Академия для императрицы: право быть собой - Элли Рид

таким неуверенным в себе? И очень приятно, когда ты в один момент кричишь, что любишь, а в другой, так легко веришь тому, что я могла тебе изменить.

Он молчит. Понимает свою ошибку. Я же себя виноватой не чувствую.

— Теана — моя дочь, раз на то пошло. И даже то, что она как две капли воды похожа на своего отца, ничего не доказывает.

Пытаюсь обойти его, пока он в заторможенном состоянии, но он и сейчас перехватывает мою руку, прижимая к себе.

— Прости. Прости, я не знаю, что на меня нашло.

Я прижимаюсь головой к его груди, думая о том как же сильно устала от этого. Устала бегать от него, осознавать, что без него я не проживу.

— Останься со мной. Не уходи. Я люблю тебя и Тею. Я не смогу без вас. Я уже не могу.

Я подняла голову и посмотрела в самые любимые глаза, которые сейчас действительно лучились любовью и болью. Приподнялась на носочки и с трудом дотянулась до губ мужчины, который изменил мою жизнь.

Сладковато-горький поцелуй будто поставил точку в наших спорах, разногласиях, побегах, расставаниях. Я подтвердила свою принадлежность ему, а он мне.

— Нужно домой.

— Мы дома. И нужно забрать сюда нашу дочь и Маттиаса. Но…

— Что?

— Там с ними сейчас Кутти и Денвер, поэтому предлагаю провести время вдвоем.

— Я не против побыть наедине, но давай сделаем это позже?

— Ты спешишь куда-то?

Не хотелось отвечать на этот вопрос, но молчать было глупо.

— Мне нужно встретиться с Виктором, — Тео шумно втянул воздух и закрыл глаза. — Я недолго. Просто объяснюсь и все. Потом можем перевезти вещи и забрать детей. Я попрошу Оли остаться с ними сегодня, а ночь будет только наша.

— План неплохой за исключением одного. Я должен отпустить тебя сейчас из своих объятий к твоему, фактически, еще парню.

Снова целую его, и он заметно расслабляется.

— Ты мой мужчина, и никто другой мне никогда не был нужен.

— Ладно, иди. Я тогда буду ждать тебя в твоем доме.

— Хорошо. Я быстро.

Только выхожу из дома, как меня берет в круг Имперская безопасность.

— Тесса Майнингтон, — слышу знакомый голос Виктора.

— Виктор, что происходит? — он подходит ко мне и пальцем показывает парню за его спиной на меня. Тот подходит ко мне со спины и берет меня за запястье.

— Вы обвиняетесь в убийстве Ее императорского величества Эйды Майнингтон. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете может быть использовано против вас в суде.

Дежавю накрывает с головой. Но когда я понимаю в чем меня обвиняют, становится тяжело дышать, а в глазах стоит пелена из слез, потому что я понимаю, что вот теперь это действительно похоже на Конец.

Глава 24. Все закончится хорошо?

Сырой запах плесени раздражает рецепторы обоняния уже долгое время. Я запуталась в днях, числах и времени. Я не понимала, сколько я сижу взаперти. Я не знала, сколько мне еще предстоит здесь просидеть.

Из той толики информации, что мне дали, я знала наверняка только две вещи. Эйда мертва. И сделала это не я, хотя обвиняюсь в этом именно я.

В первую же минуту я отмела все мысли о том, что это сделал кто-то из моих близких. Нет. Они не пошли бы на такое. Знали же, что я буду первой подозреваемой.

Хотя, когда сидишь определенное время одна, без посещений, без свежего воздуха, без общения, волей-неволей начинаешь предполагать самые безумные вещи.

Кроме старой железной кровати с вонючим матрасом, дырки в полу и умывальника, в моей темнице не было ничего. Я лежала целыми днями в кровати, пытаясь предположить, чем заняты мои друзья, как там Тея и Маттиас. Почему Кутти не пришел ко мне до сих пор? Объяснение было одно — он меня не чувствовал. Но опять же. Пока сидишь тут, изводишь себя мыслями о том, что возможно никто и не придет тебя спасать.

В очередной раз, когда я просто лежала и смотрела в темный потолок, дверь начала открываться ключом. Я подскочила и села ждать. Вошел Виктор.

Мы долго смотрели друг на друга, и просто молчали.

— Мне до сих пор трудно в это поверить.

— Я не делала этого. Я не убивала Эйду, Виктор.

— Все факты говорят обратное.

— Ты мне не веришь.

— Не верю. У меня профессия такая. Доверять проверенной информации, а не людям.

— Почему я сижу в отдельной камере и почему мне не разрешены посещения?

— А ты так уверена, что к тебе кто-то приходил?

— Да.

Он усмехнулся.

— Да, знаешь, приходили. Например, как он сказал, твой муж. Но посещения разрешены только родственникам, а он отказался предоставить документ, подтверждающий ваш брак.

— Виктор, это… сложно сейчас что-то объяснить. Но я собиралась сказать тебе. Я не хотела ничего скрывать. Это чистая правда.

— А я теперь не уверен, что могу доверять твоей правде.

— Я не трогала Эйду. А если бы и трогала, то не спалилась бы так легко. Не думаешь, что меня подставили? Это же проще простого. Первый подозреваемый в случае ее смерти — я. Мне не было смысла так подставляться. Тем более у меня двое детей, которые теперь там без меня. Тея самое важное, что есть у меня. Я бы никогда не оставила ее.

— У нее есть отец, который отлично справится без тебя. А давить через ребенка это самое низкое.

— Как же плохо ты меня знаешь. Ты действительно веришь в то, что я убила свою тетю?

— Не важно во, что я верю. Важно, какие факты есть против тебя.

— Ясно. Сколько я буду здесь сидеть? Что дальше будет?

— До первого слушания ты под стражей. Суд завтра.

— Кто судья?

Он вышел, оставив меня без ответа. Дело об убийстве императрицы не может судить никто, кроме Высшего судьи Ятсана. Но Виктор знает о нас с Тео. Насколько ему хватит сил, чтобы отправить Гесса в отставку на это дело? Насколько серьезны обвинения и те факты, что против меня нашли? Какие вообще факты нашли, если я этого не делала? И сможет ли Тео судить меня по совести, а не по чести?

В этих мыслях я провела еще какое-то время. Как оказалось — прошли целые сутки, потому что за мной пришли. Мне завязали глаза и руки, сковали заклинанием, а затем вывели из здания. Дорога до Высшего суда заняла немного. А значит находились мы недалеко от центра.

В зал меня завели сразу, но там никого