Расколотые небеса - Андрей Ерпылев

— Заткнись, харя, — буркнул Швед. — Ты один?

— Один, батюшка! Один, как перст.

Швед задумался. Конечно, он знал про объявленную на него охоту, но оторваться от погони, как обычно, «обрубить концы» и «лечь на дно» сейчас не мог. Рад бы, да не мог. Поэтому и приходилось принимать помощь от тех, кого всегда презирал и в грош не ставил, — жирных пауков, плетущих сети и сосущих кровь при минимальном для своей шкуры риске.

— Ладно, сейчас открою, — буркнул он. — Только знай, гнида: если что — первая пуля тебе.

Но не давало ему волчье чутье расслабиться. Никак не давало. Поэтому он кивнул своему подручному — придурковатому силачу Охриму, чтобы тот открыл дверь, а сам неслышно отступил под защиту мощного бетонного простенка и большим пальцем перевел предохранитель крупнокалиберной заморской «машинки» на автоматический огонь. Он не понаслышке знал, что от ее пуль с металлокерамическими бронебойными сердечниками, да еще с малого расстояния, не спасет ни бронежилет, ни даже титановая кираса тяжелого штурмового полицейского комплекта. В принципе, можно было бы «шмальнуть» даже прямо через металлическую дверь — что для мощи патрона «Магнум» двухмиллиметровая железяка, — да только не хотелось поднимать лишнего шума.

Громко лязгнув, дверной запор подался, но дверь не распахнулась, а только приоткрылась на два десятка сантиметров, чтобы видеть незваного гостя. Толстая кованая цепочка не давала распахнуть ее до конца, а снимать стопор обитатели никак не хотели. Вот если бы дверь открывалась внутрь… Но черт бы побрал бывших хозяев «хазы» (Рыженко предполагал с достаточной долей уверенности, что их уже нет в живых) с их предусмотрительностью. Хотя не такая уж она, выходит, была и лишняя…

— Гони маляву! — потребовал Швед, не выходя из своего укрытия. — Некогда мне с тобой тут лясы точить!

Карандаш принялся рыться в карманах, затягивая, как и было оговорено заранее, время.

«Пора! — решил штаб-ротмистр. — Делай раз!..»

Нога в громоздком ботинке заклинила дверь, и одновременно откуда-то из-за плеча протянулись мощные ножницы по металлу и легко, будто бечевку, сыто чмокнув гидравликой, перекусили звено цепочки. Полицейские методики, как и британское уголовное право, основаны на прецедентах. А таковых в прошлом было много…

Жалобно вякнув, воришка, взвившись в воздух, исчез за спинами штурмовиков, и сразу же несколько тренированных рук рванули металлический лист наружу так, что удержать его изнутри не было никакой возможности, как ни упирался, скользя ногами по рваному линолеуму прихожей, недоумок Охрим. А мгновение спустя и упираться перестал — доза «спецсредства», брызнувшая в лицо из оранжевого баллончика, надолго лишила его способности к сопротивлению.

На то, чтобы прочесть описание ДЕЙСТВА, наверняка ушло гораздо больше времени, чем оно длилось в реальности.

И глазом никто моргнуть не успел, как тесная прихожая «малолитражной» квартиры, стандартной для домов, будто грибы заполнивших окраины большинства городов Империи во время строительного бума сороковых, наполнилась атакующими. Швед и предпринять ничего не успел, вжатый каменными плечами в угол. Автомат его был направлен вверх и абсолютно бесполезен: стрелять в потолок себе дороже — противники-то в касках, а он сам… Не светит как-то заполучить сплющенную, но потерявшую совсем чуть-чуть своей пробивной силы пулю в ничем не защищенную макушку.

Рыженко уж торжествовал победу, но…

Слитное движение валивших в комнату штурмовиков вдруг замедлилось, а потом остановилось, словно атакующие уперлись в каменную стену. А потом они и вовсе попятились назад, все ускоряя движение, второпях оттаптывая друг другу ноги, немилосердно тузя локтями в бронированные бока, стремясь развернуться в превратившейся в один миг в автостраду, скованную пробкой, прихожей.

«Что случилось?…» — только и успел подумать штаб-ротмистр, как мозг у него в голове превратился в ледышку, не способную более соображать.

Он увидел ЕЕ…

Невысокая хрупкая женщина с ничем не примечательным — разве что своей мертвенной бледностью — лицом, медленно двигалась на штурмующих из глубины квартиры. В руках ее не было оружия, она не делала угрожающих жестов, ничего не говорила. Она просто смотрела вперед, и всякий, кто натыкался взглядом на ее пронзительные светлые глаза, тут же становился покорной игрушкой ее воли…

Чаще всего в объяснительных, легших на стол начальства, стремящегося разобраться в сути инцидента, сорвавшего тщательно подготовленную операцию, встречался термин из древнегреческой мифологии.

