Самое Тихое Время Города - Екатерина Кинн

– А что ты?

– Я не могу отсюда уйти. Я приношу неудачу. И хожу по чужим снам. И я подписала договор…

– С кем?

Лана дернула плечом.

– Они не люди. Вернее, не все они – люди. Те, наверху, – она показала головой, – что-то вроде призраков. Но хотят стать живыми. А главный вроде как человек даже. Он называет себя Эйдолон. Я не знаю, что им надо. Пока не знаю. Трудно – у них нет снов, я не могу узнать. Иногда во сне поднимаюсь наверх и пытаюсь подслушивать. Это опасно… Те, что внизу, – люди. Призраки не могут ничего сделать здесь, они бесплотны. Для их дел нужны люди. Они там, внизу. Секта. «Откровение».

– А мы?.. – шепотом проговорила Анастасия.

– А мы – рычаги, наверное… Но ты еще не подписала договора. Я – уже. Мне нет выхода. Ты еще можешь. Не подписывай!

Лана начала дрожать и расплываться, и Анастасия проснулась.

Очередной тревожный звонок прозвучал громче всех остальных. Это случилось в субботу, 13 марта. Игорь шел от дома пешком к Большому Каменному мосту, через арбатские переулки. К тому месту, где встретил Эвтаназию. Даже не знал, зачем ему. Но шел.

Синоптики обещали в субботу аж шестнадцать градусов тепла, потому Игорь оделся не по погоде. Но эти шестнадцать продержались от силы часа два, а затем небо начало плаксиво затягиваться угрюмо-сизыми облаками, грозившими вылить на голову хорошую дозу холодной воды, словно добирая план по осадкам. Игорь заозирался по сторонам в поисках укрытия и вдруг спиной почувствовал взгляд. Это был не знакомый холодок, это был именно взгляд. Он резко обернулся. Дворик. А во дворе скульптуры. Не то выставка, не то склад, что ли…

В какие-то секунды вылезло солнце, снова стало тепло. Где-то орал приемник. Весело тенькали падающие с крыши капли. Но взгляд был, он висел в воздухе почти ощутимо, как лазерный луч… Большая бронзовая статуя стояла на лесах у кирпичной стены, как на полке, рядом с двумя другими. Капюшон, монашеская ряса развевается на ветру, фигура словно вот-вот поплывет по воздуху. А под рясой – ничего. Пустота… Игорь попятился, не сводя взгляда со статуи. Ощущение было такое, словно он посмотрел в глаза бездне. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Он едва сумел отвести взгляд и быстро вышел из дворика.

Погода тут же снова резко испортилась – словно поджидала его на выходе. Игорь к такой подлянке уже был готов, потому нырнул в первую же забегаловку. Забегаловка называлась «Бутербродная». Игорь и не думал, что такие еще сохранились – с липкими столами, с бачковым кофе. Но «кофе» был хотя бы горячим. Получив свой одноразовый стаканчик, Игорь встал за круглый пластиковый столик и принялся закусывать бутербродом с колбасой, глядя на унылую картину за грязным окном.

– Эй, друг, – перегарно просипело рядом. Игорь, нахмурившись, поднял взгляд. Рядом стоял подозрительно знакомый небритый мужик с тряпичной сумкой. Игоря даже жар прохватил. Он же тогда, когда Анастасия приходила, как раз предупреждал – упустишь! Он знал! Откуда знал? Он знает, где она сейчас?

– Где она? – набросился он на мужика.

– Ты понимаешь, – ответил тот, – понимаешь, ходит, и все! Вот ходит и ходит.

– Кто ходит? – растерялся Игорь.

– Да вон, – показал мужик в окно. Игорь невольно поднял взгляд. По улице плыл бесплотный монах. Прямо к бутербродной…

Затем послышался басовитый злой лай, монах вздрогнул и, как грязная тряпка, метнулся куда-то в сторону, а в забегаловку вошел мокрый ньюф.

– Армагеддонушка, друг ты мой! – заныл мужик. – Что же бегаешь-то, а? А ты не бегай. Вот он пусть бегает. За ним ходят-то. За ним охотятся! А он себя самого, вишь ли, охотничком вообразил!

– Что? – обалдело обернулся к мужику Игорь, но тот уже бочком-бочком пробирался к выходу.

– Кто ходит?! Зачем?! – Игорь выскочил на улицу. Мужик был уже где-то в конце, сворачивал в переулок. – Подождите! Кто вы?

– А ты у голов, у голов спроси! – хихикнул мужик и исчез за поворотом.

Игорь рванул следом, снова ощутив характерный холодок. На бегу оглянулся – совковая бутербродная исчезла, на ее месте стояло вполне приличное кафе.

Игорь давно не тренировался, но уж бомжеватого этого мужика сделать сможет, в этом он был уверен. А Похмелеон бежал впереди, сворачивая в какие-то переулочки и дворы, иногда вприпрыжку, иногда раскинув руки в стороны и помахивая сумкой, словно играл в самолетик. Пес, блестя золотым витым ошейником, тоже весело мчался рядом, временами оглядываясь на Игоря и словно подзадоривая его хулиганской песьей ухмылкой. Игорь бежал и бежал, пока вдруг, свернув в какую-то подворотню, не очутился в замкнутом дворике. Мужик подпрыгивал среди двора, словно ему не терпелось снова сорваться с места.

– Ну давай, давай! – сипло крикнул он. – Давай, дурак, прыгай!

Игорь обалдело уставился на него. Ситуация была нелепее некуда. Солнце весело подмигивало из свежих луж – плюс шестнадцать решили вернуться.

– Слушайте, – заговорил было Игорь, дико злясь на себя из-за того, что выглядел нелепо, – послушайте…

– Да нет, Армагеддоша, ты посмотри! Этот придурок говорит – слушайте! Да это тебе слушать надо! Это за тобой, дурак, ходят! Это тебя ищут, тебя, а ты ни хрена не видишь и не слышишь! – приговаривал мужик, подскакивая на месте. – Ну давай, давай! ПРЫГАЙ!

Игорь стоял, разинув рот, совершенно растерявшись, когда мужик вдруг наклонился и пребольно стукнул Игоря по лбу костлявым кулаком. И неопределенность тут же пропала – Игорь мгновенно вскипел. Вот за это уже морду бьют. А мужик уже бежал прочь. И Игорь рванул за ним сквозь мгновенное ощущение холодных, пробежавших по спине тонких пальчиков и короткую слабость и головокружение. И не сразу Игорь заметил, что знакомые улочки и переулки уже какие-то не совсем такие, хотя до жути знакомые, и что некоторые прохожие изумленно пялятся на них, а других он просто пролетает насквозь, а когда он это понял, то мужик вдруг оказался прямо перед носом, вот-вот можно схватить, и Игорь снова забыл о неладном. Они очутились у консерватории, мужик нырнул в продуктовый магазин и исчез внутри вместе с ньюфом. Разлетевшийся было за ним Игорь со всего размаху въехал головой в дверь и сполз на крыльцо. Перед глазами, тихонько зудя, плавали искры. По спине бежали мурашки. Игорь приложил ладонь к виску. Отдернул руку. И висок, и скула были изрядно ободраны. Игорь поднял голову – перед ним ухмылялась вывеска книжного. Игорь потрогал дверь. Нет, все верно, глаза не врут. Потрогал голову – шишка будет. Он поднялся, матерясь в душе, злой и на себя, и на мужика, и мрачно огляделся. Помотал головой – ой, больно! – и побрел домой, на всякий случай запомнив место своего фиаско. Сейчас, когда погоня была уже позади, ему вновь почудился знакомый холодок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});