Бог Разрушения - Рина Кент

class="empty-line"/>

Мои мышцы напрягаются и пульсируют от предвкушения охоты.

Кровь приливает к моим конечностям и заставляет мой член напрягаться с особым вниманием.

Перспектива погони заставляет меня чуть не кончить в штаны, как подростка.

Проблема в том, что у меня никогда раньше не было такого чувства.

Да, я увлекаюсь охотой точно так же, как и предаюсь тысяче других увлечений в качестве сексуальной отдушины. Однако раньше это никогда не было так волнующе и… захватывающе.

Я вдыхаю, наполняя легкие запахом свечного воска и слабым, захватывающим ароматом киски Мии.

Однако, я не двигаюсь.

Моя маленькая муза так хорошо себя вела, хотя и неохотно и только после того, как я без устали нажимал на ее кнопки, так что я дам ей фору.

Мой взгляд по-прежнему прикован к задней двери, откуда она выбежала в сад за домом — или, скорее, в мини-джунгли.

Свет свечей отбрасывает зловещую тень на импровизированную гостиную, подсознательно создавая мое любимое настроение.

Я поднимаю свои пальцы, которые все еще липкие, и облизываю их один за другим.

Киска как концепция всегда служила только дыркой для траха. Несмотря на разные цвета и формы влагалищ, которые я видел в своей жизни, мне никогда не нравилось прикасаться к ним. Никогда не получал удовольствия от орального секса и всегда подчеркивал, что буду только трахаться. Если они хотели чего-то другого, я был неподходящим парнем.

И все же, мои губы подергиваются от желания попробовать сладкую маленькую киску Мии. Моя кровь определенно выбрала мой член в качестве предпочтительного органа, когда я только что играл с ней.

Ее тихие вздохи все еще звучат у меня в ушах. А ее расширенные глаза и приоткрытые губы будут мотивацией для мастурбации в течение нескольких дней.

То есть, если я не спровоцирую у нее другую, более интересную реакцию. К концу сегодняшнего вечера я выполню дьявольскую работу по обращению еще одной души на темную сторону.

Хотя Мия никогда не была невинной и определенно набрала высокие баллы по шкале тьмы. Скажем так, я просто раскрываю весь ее потенциал.

Засунув руку в карманы, я иду по ее следу. Сад за домом похож на неухоженные джунгли: огромные старые деревья, полумертвые ветви, свисающие, как скелеты, и подозрительные грибы, валяющиеся повсюду.

Почти уверен, что несколько бесцельных призраков летают над головой, жалуясь на плохое местоположение и почти полное отсутствие посетителей на ежедневной основе.

Лунный свет играет в прятки с облаками, а вдалеке кричат ночные совы, добавляя немного музыкального сопровождения ко всей жуткой атмосфере.

Четыре из пяти. Рекомендовал бы его для сатанинских ритуалов.

Я пробираюсь через упавшие ветви и сломанные деревья, которые, вероятно, были повалены молнией. Засохшие листья хрустят под моими дизайнерскими ботинками, и я не прилагаю усилий, чтобы скрыть звук своих приближающихся шагов.

Лучший способ убить мышь? Напугать ее до чертовой смерти.

Я хочу видеть страх, смешанный с возбуждением, на ее нежном лице. Совсем как мгновение назад, когда она извивалась, задыхалась и мочила мои пальцы, даже когда была в ужасе от перспективы быть задушенной.

Мой член предлагает нам попробовать это снова, на этот раз с ним внутри ее киски. Я откладываю эту идею на потом, убирая непослушные ветки с дороги.

Сказать, что я не тороплюсь, было бы преуменьшением. Тем не менее, я вдумываюсь, прислушиваюсь и ищу любые признаки моей жертвы.

Отсутствие света, на первый взгляд, может показаться помехой, но это далеко не так. Из-за ограниченного поля зрения уши закладывает от малейшего шума, и инстинкт охотника включается на полную мощность.

Именно по этой причине я останавливаюсь посреди джунглей и изучаю свое окружение. Слишком темно.

Слишком пусто.

Слишком… жутко, по общепринятым стандартам.

Даже если бы я мог спать здесь и приветствовать демонов, которые пытались бы овладеть мной, Мия не стала бы этого делать.

Прошлой ночью она спала с включенным светом, и, хотя я мог бы предположить, что это был единичный случай после моего импровизированного визита, ее угроза причинить мне телесные повреждения, если я снова выключу свет, означает, что она была в ужасе от такой перспективы.

Не говоря уже о том, что она не отрицала этого, когда мы говорили о свечах ранее.

Вывод: она не зашла бы так далеко, даже для того, чтобы сбить меня с толку.

Я разворачиваюсь и убегаю. На этот раз молчу и контролирую дыхание. Я предпочитаю вариант охотника, а не добычи, поэтому крайне важно, чтобы она не вычислила мое местоположение, когда я не знаю ее.

Я останавливаюсь у входа в сад за домом и нюхаю воздух. Конечно же, чувствуется легкий аромат ее духов — магнолии.

На ум приходят два варианта. Она спряталась в углу сада, а затем вошла внутрь, когда я ушел.

Или второй. Она бегала вокруг, как безголовый цыпленок, затем вернулась сюда.

В любом случае, у нее есть возможность забрать свое платье и сбежать из дома.

В этот момент я замечаю тень, наклонившуюся к журнальному столику, вероятно, чтобы поднять платье. Большинство свечей потухло, поэтому трудно разобрать ее профиль.

— Это ты? — мой низкий, причудливый шепот эхом отдается от старых стен.

Тень вздрагивает, Мия кидает платье и бросается к лестнице.

— Прячься, маленькая муза. Если я найду тебя, то проглочу тебя целиком, — я следую за ней, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Я слышу скрип дерева под ее маленькой фигуркой.

Старые дома — лучшие стукачи, которые когда-либо существовали на планете.

Моя ухмылка становится все шире, чем ближе подхожу к тому месту, где она мечется, как мышь.

Я снова даю ей небольшую фору, разжигая в ней надежду на то, что если она будет бежать достаточно быстро и поддастся адреналину, то сможет убежать от меня.

Люди по своей природе не могут жить без надежды, какой бы ложной она ни была. Неважно, если обреченность ситуации бьет им в лицо. Если они верят, что в конце тоннеля есть свет, они будут идти к нему. Снова и снова.

Нет ничего хуже надежды.

Надежда — это лекарство для всех дураков, поэтому я использую ее в любой ситуации.

Дерево скрипит под моим весом, когда я поднимаюсь наверх. Судя по шуму, Мия близко к крыше, ко второму и последнему этажу, который представляет собой открытую спальню.

Есть еще третий этаж, поменьше, который служит открытой крышей, но он наполовину разрушен, а импровизированная лестница, ведущая на него, частично разломана.

Вскоре скрип прекращается. Слышна только любительская симфония сов. Не слышно даже слабого звука дыхания, который большинство