Медуза Горгона…

* * *

Мистер Ньюкомб уже никуда не торопился.

Это только в плохих шпионских боевиках неуязвимые и неистребимые агенты спецслужб в случае провала устраивают с преследователями гонки по крышам, а то и вертикальным стенам небоскребов. В реальности все совсем не так. Да и крыш, кстати, в пределах досягаемости обычно не встречается. Равно как попутных такси, «Бентли» со встроенными в багажник пулеметами, вертолетов в кустах и нечаянно затесавшихся в сценарий истребителей с вертикальным взлетом…

В реальности все гораздо проще и прозаичнее.

Человек, пока еще носивший имя журналиста Роджера Ньюкомба, развалился в удобном кресле, крутя в пальцах незажженную сигару, и любовался низким северным небом, видневшимся из панорамного окна. Превосходный компьютер, расположенный под безукоризненным пробором, уже завершил расчеты, и теперь он просто отдыхал, наслаждаясь покоем.

Опытный разведчик почти физически чувствовал, как стягивается вокруг него петля, понимал, что игра проиграна, и был полностью готов к неизбежному финалу. Оставалось только дождаться статистов.

Да. Игра была проиграна, поскольку даже те мизерные результаты, которых удалось добиться, теперь уже ничего не стоили. Бесценная еще сутки назад информация, переданная по специальному каналу и полученная в далеком Лондоне, превратилась в ничто сегодня утром, после объявления, сделанного по всем каналам российского телевидения и многократно размноженного средствами массовой информации по всему миру.

Ньюкомб вспомнил, в какое бешенство впал на мгновение, увидев рафинированного русского диктора, зачитывающего информационное сообщение о контакте, установленном российскими учеными с сопредельным пространством, и улыбнулся. Непростительная несдержанность… А ведь от разбитого телевизора мог случиться пожар, и тогда он вообще потерял бы лицо. Но, слава богу, русские умеют делать надежные приборы: телеприемник с зияющей в тускло-сером мертвом экране уродливой дырой отключился, даже не задымившись. Пепельницы русские тоже, кстати, умеют делать качественные. Каслинское литье, кажется…

Вот и все. Финал долгой и плодотворной карьеры. Проигрывать тоже нужно с достоинством. Жаль только, что мемуары, которые разом превратились бы в мировой бестселлер, так и останутся ненаписанными.

В дверь требовательно постучали.

— Кто там? — крикнул мистер Ньюкомб, не вставая из кресла.

— Уборка номеров, — откликнулся мужской голос, никак не ассоциирующийся с образом миловидной уборщицы. — Откройте.

— У вас же есть ключ.

За дверью ненадолго затихли, но миг спустя в замке уже гремел ключ…

Формальности заняли около двадцати минут. Все это время мистер Ньюкомб просидел в своем кресле, за спинкой которого теперь стояли двое хмурых «гостей», и с улыбкой наблюдал все перипетии профессионально производимого обыска. Проверенная на наличие яда и прочих сюрпризов сигара снова была у него в пальцах, только закурить ее он не торопился.

Наконец все процедуры были завершены. Безрезультатно, кстати, — все-таки «журналист» тоже был профессионалом.

— Собирайтесь, — бросил арестованному некий чин в гражданском, которому все без исключения жандармы, в том числе и давешний «бой», подчинялись беспрекословно. — Вам придется проехать с нами, мистер… э-э-э…

— Ньюкомб, — с улыбкой подсказал «журналист». — Роджер Саймон Ньюкомб, сэр.

— Я имел в виду ваше настоящее имя.

— У меня нет иного, сэр.

— Хорошо. Мы разберемся. Собирайтесь.

— Я готов, сэр, — поднялся Ньюкомб из кресла. — Однако…

— Что?

— Вы не позволите мне напоследок выкурить сигару?

— Курите.

— Мне совестно, сэр. Столько людей… Среди них могут быть и те, кто не выносит дыма, сэр. И даже страдающие легочными заболеваниями! А гаванские сигары такие крепкие… Разрешите мне на минуту выйти на балкон, сэр.

Чин в гражданском размышлял всего секунду.

— Хорошо. Колокольцев, идите с ним. Он тоже заядлый курильщик, — с легкой издевкой пояснил он арестованному. — Но курит только в неслужебное время.

— Отлично, сэр. Тем более что сигар у меня осталось не так уж и много… Разрешите? — Ньюкомб указал на изъятые у него ножнички и коробок спичек.