Могучая крепость (ЛП) - Вебер Дэвид Марк

— Милорд, — сказал он наконец, — я польщён честностью, с которой вы описали свои собственные чувства и убеждения. И я буду честен и скажу, что мне никогда не приходило в голову, что вы могли бы… продемонстрировать такую степень подлинного духовного перерождения. — Он поднял одну руку, мягко помахав ею над своим столом. — Я не имею в виду, что я полагал, что вы приняли свой нынешний пост исключительно из-за каких-то циничных амбиций, пытаясь заключить наилучшую сделку, какую вы могли, в ситуации, которая полностью развалилась для вас в Черис. Но я должен признаться, что оказал вам серьёзную медвежью услугу и предположил, что это было во многом из-за того, что произошло. Теперь, после того, что вы только что сказали, я нахожусь в некотором затруднении.

— Затруднении, Ваше Высокопреосвященство? — Адимсин приподнял бровь, и Гейрлинг фыркнул.

— Честность заслуживает честности, милорд, особенно между людьми, которые оба утверждают, что являются слугами Божьими, — сказал он.

— Ваше Высокопреосвященство, я очень сомневаюсь, что вы могли бы — честно говоря — сказать мне что-нибудь, что стало бы огромным сюрпризом, — сухо сказал Адимсин. — Например, я был бы удивлён — чрезвычайно удивлён — узнав, что вы приняли своё нынешнее архиепископство исключительно из чувства глубокой преданности и приверженности Черисийской Империи.

— Ну, — голос Гейрлинга стал ещё более сухим, чем у Адимсина, — я полагаю, что могу спокойно успокоить вас в этом вопросе. Однако, — он слегка наклонился вперёд, и выражение его лица стало гораздо более серьёзным, даже мрачным, — я должен признаться, что, несмотря на все мои усилия, я почувствовал более чем одну мысленную оговорку, когда принимал обеты моего нового поста.

Адимсин склонил голову набок, и Гейрлинг быстро взглянул на Макхинро. Это было не то, в чём он признался бы епископу Менчира, но он увидел только спокойный интерес в глазах другого человека, прежде чем снова посмотрел на Адимсина.

— Во-первых, я бы никогда и ни при каких обстоятельствах не согласился на этот пост, если бы не был согласен с тем, что Мать-Церковь — или, по крайней мере, Викариат — безнадёжно развращена. И когда я говорю «безнадёжно», это именно то слово, которое я хотел использовать. Если бы я хоть на мгновение поверил, что кто-то вроде Замсина Трайнейра может потребовать реформ, или что кто-то вроде Жаспера Клинтана разрешил бы их, если бы он это сделал, я бы отказался от архиепископства прямо и немедленно. Но сказать, что я верю, что Мать-Церковь была смертельно ранена своими собственными викариями — это не то же самое, что сказать, что я верю, что Церковь Черис автоматически должна быть правильной. Это также не означает, что я каким-то волшебным образом свободен от любых подозрений в том, что Церковь Черис была кооптирована Черисийской Империей. Мать-Церковь, возможно, впала во грех, но она никогда не предназначалась для того, чтобы быть служанкой светских политических амбиций, и я не буду добровольно служить никакой «Церкви», которая является не более чем политическим инструментом. — Он поморщился. — Духовная гниль в Зионе сама по себе является результатом извращения религии в погоне за властью, и я не готов просто заменить извращение во имя власти князей извращением во имя власти прелатов.

— Согласен — Адимсин кивнул. — И всё же проблема, конечно, в том, что Церковь Черис может существовать только до тех пор, пока Черисийская Империя способна её защитить. Эти два понятия неразрывно связаны друг с другом, по крайней мере, в этом отношении, и неизбежно наступят времена, когда религиозная политика будет определяться политической повесткой и отражать её. И наоборот, уверяю вас.

