Вперёд в прошлое - Аркадий Арканов

Мы все были единомышленниками, мы дружили, мы ничего не скрывали друг от друга – все, за исключением одного-двух негодяйчиков, фамилии которых даже не буду называть...

В 1966 году в издательстве «Искусство» вышла книжка «Четверо под одной обложкой». Эту четверку составили Григорий Горин, Феликс Камов, Эдуард Успенский и я. В те годы молодые писатели и поэты редко выходили в самостоятельном издании. Как правило, их объединяли. У поэтов такие совместные книги назывались «общежитиями». Вот и нам предоставили по маленькой комнатке в таком общежитии.

Книга (книжка) состояла из шести разделов. У каждого было место для произведений, написанных самостоятельно, а в двух разделах расположилось то, что создали в соавторстве Арканов и Горин, Камов и Успенский. Книга была раскуплена мгновенно. У меня чудом сохранился единственный экземпляр. На дальнейшую творческую судьбу авторы не могут обижаться. Достаточно сказать, что через некоторое время Камов и Успенский совместно с Хайтом и Курляндским стали сценарными создателями мультипликационного бестселлера «Ну, погоди!». Феликс Камов живет в Израиле и является одним из крупнейших исследователей еврейской религии и истории Израиля. Эдуард Успенский – наш любимый «крокодил Гена», наш обожаемый «почтальон Печкин», наш международной значимости «Чебурашка», один из лучших детских поэтов современности...

Григорий Горин вошел в историю советской и российской драматургии и кино. Что останется потомкам от меня, мне знать не дано... И если честно говорить, то даже одна моя книга, сохранившаяся на чьей-нибудь книжной полке хотя бы лет через двадцать, начиная с сегодняшнего дня, позволит мне считаться ПИСАТЕЛЕМ... Я слышал, мой любимый Эрнест Хемингуэй когда-то сказал, что настоящим писателем может считать себя тот, чей хотя бы один-единственный рассказ попал в душу хотя бы одного-единственного человека.

Конечно, «Литературная газета», располагавшаяся тогда на Цветном бульваре, являлась для меня точкой приложения моих литературных сил.

Но главной интеллектуальной поляной была, несомненно, редакция журнала «Юность». Я работал в «Юности» внештатным редактором вплоть до 1967 года. Осенью 1967 года Борис Николаевич Полевой пригласил меня в свой кабинет и сказал: «Доктор! (Он всегда называл меня «доктором».) Поздравляю вас! Я пробил для вас штатную единицу, и вы будете получать достойную зарплату». Я поблагодарил его и сказал, что работа штатного редактора не входит в мои планы по двум причинам. Во-первых, мы с Гориным уходим в серьезную драматургию, а во-вторых, должность штатного редактора лишает меня самостоятельности и свободы – я вынужден буду выполнять любой приказ руководства редакции. Но я заверил, что был, есть и буду преданным любимому журналу. Борис Николаевич сказал, что уважает мою точку зрения, и попросил подыскать «достойного преемника» на мое место. Вскоре я предложил кандидатуру молодого драматурга из авторского коллектива театра Марка Розовского «Наш дом». Это был Виктор Славкин, впоследствии написавший превосходную пьесу «Взрослая дочь молодого человека». Таким образом, эстафетную палочку, переданную мне Розовским, я вложил в руку Виктора Славкина...

Прошло с той поры почти полвека, но каждый раз, когда я прохожу или проезжаю по улице Воровского (теперь она называется Поварской) мимо одноэтажного здания напротив Театра киноактера, в моей голове, как в киноленте, запущенной с конца до начала, оживают кадры того неповторимого времени...

Борис Николаевич Полевой, его заместитель Сергей Николаевич Преображенский, ответственный секретарь Леопольд Абрамович Железнов, заведующий отделом писем Исидор Григорьевич Винокуров, заведующая отделом прозы Мэри Лазаревна Озерова... Отдел критики – Стас Лесневский, Станислав Рассадин... Удивительнейший отдел поэзии с Николаем Старшиновым, Олегом Дмитриевым, Натаном Злотниковым... Позднее Полевого сменил Андрей Дементьев, а Преображенского – Алексей Пьянов.

Я попытался ту незабываемую журнальную атмосферу передать в романе «Рукописи не возвращаются», опубликованном в «Юности» в 1986 году.

Жанр этого романа я обозначил как ненаучная фантастика. Финал романа словно бы прогнозировал период перестройки. Через двадцать лет я написал продолжение под названием «Ягненок в пасти осетра», в котором попытался подвести предварительные итоги нового курса России. Я решил объединить «Рукописи» с «Ягненком», и была выпущена книга под общим названием «Jackpot подкрался незаметно»... «Джекпот» – термин, знакомый каждому любителю казино. Он обозначает самый крупный выигрыш, подобно поимке сказочной жар-птицы. На самом же деле я пытался намекнуть на известное русское выражение, в котором незаметно подкрадывается не джекпот, а п...ц.

Тогда «Юность» входила в тройку самых прогрессивных журналов. «Новый мир», «Иностранная литература» и «Юность». «Юность» чаще других обстреливалась правоверными партийными критиками и писателями, обвинявшими молодых прозаиков и поэтов и в космополитизме, и в отсутствии патриотизма, и в поклонении загнивающему Западу. Борис Полевой называл их «гужеедами» и был нам достаточно надежной опорой. Это не значит, что он разрешал публиковать на страницах журнала все острое и ультрасовременное, но в обиду нас не давал.

Как-то я принес ему рукопись откровенно непроходимого по тем временам рассказа, в котором отсутствовала фамилия автора. Я сказал, что написал его парень, который хотел бы напечататься в «Юности». Борис Николаевич взял рассказ домой и на следующий день вызвал меня к себе в кабинет. Надо заметить, что он любил свое мнение, как положительное, так и отрицательное, излагать на полях авторских рукописей. У него была знаменитая авторучка с зелеными чернилами. Он протянул мне экземпляр и сказал: «Доктор! Прочитайте на полях все, что я думаю об этом произведении». Я прочитал: «Доктор! Сверните эту рукопись в трубочку и засуньте автору в ж...у!» «Понял», – сказал я. А Полевой добавил: «И если автор не хочет, чтобы у него были крупные неприятности, пусть он эту рукопись из ж...ы не вынимает. Писать надо так, чтобы не подставлять цензорам свой литературный борт – потопят! Это к вам тоже относится»...

Á.Í. Ïîëåâîé íàçûâàë ìåíÿ «äîêòîðîì».

Нетрудно догадаться, что это был мой рассказ... Машинистка по моей просьбе распечатала рассказ без фамилии автора, и он разошелся по рукам.

Один экземпляр я подарил девочкам из отдела регистраций Всесоюзного агентства по авторским правам. На всякий случай. Через месяц одна из этих сотрудниц позвонила мне и попросила прийти в агентство. Я пришел. Она сказала мне, что приходил сотрудник из «органов» и интересовался автором этого рассказа. И добавила: «Мы-то поняли, что это вы написали, но сказали, что не имеем понятия, кто автор».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});