Обнаружение цели (СИ) - Миргородов В. В.

Во всех местах разом! Особенно в... внутри.

Организм уже просто безумствует от желания вернуть себе все утраченное! А Сила, вторя телу, давит на мозги столь сильно, что я скоро с ума сойду! И это двойное давление с каждым днем всё усиливается, что я даже не знаю, доживу ли до дня операции, когда можно будет отпустить визжи этих буйных коней?

— Пришли. — буркнул папа, и постучался в дверь, с неприметно табличкой с надписью «Сидоров».

Просто Сидоров, и ничего более. Кто, что, зачем?..

— Входите — донеслось с той стороны двери, и батя зашел, вдернув меня следом.

— Аа! Хватковы! — улыбнулся нашему явлению пожилой товарищ с жирной звездочкой на погонах.

Ясно дело, по одному взгляду! Хозяин кабинета, до этого как очевидно о чем-то беседовавший стоя прямо посреди кабинета с другим гостем, с совсем еще юным пацаном при форме, с погонами о горсте мелких звезд. Четырех звезд. Мы не помешали?

— А не рановато ли вы пришли? — пожал босс кабинетный руку отцу, и взглянул внимательно на меня.

Прям очень внимательно, как обычно девчонки глядят на прыщи. Видимо помешали!

— Да не, в самый раз. — ответил на это папаня, пожимая руку и взглянул на недавнего собеседника большого человека.

— Товарищ майор... — козырнул тот, глядя на, как понимаю, товарища Сидорова.

— Да можешь идти — отмахнулся майор, все так же глядя на отца и все также удерживая его руку. — Хотя нет, погоди — опомнился через мгновение, когда парнишка уже почти что вышел из кабинета, показывая, сколь сильно он спешит,— поможешь нам тут с одним дельцем. — и взглянул на меня, опять как на досаду-недоразумение.

Это с каким? — криво усмехнулся я, но промолчал, давая взрослым свободу маневра.

— Это с каким? — сказал это же в слух отец, живо улыбаясь, насколько позволяет его перекошенное лицо.

Нехило озадачивая меня, что отпечаталось на моём, вмиг тоже перекошенном лице.

— Ну как же, ты же говорил у дочки хорошая память? — и отец утвердительно кивнул на этот вопрос — а бегать по плацу ей сейчас крайне не рекомендуется — и на это уже мы вмести покивали, а я еще и потряс ногой, издавая подозрительные «бульки» — Вот, будем отрабатывать техники правильного описания лиц. И вот в пример — товарищ капитан — отпустил наконец майор руку отца, и указал мне на вытянувшегося в струну паренька-капитана — как бы ты его описала? — обратился он ко мне, с улыбкой каккота после стакана сметаны.

Описать? Ну... это можно! Но зачем? Мне не охота! Итак голова болит. А тут еще и напрягаться! Да и в баночке пустовато...

— Как капитана! — выкрикнул я, со звоном стекла, и с майора Сидорова сползла его кошачья улыбка, замененная на неудовлетворительный взгляд, направленный почему-то на моего отца. — За, «описыванием», это не ко мне! Но если вы о том, смогу ли я опознать его в бедующем, в толпе или средь похожих — то это не вопрос! — и улыбнулся во все зубы.

— Уверенна? — поинтересовался сам капитан, пока двое оставшихся мужчин буравили друг друга взглядами.

— С гарантией! Найду хоть из-под земли, даже если будешь прятаться!

— Товарищ майор, разрешите? — поинтересовался младший у старшего, и тот, махнув рукой, дал великое дозволение:

— Валяй!

— Пять минут! — показал парнишка пятерню, и выскочил из кабинета.

— Ну... — хотел что-то сказать отцу оставшийся военный, но наткнувшись на мой внимательный взгляд, передумал — чаю?

— Не откажусь. — улыбнулся отец, и эти двое, забыв обо всем, и словно в гостя на кухне тетушки, а не в гарнизонном кабинете, где в сейфе ждут своего часа сразу два заряженных калаша и почему-то только один броник, принялись чисто по-домашнему хозяйничать.

Достали чайник с верхней полки, заварник со шкафа, стаканы из ящика, воду в бутылки из-под стола, плюшки... вынули из пакета, что был при отце! То-то у меня слюни всю дорогу текли, а он не давал! Накрыли куском скатерти стол, не забывая беседовать за футбол:

— Слышал, недавно наши чуть кубок не взяли!

