Я сплю среди бабочек (СИ) - Бергер Евгения Александровна

Так могу я рассчитывать на ваш визит или нет? Очень хотелось бы вас уговорить, — обращается к нас с дедом Глория, но Алекс успевает отозваться на ее слова раньше нас:

Бабуля, можешь в нас даже не сомневаться, — помахивает он в воздухе своей салфеткой. — Уверен, наши сердобольные жильцы не откажут в желании внука навестить свою славную бабушку в ее райском, выпестованным с такой любовью зеленом уголке, правда, Шарлотта? Ты ведь отвезешь нас к Глории, едва только расцветут тюльпаны, не так ли?

Я отвечаю, что с радостью сделаю это, на что Глория отзывается благодарной улыбкой в сторону моего дедушки. От-то тут при чем, думаю я в сердцах, машину-то вести буду я?

Постепенно разговор затухает, и мы переходим к десерту, хотя я более, чем уверена: от рождественских печений у каждого в доме уже оскомина на зубах… А после Глория хлопает в ладоши и радостно сообщает, что пришло время подарков — у меня екает сердце, я никому ничего не покупала… само собой.

Не бойся, — успокаивает меня Алекс, замирая рядом с моим стулом, — подарки дарит только бабуля — она весь год вяжет для нас шерстяные носки и теперь будет рада поскорее от них избавиться. Думаю, тебе тоже не избежать пары разноцветных носок в коробочке с розовым бантиком! Смотри, вот и они.

Старушка и в самом деле вносит в комнату огромный пакет с подарочными коробками, обвязанными разноцветными ленточками: голубыми — для мальчиков и розовыми — для девочек.

У меня в шкафу ровно десять таких пар собралось, — шепчет с другой стороны Анна, — не знаешь, куда бы их можно было пристроить? У меня аллергия на шерсть.

Мы негромко с ней похихикиваем, наблюдая, как Глория одаривает каждого своим самодельным даром.

А это тебе, Шарлотта! — доходит очередь и до меня. — Надеюсь, они согреют тебя длинными зимними вечерами.

Благодарю. Мне очень приятно!

Носи на здововье.

Едва Глория отходит от меня, Анна говорит мне театральным шепотом:

Согласись, подарок Юлиана намного симпатичнее и… эротичнее, правда? — и начинает сама же смеяться над собственной шуткой, а вот мне совсем не смешно: вижу рядом с собой Адриана, и тот, если я правильно понимаю этот его взгляд, слышал каждое слово, произнесенное своей сестрой. Уверена, ему дела нет до подарка своего пасынка, но мне все равно делается больно и неприятно…

Около одиннадцати все расходятся по своим комнатам, и я помогаю дедушке улечься в постель, получая от него незамысловатый подарок в виде конверта с деньгами.

Ты лучше знаешь, чего бы тебе хотелось, — говорит он мне, а потом добавляет: — Ты больше не сердишься на меня из-за нашего переезда, милая? Я хотел как лучше, ты же понимаешь.

Я понимаю, — сжимаю его сухую ладонь. — Просто было бы лучше, скажи ты мне об этом заранее… Мне не понравилось, что вы сговорились за моей спиной.

Прости, милая, но Адриан предполагал, что ты можешь сказать нет, и потому мы условились поставить тебя сразу перед фактом, так сказать. Поверь, у нас и в мыслях не было обидеть тебя, девочка моя…

Значит, это Адриан убедил деда согласиться на переезд, думаю я в тот момент, ощущая, как на сердце делается чуточку теплее… Все-таки он.

Я знаю, дедушка, отдыхай уже. Я ни на кого не держу зла! — быстро целую его в щеку. — Спасибо тебе за заботу обо мне.

Тебе стоит благодарить за это Адриана, это он предложил нам пожить в их доме, что, сама знаешь, очень щедро с его стороны.

Обязательно поблагодарю, — обещаю я и выхожу из дедовой комнаты.

Потом иду к себе и запираю дверь на замок. Дважды.

