Человек-амфибия (первоначальный, журнальный вариант романа) - Александр Беляев

Сальватор тряхнул головой и, резко изменив тон, продолжал:

— Впрочем, я не буду говорить об этом. Иначе меня сочтут безумцем, — и Сальватор с улыбкой посмотрел на эксперта. — Нет, я отказываюсь от чести быть безумцем хотя бы и гениальным. Я не безумец, не маниак. Разве я не осуществил того, что хотел? Шестилапые ящерицы, земноводные обезьяны и Ихтиандр — это не кошмары, не бред безумца. Вы видели все это собственными глазами. Если вы находите мои действия преступными, судите меня по всей строгости закона. Я не прошу снисхождения…

VI. Яблоко раздора

Эксперты, производившие освидетельствование Ихтиандра, должны были обратить внимание не только на физические свойства юноши, но и на состояние его умственных способностей.

— Какой у нас год? Какой месяц? Число? День недели? — задавали эксперты Ихтиандру обычные в таких случаях вопросы.

И на все эти вопросы Ихтиандр отвечал:

— Не знаю.

Он затруднялся в ответах на самые обычные вопросы. Однако ненормальным его назвать было нельзя. Юноша был скорее недоразвит в некоторых отношениях благодаря своеобразным условиям своего существования и воспитания. Он остался как бы большим ребенком. И эксперты пришли заключению: «Ихтиандр недееспособен[44].» Это освобождало его от судебной ответственности. И суд принужден был прекратить дело по обвинению Ихтиандра и назначить над ним опеку. Быть опекуном Ихтиандра выразили желание два человека — Зурита и Бальтазар.

Сальватор был прав, утверждая, что Зурита донес на него из мести. Но Зурита не только мстил Сальватору за потерю Ихтиандра, но преследовал еще иную цель: вновь овладеть Ихтиандром, получив над ним опеку. Зурита не пожалел десятка ценных жемчужин, чтобы подкупить членов опекунского совета. И он был близок к достижению своей цели.

Бальтазар требовал предоставления ему опекунских прав, ссылаясь на свое отцовство. Однако ему не везло. Эксперты заявили, что не могут установить тождества Ихтиандра с рожденным двадцать лет назад сыном Бальтазара на основании показания одного только свидетеля — Кристо; к тому же этот свидетель мог быть заинтересован в деле как брат Бальтазара и потому не внушал экспертам полного доверия.

Ихтиандр продолжал служить яблоком раздора.

Кристо, переселившийся к брату, начал беспокоиться за него. Бальтазар был близок к душевному заболеванию. То он сидел часами в глубокой задумчивости, забывая о сне и еде, то вдруг приходил в необычайное возбуждение, метался по лавке, кричал: «Сын мой, сын мой!» — и начинал бранить испанцев всеми ругательными словами, какие только находил в своем разноязычном лексиконе.

Однажды после такого припадка Бальтазар неожиданно объявил Кристо:

— Вот что, брат. Иду в тюрьму. Я дам сторожам мои лучшие жемчужины, лишь бы они позволили мне повидать Ихтиандра. Я поговорю с ним. Он сам признАет во мне отца. Не может быть, чтобы сын не признал отца! В нем должна заговорить моя кровь!..

Уговоры Кристо не помогли. Бальтазар был непоколебим в своем решении.

Бальтазар отправился в тюрьму. Он валялся в ногах сторожей, плакал, просил их, и усыпав жемчугом путь от ворот до внутреннего помещения тюрьмы, добрался, наконец, до камеры Ихтиандра.

В этой небольшой камере, скудно освещенной узким окном с решоткой, было душно и пахло, как в клетке нечистоплотно содержимого зверя: тюремные сторожа редко меняли воду в баке и не трудились убирать гнившую на полу рыбу, которую приносили для кормления необычайного узника.

Железный бак, похожий на саркофаг[45], стоял у стены против окна.

Бальтазар, задыхаясь, подошел к баку и посмотрел на темную поверхность воды, скрывавшую под собой Ихтиандра.

— Ихтиандр! — тихо сказал Бальтазар. — Ихтиандр!.. — громче повторил он после паузы.

Поверхность воды подернулась рябью, но юноша не показался из воды.

Подождав еще немного, Бальтазар протянул трясущуюся руку и погрузил ее в теплую воду. Рука коснулась плеча юноши.

Из бака вдруг показалась мокрая голова Ихтиандра. Юноша приподнялся из воды до плеч и спросил:

— Кто это? Что вам нужно?

Бальтазар опустился на колени и, протягивая руки, быстро заговорил:

— Ихтиандр! К тебе пришел твой отец! Твой настоящий отец! Сальватор — не отец! Сальватор злой человек! Он изуродовал тебя… Ихтиандр! Ихтиандр! Ну, посмотри же на меня хорошенько! Неужели ты не узнаешь своего отца?

Вода медленно стекала с густых волос юноши на бледное лицо и капала с подбородка. В глазах его не отражалось ничего, кроме печали и удивления.

— Я не знаю вас, — ответил юноша.

— Ихтиандр! — закричал Бальтазар, — смотри на меня хорошенько! — и старый индеец вдруг схватил голову юноши, привлек к себе и начал покрывать поцелуями, проливая горячие слезы.

Ихтиандр, обороняясь от этой неожиданной ласки, заплескался в баке, проливая воду через край на каменный пол.

Внезапно чья-то рука схватила Бальтазара за шиворот, приподняла и отбросила в угол. Бальтазар грохнулся на пол, больно ударившись головой о каменную стену. В глазах индейца потемнело, и он на мгновение потерял сознание.

Открыв глаза, Бальтазар увидал, что над ним стоит Зурита. Крепко сжав кулак правой руки, Зурита держал в левой какую-то бумажку и торжественно помахивал ею:

— Видишь? Приказ о назначении меня опекуном Ихтиандра! Тебе придется поискать богатого сынка в другом месте. А этого юношу завтра утром я увезу к себе. Понял?

Бальтазар, лежа на полу, глухо и угрожающе заворчал, как зверь, смертельно раненый, но еще способный к последнему прыжку.

И этот последний прыжок старого аракуанца был неожиданен по силе и быстроте.

Как будто подброшенный пружиной, Бальтазар вдруг вскочил на ноги и с диким ревом обрушился на своего врага, сбив его с ног.

Индеец выхватил из рук Зурита бумажку, сунул себе в рот и продолжал наносить испанцу удары.

Завязалась ожесточенная борьба.

Тюремный сторож, стоявший у двери с ключами в руках, счел себя обязанным соблюдать строжайший нейтралитет, так как он получил хорошие взятки от обоих сражавшихся. Только когда Зурита, оказавшийся наверху, начал душить Бальтазара, сторож забеспокоился:

— Не задушите его до-смерти, дон Педро Зурита…

Однако рассвирепевший Зурита не обращал внимания на предостережения сторожа, и Бальтазару пришлось бы плохо, если бы в камере не появилось новое лицо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});