— Во-во, чуть.

— Ну да, третье место, но ведь не четвертое! Не четвертое!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Тоже верное, хоть бронза, но медаль!

А я, подошел к окну, потягивая воздух двумя дырочками. На что он надеется, этот вояка? Что я не найду его у себя же под носом? Что он сумеет затеряться на плацу с другими служивыми? Что его бега будет невидно в строю других бегущих? Хех! — и приоткрыл окно.

Первый этаж, южная сторона, раскидистый куст какого-то дерева, что пока еще не полностью прикрывает окно нераспустившейся листвой. Блаженная тень на все лето! И сладостное солнце на зиму. Небольшой скверик, и еще один плац, только с грунтом, а не асфальтом, куда как раз переместились бойцы с асфальтового покрытия с другой стороны корпуса.

Да и как бы поменьше этот полигон, да и плацем его звать некорректно — полоса препятствий! Что мучают сейчас бойцы, преодолевая стенки и насилуя канаты, обливаюсь потом, с автоматами в руках. И капитан... о! Объявили построение!

Это просто издевательство какое-то! — скривился я, заметив в просвете меж начавших распускаться почек листвы, мелькнувшего в шеренге капитана, что должен был бы прятаться от меня в подземном бункере! В танке! На складе взрывчатки или на уж кухни на худой конец! А не тут, буквально на виду, за домиком и деревцем. Да, он снял с себя форму, хотя только верх и бескозырку — штаны вроде те же, где-то уже успел надеть майку, и даже взмыленный как все! Но... на что он рассчитывает со столь очевидной, открытой! Позицией.

— Пять минут вышло — как бы между делом объявил майор, закончив разливать кипяток по чашкам.

— Да? Ну тогда я пошла — улыбнулся я, и открыл окно полностью.

Аккуратненько выполз наружу под очень внимательные взгляды мужчин, особенно отца, на лице которого так и читалась «ну что за привычка ходить через окна?!» и что уже удостоверился, что высота тут небольшая, и ушибиться — сложно.

Выполз, преодолел кусты — жопа какой геморрой! Они настолько плотные, а ветки — колючие! Что... был нехилый риск остаться без штанов и кофты! Отряхнулся, оглядел строй и все того же лейтенанта, что с самозабвением расказывающий взмыленным новобранцам какие они конченные лохи... нашел взглядом цель, и трусцой лупанулся к ней.

— Он же ведь должен быть словно ваш родной дитя! Сыном! Наследником! — распинался тем временем лейтенант, на тему того, какого фига вы автоматы через стенку как кули с картошкой кидаете.

Ну и что, что это муляж! Вы и в бою так же будете кидать что ль?! А потом что?..

— Разве ты, Серега, кинул бы так своего сыны чрез трёх метровую стену, просто потому, что он тяжелый?

Кто такой этот «Серёга», мне от сюда невидно, я уже — вломился в строй! Расталкиваю, подныриваю, или протискиваюсь меж массивных фигур, пока не оказался прямо напротив делающего вид, будто меня не знает, и меня тут и нет, капитана. Такого же бритого, как и все. В той же тельняшке, что и все! И вообще! Неотличимый!.. на первый взгляд. Но мой нос не обманешь!

— Тащь, капитан, тащь капитан! — подергал я его за штанину — а я вас нашла! — и улыбнулся во все свои двадцать восемь коренных зубов. — И вообще — такие прятки неинтересные и скучные! Ни бункера, ни центнера перца, и даже лицо краской не замазали! Скучно с вами, товарищ — и сделал вид, будто обиделся — Скучно! Вы бы еще в женскую баню спрятаться решили! Там бы я вас «точно» не нашла...

— Возвращаемся домой? — поинтересовалась мать у отца, будучи собственно уже дома, после выписки! Но на, очередной! Служебной квартире.

— Нет пока — ответил на это отец, попивая вместе с матерью чай, будучи на кухне.

Я в это время — сижу в ванной. Сам в воде, «баночка», в виде уже поднадоевшего пластикового пакета, обычно привязанного к ноге, на полу... плескаюсь! И подслушиваю взрослые беседы.

Обычно я стараюсь этого не делать — нервы целее будут! Да и вообще — какое моё дело? Пусть сами разбираются в своих проблемах! И чувство такта тоже надо иметь. Но когда дела касается напрямую меня...