Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе - Коллектив авторов

Вспоминает вдова Клауса Фукса — Грета Кейльсон-Фукс:

«…сразу же после образования ГДР я начала работать в отделе информации ЦК СЕПГ. Дел было по горло, и свободного времени почти не оставалось. К тому времени я осталась одна. Но странное дело, я все чаще вспоминала ту далекую встречу в Париже. Предчувствие, если хотите женская интуиция, что я обязательно опять встречу того худющего симпатичного сына пастора, все чаще охватывало меня. После одного из таких мимолетных ощущений я, чтобы сбросить с себя это наваждение, начала наводить справки, и мне сообщили, что он по-прежнему в эмиграции, дав при этом понять, что особого рвения в его поисках проявлять не стоит. Я, дисциплинированный член партии, прекрасно понимая, что такое подпольная работа, лишних вопросов задавать не стала.

Ну а потом наступил февраль 1950 года, знакомое, немного постаревшее и ставшее вдруг родным лицо на первых полосах газет с крупными заголовками, арест, суд и приговор, тяжелый, как удар молота, — 14 лет тюрьмы. В ЦК сразу же стали думать, как помочь, по крайней мере, как приободрить Клауса в тюрьме, дать ему понять, что в ГДР не забыли и ждут его. Я уже не говорю о том, что это был очень деликатный вопрос, решать который необходимо было, не затрагивая интересы советских товарищей. Весточку о том, что «Марго» жива и надеется вскоре увидеть его, мы передали Клаусу через его племянника Клауса Киттовски-Фукс, который посещал его в тюрьме…»

«КАК ГОТОВИЛСЯ ПРОЦЕСС ВЕКА?»

…Два заявления или признания Клауса Фукса, сделанные им Уильяму Скардону (27 января 1950 года) и Майклу Перрину (30 января 1950 года), по-прежнему считаются в Великобритании секретными документами и до сих пор англичанами не опубликованы[20]. В марте 1950 года, после завершения суда над Клаусом Фуксом, эти документы были переданы тогдашнему директору ФБР Эдгару Гуверу, который, в свою очередь, направил их в виде меморандумов (памятных записок) специальному консультанту президента Трумэна по вопросам безопасности контр-адмиралу Сиднею В. Сауэрсу.

Читая признание Клауса Фукса Уильяму Скардону, не только лучше понимаешь его душевное состояние и внутреннюю мотивацию накануне ареста перед лицом изощренного психологического давления на него, но и то, что только американский Закон о свободе информации 1974 года и настойчивость Роберта и Майкла Миерополь, сыновей трагически погибших Этель и Юлиуса Розенбергов, до сих пор требующих оправдать светлое имя своих родителей, заставили ФБР скрепя сердце достать эти документы из своих секретных сейфов. Читаешь исповедь честного, запутавшегося в какое-то время в своих противоречиях и внутренних конфликтах человека, стремившегося всю жизнь жить согласно велению своей совести, добровольно принимающего на себя всю ответственность за свои поступки, не желающего причинить ни малейшего вреда тем людям, которые верили ему и были дружны с ним, и понимаешь, что это исповедь, прежде всего, глубоко порядочного человека, для которого норма чести и моральной ответственности превыше всего.

На суде был зачитан только один двухстраничный фрагмент из признания Клауса Фукса, остальная часть, якобы содержавшая «разоблачения», была объявлена «сверхсекретной» и на тридцать лет похоронена в сейфах ФБР. И вот она опубликована. Нет и никогда не было там десятков и сотен названных им «красных агентов», нет сенсационных «разоблачений», нет и намека на то, о чем взахлеб писала западная пресса. Ореол секретности вокруг этого документа, не подлинный, а мнимый, был призван нагнать страх на обывателя «красной угрозой», развернуть невиданную кампанию маккартизма, «охоты за ведьмами» и разнузданную травлю коммунистов и всех левых сил в связи с «делом Розенбергов», помочь президенту Трумэну протолкнуть решение о создании водородной «супербомбы».

…Втаптывая в грязь доброе имя человека и накручивая одну небылицу за другой, английская контрразведка подвергала его интенсивной психологической обработке с одной лишь целью — выдать всех, с кем был он связан за время сотрудничества с советской разведкой. Нет, его не принуждали, не били, но только на мгновение представьте себе положение человека, которому дают читать все эти гнусности и небылицы о себе, постоянно внушая при этом: ты раздавлен, твоя репутация уничтожена, в глазах и друзей и недругов ты предатель вдвойне, посмотри, как легко от тебя отказались те, кому ты служил, тебе потом никто не поверит, сознайся, облегчи свою душу, мы добьемся смягчения наказания и так далее и тому подобное. Какую силу духа и мужество нужно было иметь, чтобы выдержать все эти нравственные пытки, не сломаться, не поддаться на уговоры, не дать себя уговорить. Клаус Фукс никогда и никому, даже своей жене, не рассказывал, что он пережил в эти первые три месяца в Уормвуд-Скрэбс… Как удалось ФБР выйти на его американского связника Гарри Голда и сфабриковать то, что руководитель этого ведомства назвал «преступлением века»? Что рассказал Клаус Фукс агентам ФБР, допрашивавшим его в тюрьме Уормвуд-Скрэбс в мае 1950 года?

