Аэронавт - Петр Заспа

– Пошли… – буркнул Миша, не склонный к полемике на тему добра и зла.

Трап к караульному оказался узкой лестницей, подозрительно раскачивающейся при каждом неверном движении. Смородин поднялся на верхнюю перекладину, затем осторожно выглянул над деревянным настилом будки. Стражник лежал, перегородив проход, навалившись на упавший вместе с ним табурет. Позади, в приколоченном на стене держателе горел факел. В отсветах его трепещущего пламени поблескивало так заинтересовавшее Стефана оружие. Миша поднялся и, переступив караульного, потрогал связку из шести шестигранных стволов, установленных на неказистой треноге и направленных в сторону перевала.

Через секунду он забыл и о растянувшемся у ног венгре и о пылающем факеле.

– Ты знаешь, что это? – восхищённо спросил он выглянувшего из-за спины Александра.

– Да, – не сразу ответил наследник, осторожно потрогав выгнутую рукоятку у короба над стволами. – Это вращательная машина Гауса. Он изобрёл её в начале войны. Хотя я раньше её не видел, но много слышал. Владыка Сигизмунд хотел купить такие в Германии, но ему отказали. Но как она работает, я знаю. В короб засыпаются патроны, которые по очереди падают в каморы. Нужно лишь взвести вот эту пружину и рукояткой вращать стволы. Видевший стрельбу машины Гауса генерал Лопухин рассказывал мне, что сила у неё страшная.

– Верно, Сашок. Сила у этой игрушки действительно страшная. Но я знаю ей другое название. Это примитивный, наверное, и не очень надёжный, но это пулемёт! Ещё лет сто, и он станет совершенно другим. Прохор говорил, что до весны на засеке никто не появится? Хотелось бы. Потому что оставить этого красавца у меня нет сил.

Миша сверху взглянул на выгнавшего на центр двора овец Стефана и принялся отрывать треногу от стола.

Глава седьмая

Под дубом

Искрящийся снег с зелеными проплешинами травы застилал лоно равнины вокруг барака, словно пятнистое одеяло. Со временем их становилось всё больше и больше. Когда четыре трофейных овцы выщипывали одну зелёную поляну, Стефан тут же расчищал им другую.

– Хорошая трава в горах, – потянулся он, подставляя солнцу замёрзшую спину. – Снег, мороз, а ей всё нипочём. Даже она привыкла, а я всё никак не могу. Кости от холода выкручивает, словно меня Толстая Берта обнимает. Когда же, наконец, наш владыка пришлёт помощь? Не знаешь, флагман Михай?

– Не знаю, – нехотя ответил Смородин.

Они уже почти месяц прожили на базе дирижаблей, но за всё время в небе не показалось ни одного аэростата Дакии. Иногда из-за гор проплывали дирижабли со стороны Венгрии, но при их появлении Мишины аэронавты тут же прятались в барак.

– А я так скажу, что даже и эта трава здесь долго не продержится, – продолжил размышлять Стефан. – Пока, по времени, считай, что осень. А зима ещё и не наступала. Внизу-то как зелено! Вот бы моих овечек туда? А, флагман Михай? Чего нам бояться? Сколько здесь живём, ни одной души не видели. Даже волки сюда не поднимаются. Я бы утром их вниз согнал, туда где трава сочнее, а к вечеру обратно?

– Ты своими овцами нас когда-нибудь выдашь, – недовольно проворчал Миша.

– Мои овцы нас кормят! – обиделся Стефан. – За молоком с кружками в очередь выстраиваетесь, а как прошу за ветками сходить, чтобы им в загоне постелить, так желающих не найти. А я вот ещё сыр как-нибудь осилю! Мне бы только жбан подходящий найти. Может, ещё раз на засеку сходить, там поискать?

– Нет! – мрачно отрезал Смородин.

Стефан вздохнул и замолчал. Но, подумав, он добавил:

– Тогда давай в мастерской бадью смастерим! У нас такая огромная мастерская, а толку от неё никакого! Я бы лучше её всю овцам отдал. А то, что им тот закуток? На головах друг у дружки спят.

– Стефан, отстань, – отмахнулся Миша. – Твои овцы и так уже всё завоняли. Даже внутри спасения нет.

– Знаю, флагман Михай, что мастерская тебе милей овец. Да только зачем она нам? Дирижабля у нас нет. Так что и ремонтировать нам нечего. А там столько парусины! Тонкая, плотная. Я бы из неё мешков под сено нашил. Тогда и зима не страшна. И нам согреться, и овцам корм.

Смородин не ответил. Тогда Стефан тяжело поднялся, взял лопату и пошёл разгребать овцам новую поляну. Подобный разговор вошел у них с боцманом в утреннюю традицию. Миша отбивался, а Стефан безрезультатно пытался завладеть новым пространством для овец. Мастерская Смородину нравилась. Он был искренне удивлён тому набору инструментов, заботливо хранившемуся в запечатанных ящиках. Имелись даже примитивные станки с ручным приводом. Но из всего разнообразия использовалась лишь циркулярка для распила дров. Быстрее остальных её освоили Васил с Ларионом. Один крутил маховик с зубастым диском, другой подкатывал брёвна. Порой Смородину казалось, что при таких инструментах и запасах можно построить новый дирижабль, но, взвесив все за и против, Миша понимал всю абсурдность этой затеи. Здесь было много чего. В небольшом подвале они нашли даже запас бомб для дирижабля. А в мастерской хранились запасные баллоны для пневмодвигателей, баллоны с водородом для аэростатов, промасленная перкаль, листы прессованного дерева для гондол, но этого хватило бы только для ремонта. Увы, не те размеры, не те возможности и средства.

За спиной хлопнула дверь, и на порог вышел Прохор.

– Флагман, я тут подумал… в Дубровку нам нужно спуститься. Хватит трястись, как заячьи хвосты. Осмотримся, да прикупим чего съестного на княжьи монеты, а то стряпня Стефана уже поперёк горла.

– К обеду стряпню будешь готовить ты! – отозвался услыхавший его Стефан.

Прохор засмеялся и ответил:

– Тогда уж мы точно останемся голодными.

И, чтобы как-то сгладить обиду боцмана, он предложил:

– Пойдём я и Стефан. Посмотрим, чем там селяне живут, да последние новости узнаем. А то засиделись мы тут. Не трусь, флагман, я знаю, что говорю.

– Посидишь ещё, – ответил Миша. – Подумал он… бесстрашный мыслитель!

С Прохором у них складывались сложные отношения. Тот будто чувствовал в нём чужака и упорно противился его командованию, не желая подчиняться. На любое слово Смородина у него находилось десять против. Любой приказ вызывал брезгливую ухмылку. И каждый раз Мише приходилось ставить его на место. Но сейчас он понимал, что в словах Прохора есть здравое зерно. Безнадёжность сидения в горах, глядя в небо, в ожидании дирижаблей генерала Юлиуса стала очевидной даже для самых терпеливых.

– Согласен, сходить нужно. Но пойду я и Стефан, – подвёл черту Смородин.

– Флагман, я ослышался? Ты же наверняка хотел сказать, что Стефан пойдёт со мной? – удивлённый Прохор ткнул себя пальцем в грудь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});