Ярл Авалона (СИ) - Кисличкин Михаил

Юля пришла в себя через несколько минут, после того, как мы положили ее на койку в ее каюте. Захлопала глазами, но я жестом попросил ее молчать. Помог напиться, обработал ссадину, приложил ей к голове принесенное Аленой полотенце с колотым льдом из морозильника.

— Ну…Ты как? — спросил я девушку, когда она перестала морщиться и задышала ровно.

— Н…нормально, — постаралась улыбнуться Юля, но вышло не очень. — Только мутит немного.

— Еще бы. Ударили тебя крепко. Надеюсь, все обойдется легким сотрясением. Голова не кружится, в глазах не двоится?

— Вроде нет.

— Говорить можешь? Если трудно, то и не надо, потом расскажешь.

— Да, я расскажу. Я…я виновата очень, парни. Я нас всех подвела, — спрятала взгляд Юля. — Кажется, я заснула на вахте, ненадолго.

— Стоп. Какого хрена ты вообще стояла ночью на вахте? Ночные часы у Димы с Сергеем, — вмешался в разговор Матвей. — Я сам составлял график вахт.

— Я же говорю, я сама виновата, — снова тоненько сказала Юля. — Ребята праздновали…а я все равно не пью, ну почти. Я им и говорю — ладно, давайте махнемся, парни. Я за вас обоих отстою ночь, до смены Олега, утром высплюсь. Так и быть, можете сейчас расслабиться. Потом сочтемся.

— Дисцплинка у тебя на борту, капитан, та еще, — скосил я взгляд на Матвея. — Правильно нам ваэрия пистон вставили. За дело!

— Виноват, командир, — покраснел Матвей.

— Да не ты один, — отмахнулся я. — Все хороши. Одна чужие вахты самовольно выстаивает, другой озабоченный с инопланетянкой кувыркается, третий не знает, что у него на пароходе происходит, пока все пьют. А я так и вообще полный осел, — самокритично добавил я. — Отличная команда собралась! Юлька, я тебе говорил, что тебя слишком много везде? Ты и в рубке, ты и на камбузе, ты же и ночные вахты стоишь. И в мастерской я тебя видел. Ты хочешь надорваться и всех подвести? Объять необъятное? Впрочем, уже доигрались… Ладно, ты заснула на посту. Что было дальше, помнишь?

— Помню. Я же ненадолго заснула. Как–то сама собой отключилась на минутку, даже не заметила, как это произошло. Как они мимо меня прошли, я не видела. Возможно, они вошли не по трапу, а со стороны моря, там за рубкой борт низкий и если уцепиться из воды за кранцы, то можно по ним влезть на палубу. Только…я же скоро в себя пришла. Начала ходить по палубе, и… не знаю, словно предчувствие какое–то, что что–то не так. На секунду забежала внутрь, смотрю, а в кают–компании дверь распахнута. Заглянула внутрь, а там двое в гимнастерках из шкафчика бутылки в пакет ныкают. Я им говорю — кто вы, а ну стойте! И тут меня кто–то сзади по голове ударил. Очнулась уже здесь. Вы их видели? Они убежали?

— Что значит «кто вы, а ну стойте»? А выстрел в воздух! А «тревога» закричать! — аж привстал со стула Матвей. — Ясно же что ЧП уже произошло, есть несанкционированное проникновение на борт! Мы же обговаривали порядок действий при тревоге, Юль, что за детский сад? Ты же опытный моряк, ну?

— Виновата, капитан…

— Мы их взяли, всех троих, — ответил я. — Точнее не мы, а Лейрр, и это весьма неприятный момент. Но ты говоришь, в кают–компании было только двое? А третий бил сзади? Ладно, следствию все ясно. Почти. Не будем тебя больше напрягать, спи.

— А кто они? Я понимаю, что наши, но из какой артели?

— Егор Куниченков, и еще два лба. Вроде из «собирателей». Все, отдыхай. Разбор полетов завтра.

