хотелось домой, к Марии-Луизе… Хотя, сказать по правде, хотелось даже не этого. Элли любила свою мачеху, потому что любить ей больше было некого, но в ответ она желала получать не только побои и ругань. Девочка мечтала вернуться в дом, который волшебным образом преобразится. Туда, где она будет желанной, где ее будут любить так же сильно, как в других семьях родители любят своих детей. Но, похоже, на планете Земля такого места не существовало, и скудные надежды Элли были связаны исключительно с родной Барбасеной.

Впрочем, глядя на статую бога, Элли казалось, что огромный вдохновляющий город может подарить все, чего ей не хватает.

2

Вечерний город за спиной Бычка светился огнями. Где-то там по улицам слонялась девчонка, которую они упустили. Он стоял возле окна, низко опустив голову, боясь смотреть в глаза боссу. Лусио сидел в своем излюбленном кресле, широко расставив ноги, слегка морщась, словно от головной боли. Телевизор на этот раз был выключен. Вместо него изображением и звуком являлся Гуго, потрепанный, со сломанным носом, но не потерявший ни грамма самоуверенности. Расхаживая из конца в конец комнаты, он объяснялся перед шефом, говорил много, очень много, еще больше жестикулировал. Его правое запястье перетягивал бит.

— Лусио, амиго, ты пойми, так получилась! — гнусавил колумбиец. — Девчонка вдруг чесанула от нас, я и глазом не успел моргнуть. Это мачеха виновата, не подвела к нам девчонку, как было условлено. Она… я ей глотку перегрызу, поверь мне! Я отправлюсь в эту долбаную Барбасену и порежу на части эту сучку. А еще этот… — Он ткнул пальцем в направлении Бычка. — Вместо того чтобы броситься за девчонкой, стоял и хлопал хлебалом. Будь я на его месте, то сразу бы за ней двинул, но я находился в кабине.

Бычок изумленно поднял голову, глядя на сдавшего его напарника.

— Так и было? — негромко спросил Лусио у крепыша.

— Я… Лусио, послушай… я не думал…

— А надо было! — усмехнулся Гуго. — Послушай, Лусио, амиго, я ведь сразу поехал за ней. Сразу же. Ей было не сбежать от меня, ты же меня знаешь! Я бы сразу взял ее…

— Но не взял, — вставил gerente.

— Мы прокололи колесо. Какой-то идиот рассыпал гвозди посреди дороги. Сука! Я его найду… О амиго, даже не беспокойся! Вообще об этом забудь — положись на своего старого друга. Я весь город на уши поставлю. Все начнут ее искать! Девчонка не могла далеко уйти. Ты глазом не успеешь моргнуть, как мы найдем ее, обещаю тебе.

— Почему она ушла во второй раз? — спросил Лусио.

Колумбиец сощурился, быстро соображая.

— Девчонка хитра как сатана. Она вела себя словно взрослая, подтверди, Бычок… Но теперь я ее знаю, теперь она меня не проведет! Она отправилась в город, ее могли видеть многие дилеры. Она сейчас бродит по улицам, я мигом ее найду, дай только срок!

— Хочешь срок? — сказал Лусио, повышая голос — Так это не проблема. Твой фоторобот красуется во всех полицейских участках. Тебе очень повезло, что ты сейчас на свободе. Но все может разом перемениться. И перо отыщется. И свидетели из школы самбы вспомнят твою колумбийскую физиономию.

— Нет… — Гуго заискивающе засмеялся. — Лусио, я тебе точно говорю, что найду ее. Я…

— Гуго, вы облажались. Серьезно облажались. Оба.

Стоящий у окна Бычок нервно сглотнул. Гуго продолжал улыбаться.

— Я просил сделать простую вещь, — продолжал Лусио, — позвонить мне, если что-то пойдет не так.

— Лусио, брат, ну как ты не поймешь! Мы могли сразу взять ее!

— Но не взяли.

Выстрел грянул резко. От неожиданности Бычок едва не вывалился в распахнутое окно.

Гуго рухнул на спину, со звонким стуком ударившись затылком об пол. Руки разлетелись в стороны, словно у Христа, стоящего над городом. Во лбу темнело отверстие, похожее на третий глаз.

Лусио в кресле не изменил позы, лишь в руке, лежащей на подлокотнике, появился «глок», от ствола поднималась струйка дыма.

Он крепко зажмурился и напрягся всем телом, ожидая наказания — неизбежного и такого же мгновенного, как его выстрел. Сколько Лусио ни убеждал себя, что ничего не произойдет, в нем все равно вырастал этот страх и в одно мгновение заполнял все тело…

Небеса опять остались безмолвными. На голову не обрушились ни молнии, ни огненный столб, ни кара, покрывающая кожу уродливыми язвами. В который раз убийство сошло ему с рук.

Он открыл глаза, прислушиваясь к себе. Пик прошел, страх перед чем-то, что выше и больше него, таял. Возле окна визжала резина. Шлепанец Бычка перекрутился вокруг пальцев на правой ступне, и он, судорожно елозя ногой по половицам, пытался вернуть его в нормальное положение.

Лусио поднял ствол на Бычка. Тот вмиг окаменел, забыв о шлепанце.

— Ты меня слышишь, Бычок?

— Да, — глухо ответил крепыш.

— Нормально слышишь? В ушах не звенит после выстрела?

— Н-нет.

— Хорошо. Я зол на вас обоих. — (Бычка в этот момент словно окатило ледяной водой.) — Очень зол. Вы потеряли девочку, которой нет цены. Вы оба кретины. Правда, ты кретин, который сделал то, о чем я просил…

Глаза Бычка округлились, превратившись в шарики для пинг-понга и ярко белели на смуглом лице. Он и в обычное время не отличался выдающимися умственными способностями, а сейчас и вовсе впал в ступор. Поэтому Лусио не стал вдаваться в пространные объяснения, а только махнул рукой и убрал «глок» под футболку.

— Забери его. — Он мотнул головой в сторону тела. — Отвези туда, где потемнее, и оставь так, чтобы нашли через день или два. Пусть полиция порадуется.

Бычок долго возился с Гуго, теперь своим бывшим напарником. Иногда бросал настороженные взгляды на Лусио, и тот вспомнил, что парень пока не прошел высшую степень посвящения (говоря проще, никого не завалил), хотя в его надежности нельзя сомневаться. Дядя Бычка был известным гангстером, преданным Бейра-Мару. Туповатым, как и его племянник, но преданным.

После того как Бычок загрузил мертвого Гуго в пикап мороженщика и уехал, Лусио несколько минут сидел неподвижно, глядя на лужу крови на полу. Его подчиненные упустили девочку очень некстати, очень. Красавчик думал, что она уже у него. Он подготовил роскошные апартаменты, в которых собирался поселить девочку на неделю или две, чтобы добиться ее доверия, чтобы она не ощущала враждебности. Пока бы Элли лопала мороженое и манго, он не спеша подготовил бы последнее испытание. Он собирался провести нечто вроде ритуала — в каком-нибудь могильнике с зажженными свечами и каббалистическими знаками… И зачем он поперся в Сан-Пауло, где решался вопрос о жалких двухстах тысячах, когда здесь решалась его судьба!