18 глава

Как бы сильно жизнь не щелкала нас по носу, мы все равно продолжаем верить в чудеса — это, как я полагаю, заложено в наших генах наравне с цветом волос или предрасположенностью к тому или иному эталону поведения. Вот и я, несмотря на явную холодность Адриана, продолжаю строить воздушные замки и мечтать о несбыточном: взять хотя бы тот факт, что запершись в своей новой салатовой комнате, я достаю из шкафа бежевое неглиже и, раздевшись донага, трясущимися руками натягиваю его на себя. Расправить откровенную вещицу по своему телу ох как приятно: провести ладонями по контурам груди, касаясь сосков, скользнуть вдоль живота к бедрам, а потом обратно — я проделываю все это с закрытыми глазами, представляя себе руки Адриана, совершающие это молчаливое путешествие вдоль моего тела. От сладкой истомы меня бросает в жар, и я тихо стону.

Адриан!

В дверь негромко стучат.

Адриан? Я настолько замечталась, что почти готова поверить в то самое, несбыточное, но во время понимаю свою ошибку — нет, это не Адриан: Юлиан. Это ведь он просил меня оставить дверь незапертой для него…

Я подкрадываюсь к двери и приникаю к ней своим ухом.

Шарлотта, что за игрушки? — слышу я его обиженный шепот. — Я думал, мы обо всем договорились. Открывай! — он снова стучит, и я было решаю схорониться и не отвечать ему, да тут же пугаюсь того, как бы он не перебудил весь дом.

Я не открою, извини, — шепчу я ему в ответ. — Иди спать, Юлиан.

На пару секунд повисает тревожная тишина, а потом он с раздрожением произносит:

Так и знал, что ты снова решишь меня продинамить. Да только со мной эти игры не пройдут… — Слышу, как он вставляет в замочную скважину ключ, и тот ключ, которым я заперлась изнутри, выпадает на пол, оглушительно звякнув по паркетному полу. Откуда у него второй ключ?!

Затравленно озираясь, я хватаю с кровати свой банный халат и стремительно запахиваю его на себе. В тот же момент Юлиан входит в комнату и осторожно прикрывает за собой дверь.

Что тебе здесь надо? — пытаюсь не выдать голосом своей нервозности, которую с трудом удается обуздать.

Тебя, конечно, Шарлотта, — усмехается парень, делая шаг в мою сторону. — Я думал, мы обо всем договорились…

Я качаю головой и твердо произношу:

С этого момента мы больше с тобой не вместе, Юлиан, — и так вцепляюсь в запах своего халата, что чувствую покалывание в кончиках пальцах от отсутствия притока крови. — Хотела сказать тебе об этом утром, но говорю сейчас… раз уж ты все равно здесь, — секунднная пауза. — Мы ничего друг ко другу не чувствуем, вот и расстанемся по-хорошему…

Вижу, что мои слова не производят на Юлиана никого впечатления: он все также смотрит на меня своим плотоядно-насмешливым взглядом, словно ядовитая кобра, готовая к смертельному прыжку. Как я раньше не замечала у него этого взгляда?

Сегодня днем ты не казалась мне такой уж бессчувственной, Шарлотта, — парирует он, делая еще один шаг в мою сторону. — Особенно, когда ты стонала под моими руками… — Его улыбка по-настоящему пугает меня. — Хочу снова услышать их, Лотта, хочу услышать, как ты будешь кричать мое имя, кричать так громко, что его услышит весь этот немаленький дом… каждая его комната задохнется от зависти, вслушиваясь в твои исступленные стоны. Согласись, мое предложение звучит лучше твоего, не так ли?

Лучше уходи, — говорю я, увы, дрогнувшим голосом. Не от страсти, нет, от испуга. Меня пугают его дикие, ненасытные глаза, скользящие по моему телу… Словно Юлиан знает, что скрывается под моим халатом и готов силой заставить меня ему это продемонстрировать.

Не могу, извини. Одна юная чаровница обещала мне дивный подарок, и я намерен его получить.

Я стану кричать, — решаюсь предупредить я, но тот лишь еще больше склабится и произносит:

И привлечешь к нам внимание милой старушки в розовом ночном чепчике и строгого папочки со слабостью к рыжим кудряшкам? Ты уверена, что нам нужны лишние свидетели? Уверен, мы и сами прекрасно справимся, не так ли, моя дорогая? — с этими словами он подходит вплотную ко мне и сжимает мои плечи до хруста в суставах.

Я понимаю, что до этого момента по-настоящему Юлиана и не боялась, была уверена, что смогу урезонить его тем или иным способом, но теперь, когда он стискивает меня в своих по сути железных объятиях, — приходит осознание полной беспомощности и панического ужаса.