Итак, каким образом ФБР удалось выйти на Гарри Голда? Установлено абсолютно точно, что он попал в поле зрения ФБР еще в 1946 году, когда американская охранка начала массированную облаву на всех, подозреваемых в причастности к коммунистической партии, или просто на людей левых убеждений и симпатий. Предлогом к этому стали показания, данные некой Элизабет Бентли. В июне 1947 года ФБР нагрянуло к Голду на квартиру с обыском, а через год, в июне 1948 года, дважды допрашивало его. Обо всем этом рассказал сам Гарри Голд, которого видели живым и невредимым в сентябре 1949 года. По его словам, вызовы в ФБР были пустой формальностью, никаких улик у них против него не было, ФБР, по его уверению, отпустило его с миром, приказав «больше им не попадаться». Так ли это? Характерно, что внешне он вел себя совершенно естественно, никакой нервозности в связи с вызовами в ФБР не проявлял, даже намекал на какие-то «новые возможности».

Поиск американских контактов Фукса ФБР начало в сентябре 1949 года, сразу же после успешного испытания Советским Союзом первого ядерного устройства. К тому времени ведомство Гувера располагало только общей информацией о «возможной» передаче Клаусом Фуксом Советскому Союзу секретной информации по американскому атомному проекту. Начиная с этого времени ФБР начало активную «разработку» сестры Клауса Фукса — Кристел Хейнеман и ее мужа Роберта: их телефон прослушивался и вся переписка перлюстрировалась. Осторожное негласное изучение Хейнеманов продолжалось несколько месяцев, пока ФБР не убедилось, что они не имеют никакого отношения к этому делу.

Массированный поиск американских контактрв Фукса ФБР начало сразу же после его ареста, не связывая его вначале с Голдом. Последний раз его видели (только видели, но не разговаривали) 5 февраля 1950 года в Нью-Йорке, то есть через три дня после ареста Фукса. По одному его внешнему виду, к тому же издалека, было трудно установить с достоверностью, спокоен он или нервничает. В любом случае, в его ситуации естественней было куда-нибудь исчезнуть, хотя бы на время, как это сделали некоторые из тех, кого оговорила Элизабет Бентли. Но он тем не менее остался в США. Почему? Он мог чувствовать себя спокойно по двум причинам: во-первых, он знал, что Фукс не знает его имени, во-вторых, очевидно, надеялся на то, что связь с ФБР избавит его от подозрений. Именно в этом заключалась его ошибка.

В начале февраля 1950 года ФБР, получив наиболее существенные детали признания Клауса Фукса от Майкла Перрина, вновь вышло на Кристел Хейнеман и ее мужа. В своем признании Фукс совершил явный промах, рассказав о встречах с американским связником в городе Бостоне, не связывая эти встречи со своей сестрой, которая жила в пригороде Бостона — Кембридже. ФБР, естественно, связало воедино эти два факта, резонно предположив, что сестра Клауса Фукса и ее окружение могли что-то знать об этих встречах. Гарри Голд, если вы помните, трижды посещал Кембридж, причем дважды беседовал с Кристел Хейнеман, а один раз с ее экономкой. Опросы обеих женщин могли дать агентам ФБР словесный портрет незнакомца. Начав его поиски, ведомство Гувера первым делом подняло дело двухлетний давности на всех, проходивших по показаниям Элизабет Бентли, включая, естественно, Гарри Голда. Произошло это, судя по некоторым косвенным признакам, в середине марта.

Итак, с середины марта ФБР уже было уверено, что Голд является американским связником Фукса. Возникает вопрос, почему ФБР так долго следило за Голдом, словно не решаясь его арестовать и прижать как следует? Никакого секрета здесь нет — ФБР готовило «процесс века», в котором Фуксу отводилась заглавная роль и по условиям которой он должен был первым опознать Голда, а несносные англичане все тянули резину с выдачей разрешения на допрос Фукса, поэтому арестовывать Голда не было никакого резона. Его негласно «задержали» за несколько дней до отъезда агентов ФБР в Лондон.