Бог Разрушения - Рина Кент

других? Нет. Для тебя? Весьма вероятно.

Я качаю головой, даже когда делаю свой ход, решив не сбивать ладью, чтобы не попасться в его возможную ловушку.

Мое тело наполнено необъяснимой энергией, которой у меня никогда не было во время игры в шахматы, даже с самыми опытными игроками, с которыми я имела честь сталкиваться.

Сильные эмоции чуть не лопаются по швам с каждой секундой, и это пугает меня до чертиков.

У меня не было такой интуитивной реакции с того ужасного дня. Только теперь это принципиально другое и сбивающее с толку волнение. На самом деле, чувство похоже на то, когда я ахнула, отшатнулась и довела себя его пальцами до оргазма.

Или когда он входил и выходил из моего рта и использовал меня, чтобы достичь своего пика.

Я нуждаюсь в этом захватывающем безумии, но все еще корю себя за то, что хочу этого от психопата Лэндона.

— Не льсти себе, — показываю я. — И еще, зачем все эти свечи? Они для твоих друзей-демонов, которые сидят у тебя на плечах и нашептывают гадости?

— Они для моей сквернословящей демонической леди.

Я хмурю брови.

— Я не люблю свечи.

— Но тебе не нравится темнота — часть информации, которую я обнаружил прошлой ночью, когда ты на мгновение растерялась. Полагаю, это связано с причиной, по которой ты отказываешься позволить миру услышать твой голос.

Мои губы приоткрываются, и я смотрю на него так, как будто он инопланетянин, пришедший с единственной целью уничтожить человечество.

— По твоему лицу видно, что ты удивлена, откуда я знаю об этом. Для меня читать людей естественно; они довольно предсказуемы и ужасно скучны, — он делает паузу, поджимая губы, как будто не хочет признавать того, что последует дальше. — Ты не такая. Предсказуемая и скучная, я имею в виду. Потому что, хотя я и уничтожил твой страх, я все еще не могу понять его причину. Я впечатлен. Другие на твоем месте не продержались бы и нескольких часов, но ты по-прежнему держишься стойко. Я одобряю твою решимость.

— Должна ли я чувствовать себя польщенной?

— Желательно, — он опирается локтями на колени и складывает пальцы домиком у подбородка. — Но сначала давай разберемся с этой тайной.

Я съедаю его коня.

— Если под тайной ты подразумеваешь ситуацию с оторванными яйцами, от которой ты будешь страдать к концу сегодняшнего вечера, то конечно. Давай попробуем.

— Прекрати хотя бы на секунду думать о насилии, — он выдвигает своего ферзя, чтобы защитить свою ладью. — Меня больше интересует инцидент, из-за которого у тебя пропал голос. Расскажи мне побольше.

— Нет.

— Пожалуйста?

— Нет.

— Как насчет милая, пожалуйста?

— Все еще нет.

— Жаль. Я думал, ты сломаешься из-за моего тщательно созданного очаровательного образа, но тебе не нравятся милые и обаятельные, не так ли, маленькая муза? У меня такое чувство, что ты предпочитаешь, чтобы за тобой гнались и загоняли в угол, пока ты борешься за свою жизнь.

Я сбиваю его королеву с широкой ухмылкой, затем бросаю ее в него. Он ловит ее, лукаво изгибая свои великолепные губы.

— Давай попробуем еще раз, и мне нужно, чтобы твой разум был открыт для других вариантов, кроме «нет», — он гладит свою мертвую королеву так, как гладит свои бесчувственные статуи. — Ты можешь рассказать мне о причине твоего молчания, или, как второй, менее предпочтительный вариант, мы можем обсудить твои извращения.

— Как насчет «нет» на оба варианта?

— Давай заключим пари, — говорит он, полностью игнорируя мои слова. — Если я выиграю, мы поговорим о ситуации с молчанием. Если выиграешь ты, то об извращениях.

— Хорошая попытка. Но это не так работает, ты, самовлюбленный псих. Когда ставишь людей перед выбор, ты должен от чего-то отказаться, когда проигрываешь.

— Например.

— Если ты выиграешь, мы поговорим об извращениях, — которых у меня нет. — Если я выиграю, ты станешь моим мальчиком на побегушках.

— О? — он поднимает бровь. — Я и не подозревал, что у тебя есть какие-то извращения, ты непослушная, непослушная девчонка. Однако я отказываюсь, поскольку слишком доминантен, чтобы когда-либо быть чьим-либо рабом, включая самого дьявола. Я бы предпочел связывать женщин ремнями, пока трахаю их до полусмерти.

— Я не имела в виду секс, ты, извращенец. Я имела в виду, что тебе придется делать все, что я тебе скажу, и служить мне, пока я не буду довольна.

— Как долго?

— Неделя.

— Хм. Договорились.

— Твоя королева мертва, и ты тоже, — я съедаю первую из двух пешек, защищающих его короля. Еще один ход, и ему конец.

Конечно, он сдвинет своего короля, но тогда мой слон загонит его в угол. Со всех сторон, все кончено.

Раздражающая ухмылка Лэндона остается на месте, когда он передвигает эту чертову ладью прямо рядом с моим королем и вне досягаемости моих ферзя и слона.

— Шах и мат.

Я смотрю на доску, отказываясь верить увиденному.

Этого не может быть.

— Ты думала, что принести в жертву королеву было кощунством, но ты забыла важный анекдот. Работа королевы — умереть ради короля.

Я свирепо смотрю на него. Как он мог быть таким ненавистным, даже когда говорил о шахматах?

— Итак. Не хочешь рассказать поподробнее о своих извращениях?

— Я пошутила. У меня нет никаких извращений, — я улыбаюсь в ответ, сопоставляя его энергию психопата со своей дикой и решительной.

— Не смеши меня. Тебе понравилось, что на тебя напали в темноте и ты подавилась моим членом, так что это означает, что в тебе есть склонность к подчинению. Одно извращение есть, будут еще, — он подпирает голову кулаком. — Не стесняйся. Я не кусаюсь.

— Ты хочешь, чтобы я в это поверила?

— Прекрасно. Я не кусаюсь вне секса.

Извращенный мудак.

Я занята тем, что переставляю шахматные фигуры. Что, черт возьми, я должна сказать в этой ситуации? Он не из тех, кто удовлетворится полуправдой, а я точно не могу признаться, что я девственница, потому что тогда он, возможно, станет более настойчивым в своих правах на меня.

Или, что еще хуже, он будет издеваться надо мной из-за того, что я такая скрытная ханжа, поскольку он, вероятно, потерял девственность, когда у него впервые встал член.

— Ты далеко не невинна, — сухо комментирует он. — У тебя, должно быть, была доля болезненно заурядных членов — проблема, которую, кстати, решит мой член, так что давай послушаем, что тебе нравится, когда ты раздвигаешь ноги?

— Миссионерская поза.

— Слишком ванильно для того, кто совсем не ванильный.

— Ну, мне нравятся простые вещи и заботливые любовники. Прости, что мои извращения не такие захватывающие, как твой обширный опыт.

— Вот почему мы