Риск, борьба, любовь - Вальтер Запашный

Меня даже пот прошиб от таких мыслей.

— Ионис! Никто не должен ничего заметить!

Литовец посмотрел на меня презрительно и даже не удостоил ответом.

Рыжую клячу провели задворками. Пока Ионис отвлекал внимание сторожа, я завел ее на задний двор.

Теперь перед нами встала вторая, не менее сложная задача. Ни Ионису, ни мне никогда не приходилось забивать лошадей.

Бросили жребий. И таково уж мое счастье, что он пал на меня.

Ионис опять помог своими рассказами, и под его руководством я набросил на голову лошади мешок и тяжелым молотком ударил ее по черепу. Я не раз видел, как разделывают туши, но не мог даже предположить, как много крови в обыкновенной кляче и сколько у нее совершенно неподъемных частей. А ведь все это необходимо было утащить со двора и спрятать.

Я рубил тушу, не снимая кожи, а потом в хозяйственной сумке оттаскивал мясо и субпродукты голодным хищникам.

Животные глотали еду с невероятной скоростью. Не успевал я бросить мясо очередному зверю, как предыдущий, уже покончив со своей порцией, скреб лапами пол и бегал по клетке, прося добавки.

Не прошло и получаса, как от несчастной жертвы остались только грива, хвост и копыта. Все это мы закопали и почти до рассвета уничтожали следы ночного грабежа. Мы убрали все — до пятнышка, до последней капельки крови.

К утру мне удалось прогнать навязчивые мысли о том, что сейчас придет милиция, я почти успокоился и даже прикорнул на диване возле полуголодного Султана.

И вот тут-то раздался стук в дверь. Молнией промелькнула мысль: «Началось!» Это был вахтер, сообщивший, что на проходной меня ждут. Ждали два милиционера и собака-ищейка. Сердце у меня, конечно, екнуло, но, уверенный, что следов ночного преступления нет и в помине, я сделал очень удивленный вид.

— Слушаю вас, — вопросительно улыбнулся я.

— Обеспечьте нам, пожалуйста, доступ в помещения, где хранятся корма для животных, — сказал один из милиционеров и протянул мне удостоверение в красной обложке.

— Прошу прощения, но я не имею права сделать это без директора. Вот приказ, — и я указал на дверь, где красовалось распоряжение Николаева, запрещающее кому бы то ни было входить в тигрятник.

Милиционеры понимающе посмотрели друг на друга и улыбнулись.

Вахтер затараторил, что он уже позвонил Николаеву.

— А что случилось, ребята? — как можно дружелюбней спросил я. — Кто-нибудь прячется в нашем пустом холодильнике?

— Да, прячется. Вернее, прячут, — ответил мне проводник овчарки и, смеясь, кивнул на собаку. — Джульбарс вот говорит, что кое-кто прячется.

— Ты ж мой милый, — протянул я ласковым голосом, обращаясь к собаке, — тебя бы я пустил в первую очередь, да там тебе нельзя ходить. Сожрут вместе с поводком!

Милиционеры заулыбались, скромно показывая, что какими-то там хищниками в клетках их не запугать.

Я же, словно не замечая этих улыбок, продолжал:

— Тем более что животные голодают уже несколько дней.

Проводник Джульбарса вдруг не на шутку заинтересовался:

— А разве хищникам не положены спецпайки, как у наших собак?

— Эх, мил человек, — вдруг оживился вахтер. — Кабы их кормили — и мы сыты были бы.

— Это что, у титров бы воровали? — спросил милиционер.

— Упаси Бог! Как Тебе это в голову пришло? Скажет тоже! Да я имел в виду, косточки бы варили. Их выварить, так вон какой бы суп получился!

На пороге появился заспанный директор.

— Мне, — начал он с места в карьер, — звонили! Что случилось? Слушаю вас внимательно.

— Товарищ Николаев, — сказал старший из милиционеров, — откройте нам доступ во все помещения. И, если есть опасность, пусть нас сопровождает укротитель.

— Вальтер, — обратился ко мне Николаев, — можно проникнуть в твои владения?

— Позвольте, — перебил его милиционер, — кто из вас главнее?

Николаев поправил галстук и ответил:

— Я директор, а он подчиненный. Но здесь особый случай. Вальтер Михайлович, — кивнул он в мою сторону, — укротитель хищных животных и находится на репетиционном периоде в нашем цирке.

— И что это значит?

— А это значит, что он полностью оккупировал цирк, расположил клетки с хищниками во всех помещениях: в слоновнике, на конюшне, на манеже и даже в коридорах. Хищников у него очень много, и проходить мимо них чрезвычайно опасно. Так что только он один может обеспечить вам доступ внутрь и показать, где можно пройти, а где не следует. Ведь иногда у него звери и по цирку бегают.

Словно в подтверждение его слов в дверь кто-то заскребся.

«Молодец Ионис! — подумал я. — Догадался выпустить Султана!» Приоткрыв дверь, я позволил львенку просунуть морду в узкую щель. Завидя собаку, Султан радостно рванулся ей навстречу. Позорно поджав хвост, овчарка прижалась к ногам проводника. Насладившись этой сценой, я пригласил милиционеров следовать за собой.

— Ионис! Забери, пожалуйста, львенка. Здесь пройдет ищейка!

Но собака категорически отказалась идти вперед. Ее пришлось почти тащить. Когда же мы поравнялись с первыми клетками, бедный Джульбарс лег на брюхо и заскулил. Как ни бился проводник, он не смог ничего поделать с перепуганным псом. Зато изголодавшиеся хищники при виде собаки словно взбесились. Они метались по клеткам, изредка замирая в охотничьей позе…

— Да, друзья мои, к сожалению, здесь вы с собакой не пройдете, — сказал я, тщательно скрывая свое ликование. — Привяжите ее вон там. А сами встаньте в затылок друг другу, и не дай вам Бог шарахнуться в сторону. Здесь проходы узкие, и вас вмиг поймают, как кошка мышку. Имейте в виду: животные голодны.

Один из милиционеров остался с собакой, а другой пошел за мной. Николаев и Ионис брели сзади. В такой компании мы благополучно обошли все помещения, по просьбе милиционера открывая все двери и ящики. Так ничего и не обнаружив, милиционеры извинились и отправились восвояси.

А еще через несколько часов мне позвонил директор мясокомбината:

— Алло, Вальтерок, хочу тебя обрадовать. Приказано пригнать тебе из Башкирии табун в сто пятьдесят голов. Так что принимай лошадей!

— А что, раньше нельзя было?!

— Можно — нельзя, какая разница! — ответила трубка. — Есть указ — есть и мясо. Чего тебе еще? Будь здоров!

Значит, все мои беды кончились! Будет мясо, возобновятся репетиции! Я готов был кричать от радости. И вдруг меня словно обухом ударило: я вспомнил весь кошмар прошедшей ночи. Если бы мы только знали! Я готов был немедленно броситься на хоздвор и бухнуться на колени перед стариком возчиком. Кто знает, как он любил свою старенькую клячу, сколько лет работал вместе с ней!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});