Если бы я знал (ЛП) - Уайт Рейн

ничего не напоминало: разговоры были исключительно рабочие, а Олег теперь жил в счастливых полиаморных отношениях

(насколько те вообще могут быть счастливыми, Джой понимал, как можно любить парня, но как делить его ещё с кем-то… не

представлял). Впрочем, оно и к лучшему, что Лера

проболталась. Значит, Ники знал.

― Димка вообще про тебя ничего лишнего не

рассказывает, ― отозвался Ник.

Рука его всё ещё лежала на плече Джоя, и тот осторожно

отстранился, постаравшись увеличить разделяющее их

расстояние. Разговор шёл не так, как планировалось, но ещё

один вопрос стоило задать. Вопрос сложный, на который Джой

не ожидал честного ответа.

― Зачем ты поцеловал меня, Ники? ― на выдохе

поинтересовался он. Во рту уже разливалась горечь.

Ник молчал. Они так и замерли в нелепых позах: Джой

сидел на табуретке, обнажённый по пояс, в идиотской

поддерживающей повязке на распухшем плече, а Никита стоял

напротив. Близко, но в то же время слишком далеко. Вопрос

вспарывал загноившуюся проблему до самой кости, а неумелый

хирург, сжимающий скальпель, мог случайно ампутировать что-нибудь важное. Чувства, например, или душу.

― Никит? ― позвал Джой, когда и через полминуты Ник

не ответил.

Он просто смотрел. Пялился, не отводя завораживающих

глаз, а у Джоя тисками сжимало внутренности. Напряжение

становилось всё сильней с каждой секундой, и хотелось уже

послать всё ― и всех ― к чёртовой матушке.

― Я не знаю, ― на выдохе ответил Ники. ― Может, перепил. Или ситуация была такой, что мозг сам отреагировал.

Не знаю, правда. Я натурал, я никогда даже не задумывался, что

могу, ну… Просто ты замечательный, Саш…

Тысячу «не знаю» Джой ещё мог выдержать, но это было

последней каплей. Хватит! Нужно запретить произносить его

настоящее имя этим грёбаным голосом!

― Ник… ― пробормотал Джой, прежде чем совершить

очередную ошибку. Но именно в этот момент он признал: лучше

жалеть о том, что сделаешь.

Некоторые решения приходят спонтанно. Можно вечность

придумывать речь, планировать, как поступить в том или ином

случае, заверять себя, что «так будет лучше», а потом одна

крошечная деталь ― и всё меняется. Например, сколько бы ни

составлял речь, один вопрос из зала ― и все заготовленные и

заученные фразы вылетают из головы. Хватает мелочи: скользкой сцены, чтобы изменить танец; лёгкого недомогания, чтобы отменить важные планы; чуть охрипшего голоса, чтобы

спеть совсем не ту песню. Планы имеют свойство срываться.

Вот и Джой, который планировал серьёзно поговорить, а

не загонять себя глубже в проблемы, сделал шаг совсем в

другую сторону. Здоровой рукой он ухватил Ники за ворот

майки, рванул к себе, заставляя нагнуться, и попросту

поцеловал. Снова. Почти как на крыше ― яростно и отчаянно.

Он устал слушать, что же именно Никита «не знает». Если Джой

такой «замечательный», пусть ответит. И Ник ответил. Не

отпрянул, не сбежал ― лишь оперся одной рукой о край

табурета и прикрыл глаза, продолжая поцелуй, пока Джой сам

не отстранился. Но даже тогда Никита был точно в трансе.

― Почему мне кажется, ты сейчас расплачешься? ―

пробормотал Джой, отпуская его майку и отталкивая Ника от

себя. Поднялся, схватил с кровати рубаху, накинул на плечи.

Внезапно стало чертовски холодно ― то ли от нервов, то ли от

сосущего ощущения в животе: да, Ники ответил, но ничего не

изменилось.

― Я не…

― Никит, если тогда «абсолютно натуральный» ты был

пьян, почему ответил мне сейчас? ― Джой стоял к Нику спиной.

Слова сорвались легко, а вот дышать столь же свободно не

получалось.

― Не знаю.

― Просто потому что «я замечательный»? ― вздохнул

Джой, наконец-то вновь обернувшись.

