Любовь против (не)любви - Салма Кальк

Катерину. Она оказалась глубоко беременной миловидной блондинкой — вот так, а Джон-то прав, что не привозит её в родительский дом, здесь ей и вправду лучше и спокойнее. Анна с искренней радостью распорядилась размещать гостей, и подавать ужин, и греть воду, чтобы всем помыться с дороги.

— Вы ведь задержитесь у нас, дорогая сестра? — спросила она после ужина у Катерины. — Пока мужчины поедут в Торнхилл, мы с вами прекрасно проведём время здесь.

— Не могу обещать, — вздохнула Катерина.

Она уже слышала, что дорога отсюда в Торнхилл — это от рассвета до заката, если хорошей рысью. Но какая же ей хорошая рысь? Разве только — надеть штаны под юбку и сесть в седло по-мужски? Ладно, что-нибудь придумаем.

В комнате, куда поселили их с Робертом, было тепло — её весь день прогревали жаровней, которую убрали только перед тем, как им лечь спать. Можно даже немного высунуться из-под одеяла, и не укрываться тяжёлым плащом. Придвинуться мужу под бок и уснуть.

* * * *

Наутро оказалось, что Роб вовсе не горит желанием куда-то ехать из Солтвика. По крайней мере, пока его не припёрло. И пока его никто не погнал дальше. В Солтвике было тепло и сыто, а на что похож Торнхилл, он представлял себе слишком хорошо — так и сказал.

— Кэт, ты не знаешь, о чём говоришь. Ты там когда была в последний раз? Три года назад, летом? Вот. Я тоже — летом, в прошлом августе. И то под конец было неуютно. А сейчас, зимой, думаю — и вовсе. Давай подождём весны, потом поедем.

— К весне хорошо бы уже понимать, что нам нужно и где это берут, — покачала головой Катерина. — Что там придётся перестраивать, что можно оставить так, что там растёт, что едят, какие есть люди и на кого мы можем рассчитывать.

— Кэт, как всё это в твою голову помещается? В мою и то не лезет, а ты говоришь — понимать, что нам нужно. Не понимаю я, и всё тут.

— Но само-то оно не сделается, — вздохнула Катерина.

— Да и ладно, — подмигнул Роберт. — Иди сюда, не будем торопиться, — и он притянул её к себе и усадил на колени.

О том, что Роб, оказавшись вне приказов отца и контроля матери, вовсе не захочет никуда бежать, а наоборот, притянется к тщедушному телу Кэт — об этом Катерина как-то не подумала совсем. А могла бы. Значит, это в Телфорд-Касле он мотался по внутренним замковым дворам и ближним и дальним окрестностям потому, что не хотел встречаться с матушкой — и выполняя задания отца. А теперь или ему кто-то должен давать задания, или… или что-то ещё. Сам, по доброй воле он с места не сдвинется.

— Погоди немного, пить хочу. Есть вода во фляжке? Дай сюда, будь добр. Спасибо.

Да, Роберт лучше Рональда или Джеймса. И в гостях хорошо. Но дома, как известно, лучше. А дома-то у них пока и нет. И если рассчитывать только на Роба — то и не будет.

На улице было так тепло, как на родине Катерины — в конце марта, а то и в апреле. Но здесь лежал снег, мокрый и мягкий, и благодаря ближнему морю не было больших холодов. Наверное, с виднеющихся в окно невысоких горок что-то течёт, а весной — течёт много и активно. Значит, и вправду скоро везде будет стоять и бежать вода.

На второй день Катерина проснулась ещё затемно, выбралась из постели, стараясь не разбудить Роба, умылась-оделась и отправилась на поиски хозяев. Джон, как и в Телфорд-Касле, поднимался рано — дел у него и здесь хватало, наверное, уже встал.

Так и было — Джон и Анна завтракали, тут же был их управляющий — он слушал план работ на день, который выдавал Джон. Проверить, посчитать, подготовить.

— Кэт, доброе утро. Присоединишься? — Джон поднялся и вежливо её приветствовал, и отпустил управляющего.

— Да, благодарю, — кивнула Катерина. — Доброго всем дня.

— Что Робби? Спит?

— Полагаю, ещё долго будет спать, — кивнула Катерина, усаживаясь. — Как ты думаешь, скоро ли развезёт дороги?

— Думаю, да, скоро, — ответил Джон, накладывая ей горячей каши. — Несколько дней, не более.

— Значит, нужно думать, как добраться до Торнхилла.

— Кэт, не нужно тебе ни о чём таком думать, правда. Мы с Робом и парнями съездим туда, осмотрим всё, и потом в деталях тебе расскажем. И вы решите — что там нужно делать и когда.

— Джон, ты хотел сказать — ты решишь? Ты ведь понимаешь, что Робу, откровенно говоря, без разницы. И он готов оставаться у тебя до тех пор, пока ты его попросту не выставишь, а ты, как добрый брат, так поступать не станешь, верно?

— Верно, я не собираюсь вас выставлять. Живите, сколько хотите, и вам тепло, и Анне веселее.

— Джон, представь, что ты утратил всякое влияние на свою жизнь. Другие люди решают, что для тебя лучше — где жить, где спать, что делать, кого слушать. Скажи, как бы тебе это понравилось?

— Кэт, но за женщину всегда решает отец или муж. А если нет ни того, ни другого — ты должна понимать, чем это плохо.

Катерина подумала — и вложила в свои слова всё желание убедить, какое у неё в тот момент было.

— Нет, ты всё же представь, что решили за тебя. Что кто-то, кто имеет такое право, привёз тебя в тёплый сытый дом, и даже обращается с тобой ласково — иногда. Но ты больше не можешь сам выбрать даже то, где и как спать, и что есть на обед, я уже не говорю — выйти наружу и куда-то отправиться. Ты просто сидишь… и ждёшь. Чего-то. Может быть тот, кто решил всё за тебя, передумает. А может быть — и нет.

Джон смотрел на неё… внимательно и странно.

— Кэт, раньше ты не вела таких речей.

— Джон, раньше я была послушной. Я слушалась отца — и потеряла их обоих, и его, и брата, потому что была свято уверена, что мужчинам виднее, как жить и во что ввязываться. А может быть, удалось бы их от чего-нибудь отговорить, если бы они посвящали меня в свои дела. Я слушалась мужа, за которого вышла потому, что он защитил меня от ещё худшей участи, чем брак с одним из Телфордов, как бы это не звучало. Приехала с ним в дом его отца, старалась вести себя так, чтобы не вызывать ничьей злобы, и — оказалась в итоге