Тайна Обители Спасения - Поль Феваль

Члены совета переглянулись: полковник был великий артист, но на сей раз он явно переборщил с театральными эффектами.

Тем не менее всех мало-помалу охватывала тревога. Лекок вполголоса предупредил:

– Будьте внимательны: речь и вправду идет о жизни и смерти.

Полковник поднял руку и снова тяжело опустил ее на бумаги.

– Они вот тут, ваши головы, – медленно произнес он, – и моя в том числе. Я всего лишь старик, готовый впасть в детство, но если я вдруг умру сегодня, верьте моему слову, вы пропали. Они тут, ваши головы, и все теперь зависит только от меня. Я же мечтаю об одном: удачно завершить мое последнее дело и сохранить вас целыми и невредимыми вместе с кладом, который вы мне доверили. Когда дело это будет исполнено, Отец в последний раз соберет своих детей, чтобы сказать: все в порядке, мои дорогие, я спас вас от гибели и теперь имею право на отдых.

Он нашел среди бумаг тетрадь, на которую члены совета воззрились не без испуга, и передал ее Лекоку со словами:

– Читай, Приятель, и пусть каждый осознает всю меру грозящей ему опасности. А потом мы поглядим, кто из вас измыслит лучшее лекарство от этой беды.

XVI

РУКОПИСЬ РЕМИ Д'АРКСА

Лекок взял тетрадь и приступил к чтению.

«Доклад Его Превосходительству господину министру юстиции Господин министр! Прошу извинить меня за то, что предлагаю Вашему вниманию труд еще не вполне завершенный, однако обстоятельства вынуждают меня обратиться к Вам за безотлагательной помощью: дело, переданное на рассмотрение суда присяжных департамента Сена и получившее уже огласку под названием „Черные Мантии“, способно завести на ложный путь общественное мнение и, что гораздо опаснее, само правосудие.

Я отказался вести следствие по этому делу, ибо считаю его всего лишь тенью, вознамерившейся отвлечь меня от раскрытия правды.

Факты, которые я предлагаю рассмотрению Вашего Превосходительства, столь значительны, что требуют особого внимания. Речь пойдет о Черных Мантиях, но не о той мелкой рыбешке, что попала в сети закона и сама себя окрестила этим громким именем, а о Черных Мантиях, которые действительно существуют: по моему мнению, это cамая опасная ассоциация злоумышленников из всех доселе известных.

Господин министр, вы вращаетесь в сферах, куда бытующие в предместьях клички не проникают, а чиновники, которым полагалось бы прояснить этот вопрос, пребывают в незыблемом убеждении, что Черные Мантии – всего лишь легенда, страшная сказка, одна из тех, что в изобилии фабрикуются в социальных низах парижской жизни. Господин префект, к которому я поначалу обратился, был со мною отменно вежлив, но никакой помощи не оказал, видимо, посчитав меня фантазером.

Причина этого недоверия весьма проста, и я спешу разъяснить ее, чтобы Ваше Превосходительство не впало в ту же ошибку: для правосудия Черные Мантии и вправду не существуют, ибо они никогда не представали перед судом. Сила этой ассоциации – в неуязвимости: злодеи изобрели механизм, безотказно спасающий их от возмездия.

Действие этого механизма, породившего неверие в реальность их существования, я постараюсь вскрыть в своем докладе.

Только однажды, насколько мне известно (а этим вопросом я усиленно занимаюсь долгие годы), тайна ассоциации подверглась риску разоблачения: трое ее членов оказались на скамье подсудимых. Я имею в виду дело Кватрополли, стоившее жизни моему отцу.

Позволю себе кратко изложить историю этого дела.

30августа 1816 года господин Матье д'Аркс был назначен главным прокурором королевского суда в Аяччо, а в октябре того же года он произнес обвинительную речь на процессе, в котором оказались замешаны некоторые высокопоставленные лица из Сартена и прилегающего к нему района.

Мэру столицы кантона вменялось в вину соучастие в убийстве, совершенном братьями Кватрополли, состоявшими в банде VesteNere, что было фактом общеизвестным...»

Прервав чтение Лекок спросил:

– Что означают пометки, сделанные красным карандашом?

– Они означают «пропустить» и касаются исторической части доклада. Нашу собственную историю мы знаем достаточно хорошо, потому я пометил параграфы, которые можно перескочить, иначе наш совет не кончится до завтрашнего дня.

Доклад Реми д'Аркса и вправду обстоятельно рассказывал о Каморре итальянского юга и о происхождении первых Черных Мантий.

Лекок, пролистав две-три страницы, продолжил:

«...Им был вынесен оправдательный приговор. После обжалования прокуратуры дело было передано суду присяжных в Аяччо, где братья Кватрополли были оправданы во второй раз, несмотря на множество отягчающих обстоятельств. Соответствующие документы я могу предоставить в распоряжение Вашего Превосходительства.

При ведении этого дела Матье д'Аркс постоянно наталкивался на неожиданные и трудно преодолимые препятствия.

Двое молодых людей из города Сартена, невиновность которых была для него совершенно очевидна, оказались втянутыми в это дело: улики, доказывающие их вину, были сфабрикованы чрезвычайно ловко и уводили следствие на ложный путь.

Суд присяжных охотно свернул на этот путь; туда же исподтишка направлялось и общественное мнение. Явственно ощущалось влияние какой-то могучей и загадочной силы, действующей наперекор правосудию.

Разумеется, Матье д'Аркс не сразу разгадал истину во всей ее странности и неправдоподобии, но он чувствовал действие враждебной силы и искал истоки – в его бумагах я обнаружил разрозненные заметки, видимо, составлявшие часть такого же доклада, какой я имею честь предложить Вашему Превосходительству.

Заметок этих немного, и они отрывочны: я сумел собрать только то, что осталось от злодейской жатвы – после гибели отца его секретарь подвергся нападению, и большая часть бумаг пропала. Что касается самого доклада, то он навряд ли попал в руки тогдашнего министра юстиции, во всяком случае в архивах я не обнаружил никаких следов.

С декабря месяца 1816 года по апрель 1820 на моего отца было совершено три покушения, а 22 июня того же года пол в его кабинете обрушился в то самое время, как он сидел за своим письменным столом.

Он добился перевода в другое место, но не для того, чтобы избежать своей судьбы – в моей семье всем хорошо известно, что отец был готов к насильственной смерти, вскоре последовавшей, – наоборот, он уехал с Корсики, чтобы продолжить борьбу более энергично, надеясь избавиться от помех, чинимых местными властями и обеспечить себе свободу действий.