Никита продолжал смотреть ― яростно, с затаённой

болью, и от этого становилось только хуже.

― Ты действительно невероятный человек, Саш, ―

проговорил он, попытавшись улыбнуться. Не получилось. ― С

тобой легко, весело, интересно, с тобой невозможно заскучать.

Ты всегда рядом, если нужен. И я привык к тебе.

Джой сглотнул, подходя ближе и позволяя Ники

растрепать себе волосы. От прикосновения стало жарко, а потом

окатило холодом понимания:

― Но ты натурал, ― усмехнулся он.

Ник не ответил. Джой ещё несколько мгновений постоял, вглядываясь ему с лицо, а потом рассмеялся. Настоящие шуты

умеют играть в веселье даже в самые отвратительный моменты

жизни.

― Расслабься, Ники, ― хмыкнул Джой, поправляя смятую

майку на его груди. ― Я понял, это была обычная проверка, чтобы и до тебя дошло. А теперь просто выкинь всё из головы и

запомни: со мной легко, весело, я всегда рядом, когда нужен. И

вообще я замечательный, правда?

Наверное, улыбка получилась правдоподобная, потому что

Никита коротко кивнул и отозвался:

― Правда.

― А в остальном, каким бы ни был ты, каким бы ни был я, мы друзья ― и это главное. Согласен? ― Джой протянул руку, с

вызовом взглянув на Ники. Ну же, рискнёшь согласиться?

― Да, конечно, друзья, ― кивнул Ники, пожимая руку.

Джой искренне надеялся, что это правда, хотя так же

искренне сомневался в себе. Один спонтанный поцелуй на

крыше ― случайность; а два ― уже закономерность. Как теперь

вернуться к тому, что было? Как вообще переключить мозг, чтобы не думать о Ники? Начать снова смотреть на мир глазами

творческого человека: а вот этот мальчик/девочка ―

замечательное произведение природы, с ним стоит замутить?

Как?!

Но в одном Ники был прав на сто процентов: за месяц они

привыкли друг к другу. Слишком. Так, что выкорчевать такого

«друга» из жизни будет уже сложно.

***

― И где ты опять пропадал весь день? ― догнал Никиту

вопрос, когда он уже собирался закрыть дверь в свою комнату.

Марина замерла в коридоре, сложив руки на груди.

Смотрела она недовольно, словно готова была вцепиться ему в

глотку при любом неверном движении. Маленькая хищница, которой преступил дорогу одинокий волк, и теперь она

собиралась уничтожить его за непослушание.

― Я гулял, ― пожал плечами он.

― Не нагулялся ещё за последние дни?

Никита едва сдержал тяжёлый вздох. Он действительно

гулял: часа три до того, как осмелился зайти к Джою, а потом

ещё часов семь ― до трёх ночи. Просто бродил по улицам, пытаясь выкинуть из головы теперь уже два поцелуя и долбаный

вопрос: «Почему он ответил?». Лишь когда усталость

окончательно одолела, Ник решился вернуться домой. Чтобы на

пороге вляпаться в очередной допрос?

Он окинул Марину взглядом. Маленькая ― метр с кепкой,

― тонкая, с коротким рыжим каре и упрямо лезущей в глаза

чёлкой. Всего полгода назад Никита считал её подарком

Вселенной, лучшей женщиной, которая могла бы обратить

внимание на его одинокого отца. Весёлая, добрая, отзывчивая, понимающая. Куда всё делось? Как она превратилась в мегеру?

Или действительно во всём виноват «безответственный» он?

Господи, Нику восемнадцать ― он уже взрослый, имеет право

делать что хочет. Он почти не тратит отцовы деньги, потому что

по возможности подрабатывает сам; он неприхотлив, не

требователен и даже девчонок домой не водит. На последней

мысли Никита запнулся. Да-а-а, девочек в дом он не водит… но, кажется, в этом и проблема.

Снова вспомнился поцелуй, упрямые мягкие губы, сильная

рука, сжимающая майку на груди, и пытливый взгляд. По телу

прокатилась горячая волна…

― Ну? Что молчишь, Никит? ― проворчала Марина.

― Я просто гулял, ― повторил он, тяжело вздохнув. ― Не

пил, не курил, ничего противозаконного не делал. В чём я