— Я ни секунды не сомневаюсь в этом. — Гейрлинг протянул руку и осторожно помассировал переносицу большим и указательным пальцами. — Ситуация настолько невероятно сложная, с таким количеством разногласий, с таким количеством опасностей, что вряд ли могло быть по-другому. — Он опустил руку и посмотрел прямо на Адимсина. — Тем не менее, если Церковь будет рассматриваться как творение Империи, она никогда не получит всеобщего признания в Корисанде. Нет, если только что-то не изменится более кардинально, чем я могу себе сейчас представить. В этом отношении, возможно, было бы гораздо лучше, если бы вместо Церкви Черис она была переименована в «Реформатскую Церковь».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это обсуждалось, — сказал ему Адимсин. — Но в конечном счёте было отвергнуто, потому что «Группа Четырёх» неизбежно назвала бы это «Церковью Черис», как бы мы её ни назвали. В таком случае, нам показалось, что лучше взять и изобрести название самим — я говорю здесь, конечно, используя церковное «нам», — объяснил он с очаровательной улыбкой, — поскольку я сам не был участником этого конкретного решения. И ещё одной частью этого, о которой я уже упоминал, очевидно, была та взаимная зависимость друг от друга в плане выживания. В конце концов, я думаю, решение состояло в том, что честность и прямота были важнее политических или пропагандистских нюансов названия.

— Возможно, и так, но это не устраняет волшебным образом неудачные ассоциации в умах очень многих корисандийцев. Или, если уж на то пошло, в моём собственном сознании, а ведь я сам не родился здесь, в Корисанде. — Гейрлинг покачал головой. — Я не утверждаю, что целиком понимаю свои собственные мотивы, милорд. Я думаю, что любой человек, который притворяется, что он их понимает, виновен, как минимум, в самообмане. Однако у меня было четыре основные причины для принятия этого поста.

— Во-первых, я верю, как я уже говорил, что Мать-Церковь зашла слишком далеко по пути разложения под руководством её нынешней иерархии, чтобы быть реформированной изнутри. Даже если на данном позднем этапе для неё возможна реформа, это произойдёт только потому, что внешняя угроза вынудит викариат осуществить её, и, как я вижу, Церковь Черис представляет ту внешнюю угрозу, то внешнее требование перемен.

— Во-вторых, потому, что я желаю, прежде всего, предотвратить или, по крайней мере, смягчить религиозные преследования и контрреволюции, которых я боюсь, когда смотрю на конфликт, подобный этому. Страсти людские редко бывают так сильны, как тогда, когда они сталкиваются с проблемами души, милорд. Даже будь вы лично таким священником — будь архиепископ Мейкел таким мягким — насилие, месть и ответная месть сыграют свою роль достаточно скоро. Это не обвинение в ваш адрес и даже не обвинение в адрес Церкви Черис. Это начала «Группа Четырёх», а не вы, когда натравила пять других княжеств на горло Королевства Черис. Но, в своём роде, это только доказывает мою точку зрения, и то, что произошло в Фирейде, лишь подчёркивает её. Я не хочу, чтобы этот цикл начался здесь, в Корисанде, и когда мне предложили этот пост, я увидел в нём лучшую возможность сделать что-то, чтобы хотя бы умерить его в княжестве, которое стало моим домом.

Он сделал паузу, и пристально смотрел на Адимсина до тех пор, пока тот медленно не кивнул.

— В-третьих, — продолжил Гейрлинг, — я знаю, что есть гораздо больше членов священства Корисанда, которые разделяют мои взгляды на состояние души Матери-Церкви, чем кто-либо в Храме или в Зионе когда-либо мечтал. Я уверен, что мне вряд ли нужно говорить вам об этом после того, что вы видели в Черис, и в Изумруде, и в Чизхольме, но я думаю, что это всё равно заслуживает того, чтобы быть изложенным. «Группа Четырёх», и викариат в целом, совершили очень серьёзную ошибку, предположив, что если они смогут подавить внутренние критикующие голоса — если они смогут использовать власть Инквизиции для подавления требований реформы — тогда эти голоса и эти требования не имеют силы. Не представляют никакой угрозы. К несчастью для них, они ошибаются, и в этом самом городе есть пасторы, которые доказывают мою точку зрения. Епископ Кейси уже знает о некоторых из них, но я надеюсь, милорд, что вы скоро воспользуетесь возможностью посетить мессу в церкви Святой Катрин. Я думаю, вы расслышите глас, который услышите в голосе отца Тимана. Я надеюсь, однако, что вы также поймёте, что то, что вы слышите — это глас корисандийца, а не человека, который считает себя черисийцем.