Допрос подельников Егора долгого времени не занял. Оба парня раскололись сразу же и полностью. Да, они приняли вечером водочки, как и все. Сначала по чуть–чуть, а потом и еще добавили, благо дамы в их артели употребляли совсем немножко, и мужикам досталась увеличенная порция. А затем, уже ночью, накатило желание продолжать, но бежать за бутылкой было некуда — ближайший магазин был открыт в другом мире. Тут им и попался Егор, который быстро убедил своих новых «корешей» в том, что лорды сегодня сами все перепились, а внутри «Бойкого» в кают–компании можно поживиться спиртным, причем не водкой, а хорошим вискарем. А проблем–то никаких: нужно всего лишь подплыть к «Бойкому» с борта, обращенного к морю и залезть внутрь, никто и не заметит. Вахтенный с автоматом? Во–первых, это Юлька, то есть баба, что ее бояться? Во–вторых, мы натрем лица золой и нас не узнают, в-третьих — если что, убежим и сиганем в море, не будет же она и в самом деле в нас стрелять? Сначала парни, несмотря на алкоголь в крови, сопротивлялись доводам Егора, но когда увидели с берега, что Юля явно «клюет носом», решились на его план. И все было прекрасно, до того момента, пока помощница капитана не спалила их внутри судна и Егор, который сам в кают–компанию не полез, а ошивался неизвестно где, не ударил ее по голове. А вот дальше Куниченков отмочил фортель — приказал своим подельникам взять потерявшую сознание девушку за руки и за ноги, выволочь ее на палубу и сбросить в море, чтобы не оставлять свидетелей. Те отказались, и тогда он сам поволок Юлю наверх. Но оба алконавта на такое пойти не были готовы, — опасались последствий, да и просто не хотели становиться соучастникам убийства. В результате вспыхнула ссора, во время которой Егор разбил бутылку, угрожая парням… и тут в коридор выскочила Лейрр и поставила точку во всей этой истории, которую мне теперь предстояло расхлебывать. Спускать такое на тормозах было нельзя.

К запертому в подсобке связанному Егору я зашел последним. Постоял, глядя на него сверху вниз, но тот молча лежал на полу, не желая реагировать на мое появление. Ладно, я не гордый.

— У меня есть вопрос, — сказал я, легонько пнув лежавшую тушку сапогом по ребрам. — Что ты искал на корабле, Егорка? Явно не коньяк, ты вообще в кают–компанию не входил. Тогда что? Мою каюту? Хотел украсть кристалл? Я знаю, какие слухи ходят среди артельщиков…

— Да пошел ты! — мрачно произнес парень. — Урод! Сволочь! Предатель!

— Как скажешь, — вздохнул я. — И еще вопрос. Можешь придумать что–нибудь себе в оправдание? Это ведь ты ударил Юлю, твои подельники сознались. И ты же хотел ее утопить, на тебе вся вина.

— А тебе не все равно, что я скажу? — несмотря на браваду и нотки истерики, голос Егора дрогнул. — Вы меня все равно убьете.

— Вообще–то все равно, — сознался я. — Но вдруг есть что–то, что в корне меняет дело? Я был обязан поинтересоваться, о серьезных вещах говорим. Твоя жизнь — это ведь серьезно?

— И как, поинтересовался? Что теперь? Пуля в лоб или тазик с цементом и за борт? Думаешь, исчезновение трех человек сойдет вам просто так с рук?

— Нет, — мотнул я головой. — Будет суд, завтра утром.

— Вы просто безмозглые идиоты, которым случайно повезло и которые захотели поиграть в рабовладельцев, — в голосе Егора чувствовалась неподдельная злоба. — А когда у вас не получилось, то решили спасти свою шкуру и продали нас всех магам. Я же видел синекожих магичек на корабле своими глазами! Да плевать я хотел на вас и ваш суд!!! Вы все сдохните, суки! Сдохните!!! — Куниченкова потихоньку накрывало истерикой. Впрочем, мне это было уже не интересно.

— Значит, сказать нечего. Счастливо оставаться, — негромко сказал я. — Скоро увидимся.

Побудку мы сыграли на два часа позже обычного, чтобы дать людям отоспаться после праздника. А когда позёвывающий народ стал неторопливо стягиваться для утреннего построения на пристань под командованием артельных командиров, то там его ждал сюрприз. На камнях причала сидела под охраной Игната и Алексея вся троица нарушителей, со связанными за спиной руками. Немного поодаль стояли обе магички, а рядом с ними держались мы с Макарычем, Матвеем и остальными «лордами», кроме Юли, которую оставили отлеживаться в каюте. Незачем ей участвовать в происходящем…

Люди недоуменно и опасливо смотрели на ваэрия и «подсудимых», над пристанью тут же повис оживленный гомон разговоров, парочка особо любопытных артельщиков хотела было подойти к нам и что–то спросить, но я лишь молча отмахивался, повторяя.