Спаситель океана, или Повесть о странствующем слесаре - Георгий Садовников

И тогда поднялась крышка коробки, из нее показался пластмассовый пожарник. На нем все было с иголочки. А на каске его и на топорике у пояса играл отсвет дежурной лампочки, освещающей торговый зал.

Пожарник осмотрелся и крикнул:

– Все в порядке, ребята!

И сейчас же полетели крышки с коробок, и на белый свет стали появляться один за другим точно такие же новенькие пожарники.

В конце концов осталась занятой только одна коробка. Из нее доносились возня и сопение. Невидимый пожарник, наверное, застрял, он отчаянно копошился, пытаясь выбраться из коробки. Наконец ему удалось сбросить крышку, и за бортиком замелькали его руки и ноги.

– Эй, ребята, помогите ему! – приказал первый пожарник.

Его товарищи бросились к коробке, повалили ее набок, и к их ногам выкатилась незадачливая игрушка.

Поначалу я принял ее за маленького осьминога, потому что у этой игрушки были четыре руки и столько же ног. Но когда у нее обнаружились две головы, да еще говорящие разными голосами, я понял, что ошибся.

Но вскоре все стало на свое место. Игрушка распалась пополам, и я увидел двух пожарников. То есть один из них был типичный пожарник, а вот второй…

Все пожарники были красавцами хоть куда! А у этого парня одна нога была обута в кавалерийский сапог со шпорой, а другая щеголяла в панталонах клоуна. И вдобавок, ее пришили коленом внутрь. Та же самая путаница творилась и с его руками, отчего казалось, что этот чудак идет одновременно вперед и назад. Но и этого было мало его творцам. Один глаз у него они поместили ниже второго. Одну половину рта сделали серьезной, а вторую растянули до ушей. И только топорик и каска говорили о том, что он по какому-то недоразумению тоже причастен к славному пожарному делу.

– Как вы очутились вдвоем в одной коробке? – нахмурился предводитель пожарников.

– Это моя коробка, – сказал тот из двоих, кто был нормальным пожарником. – А почему он очутился здесь, этого я знать не знаю.

– Меня хотели бросить в ящик для отходов, но я всех обманул и в последний момент нырнул к нему в коробку, – весело сообщил уродец.

– А кто ты вообще такой? – спросил боцман. – Нам кажется, ты не похож ни на кого из тех, что мы видели прежде!

И все игрушки дружно закивали, соглашаясь с боцманом.

– Правильно! Вы такого еще не видели! Да и видеть не могли! – звонко крикнул уродец. – Потому… потому, что я – марсианин! Первый марсианин на Земле!

– Он – самозванец! Всем давно известно, что марсианин – я! – высокомерно возразил марсианин.

– Так и быть! Пусть ты – марсианин! – сказал уродец, ни капельки не смутившись. – Тогда зовите меня проще: Отважун-Благорожун!

– А как это понимать? – спросила игрушечная стюардесса и слегка приподняла брови на красивом строгом лице.

– А так! Это значит, что я Отважный и Благородный! – объявил уродец. – Ну, а те, кому и сейчас трудно понять, пусть зовут меня еще проще: Отважун, и все! Я парень свойский, разрешаю всем обращаться со мной фамильярно!

Произнося свою короткую речь, он нелепо размахивал руками и вообще выглядел очень смешным. Трудно было оставаться серьезным, глядя на него.

– Он – Отважун! Он – Благорожун! Ой, умора! – смеялись игрушки, показывая на него пальцами, лапками и копытами.

Даже строгая красавица стюардесса и та позволила себе улыбнуться слегка.

Уродец смеялся вместе со всеми и, может быть, пуще всех.

– Ты погляди на себя в зеркало, – съязвил марсианин, он один не смеялся, боясь потерять свою важность.

– О, это мысль! – обрадовался Отважун. – Признаться, я еще ни разу не видел себя от рождения!

Он огляделся и, заметив на нижней полке игрушечное трюмо, помчался к нему. Но всем показалось вначале, что уродец наоборот удаляется от него, потому что уж так были устроены его ноги и руки. Они разбегались в противоположные стороны.

Отметив, что Отважун выглядит еще нелепей, чем им показалось на первый взгляд, игрушки вначале пожалели его, представив разочарование, которое ждет самоуверенного новичка. Но затем подумали, что так будет лучше: пусть сразу поймет, где его место в обществе.

Отважун между тем энергично взобрался на полку и подошел к зеркалу.

– А это еще кто смотрит на меня? Ну и физиономия, скажу я вам, – промолвил он озадаченно и даже заглянул по другую сторону зеркала, проверил: уж не стоит ли за рамой кто-нибудь ужасно уродливый.

– Да ведь это ты и есть! – рассердился предводитель пожарников.

– Не может быть! Вы шутите! – сказал Отважун.

Он погрозил пальцем предводителю пожарников и вновь уставился в зеркало.

– Ну и умора! – воскликнула одна из игрушек.

– В этом нет ничего смешного! – строго возразила стюардесса.

И рассмеявшиеся было игрушки притихли. Они уважали строгую девушку. Даже заносчивый марсианин и тот испытывал перед ней некоторый трепет.

– Нет, почему же, я и в самом деле кажусь забавным, – сказал Отважун и засмеялся первым.

– Ты позоришь наш еще совершенно новенький мундир! – возмутился предводитель пожарников.

Он считал, что уродец бросил тень на его блестящую команду.

– Не расстраивайтесь, – сказал Отважун, слезая с полки. – Ведь еще никто не знает, какое у меня веселое, доброе и смелое сердце вот здесь. – И он положил ладонь на свою синтетическую грудь.

– Ну, то, что ты веселый, в этом мы убедились, – сказал игрушечный медведь, вытирая выступившие от смеха слезы. – Но вот насчет доброты и смелости, тут ты перегнул. Смелые и добрые, они обязательно красивые. Как я, например. Я добрый и смелый и в то же время, по нашим, медвежьим, понятиям, ужасно красив. Или она. – И он указал на стюардессу. – Можешь не сомневаться: если что, наша стюардесса окажется самой доброй и самой смелой из нас.

И все игрушки поддержали его возгласами:

– Верно!

– Верно он говорит, косолапый!

– Ах, какие же вы глупые, – сказала стюардесса с досадой.

– И право, глупые земляне придают значение какой-то ерунде, – презрительно произнес марсианин. – Лично мы, марсиане, не переносим смелых и добрых людей.

И игрушечные земляне растерялись. Они слышали, как один из покупателей сказал, стоя у прилавка, что если на Марсе есть цивилизация, то она выше и древней земной. И выходило так, что марсианин знал, что говорил.

А я был озадачен его фанфаронством. Это было так непохоже на живых марсиан. Я уже встречался с ними, и все они, как на подбор, были добрые, скромные люди.

А уродец уже давно не слушал, что о нем говорят. Он смотрел на игрушечного человека, на котором не было ничего, кроме майки, трусиков и толстых кожаных варежек.

– Вы, наверное, замерзли, – сказал ему Отважун. – Знаете что, я отдам вам свою одежду. А сам уж как-нибудь обойдусь. Ну, может, поболею гриппом разок-другой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});