Серебряный змей в корнях сосны – 2 - Мария Дубинина

не послушали мою игру на кото. Все находят ее совершенно исключительной, просто незабываемой.

Хизаши снова обернулся через плечо, на лесной пейзаж, на фоне которого руки юноши в хаори цвета спелой сливы обвивает белая змея, а за ним сжимает длинный меч-тати юноша, похожий на Кенту. Да нет, это он и есть. Краска еще не совсем просохла, цвета были яркими, сочными, с позолотой и серебром. Очень дорогая и изящная вещь эта ширма…

– Вижу, мастерство моих дочерей вы уже оценили, – заметила его интерес хозяйка рёкана. – Так к чему уезжать сейчас? До утра еще полно времени.

Тени за ее спиной сгустились, несмотря на лунный свет, озарявший галерею, сложились в гибкие кошачьи хвосты. Они окружили фигуру сидящей госпожи Асами непрерывно движущимся ореолом, делая ее похожей на многорукое чудовище с прекрасным ликом. Впрочем, в этом заключается суть всех оборотней.

– А где ваши чудесные дочки, госпожа? – спросил Хизаши, концентрируя ки в веере, чтобы быстро активировать защитную решетку доуман. При Кенте был меч, надо обеспечить ему шанс обнажить его вовремя.

– Они готовятся к предстоящему ужину.

– А разве ужин не закончился?

– Ах, это! – женщина рассмеялась. – Это был не ужин, Мацумото-сан, это была готовка.

Хизаши едва не упустил момент, когда подействовали чары. За густой и плотной осорэ он не заметил, как Кента за его спиной расслабился и убрал ладонь с рукояти меча. Шаг – и он задевает Хизаши плечом. Еще шаг – и он выходит вперед, навстречу смерти.

– Куда пошел? – рыкнул Хизаши и за локоть дернул на себя. – Дурак!

Он ударил его по затылку, разрушая наваждение. В тот же миг раздался пронзительный кошачий взвизг, и хвостатые тени попытались ворваться в комнату, но охранные знаки над дверью не дали им войти. Их хозяйка не тронулась с места, лишь загадочно улыбнулась. Разом зазвонили все ловцы ветра на улице, их перезвон проникал в голову, перемешивал мысли, добирался до источника ки в теле, чтобы заглушить его. Хизаши взмахнул веером, кошачьи тени сдуло одним порывом, вторым пошевелило бубенчики в прическе госпожи Асами…

Третьего не случилось.

На коленях госпожи Асами из ниоткуда возникло кото, и острые коготки – не металлические накладки, но настоящие когти хищницы – пробежались по струнам. Звякнул об пол меч Има. Хизаши наплевал на скрытность, ринулся в атаку, но сделал всего два шага, прежде чем тело будто скрутило по рукам и ногам прочными путами. Беспокойный перебор ускорял темп, тревожил сердце и лишал воли. Хизаши был сильнее, он не терял сознания даже тогда, когда мелодия взвилась ввысь и оборвалась лопнувшей струной.

Глаза госпожи Асами вспыхнули зеленым, зрачки вытянулись в кошачьи, и Хизаши убедился, что впервые за двести лет так глупо угодил в мягкие лапы бакэнэко[48]…

* * *

Стыд выветрился за то время, какое Хизаши находился в беспамятстве. Долго корить себя за неосторожность он не привык, и потому, едва открыл глаза, принялся размышлять, как выпутаться из сложившейся ситуации. Ну или хотя бы из веревок, плотно удерживающих запястья и самого Хизаши в подвешенном состоянии. Ноги ни во что не упирались, но и свободно ими он не владел – от щиколоток куда-то вели туго натянутые веревки. Проще говоря, Хизаши ощущал себя распятым в воздухе. К тому же веревки эти явно были не простыми, а заговоренными, созданными из льна и нитей цутигумо или кого-то еще из паучьего племени, да не абы какого, а старого ёкая, чья паутина крепче лезвия катаны.

Хизаши перестал проверять прочность пут и сосредоточился на окружении и ощущениях.

За спиной кто-то дышал, похоже, что Куматани. Это хорошо – и что дышит, и что рядом, не придется разыскивать по всему рёкану. А вот что веер отобрали – это плохо. Без него Хизаши чувствовал себя неполноценным.

А еще их оставили одних посреди главного зала, где проходил ужин. Точнее уж, скоро пройдет, как сказала госпожа Асами. Да полно, какая она госпожа? И имя у нее ненастоящее, и рёкан этот не постояльцев принимает, а будущих жертв заманивает. Хизаши с досадой выругался сквозь зубы и тихо позвал:

– Куматани? Ты живой?

За спиной зашевелились, и руки Хизаши потянуло сильнее – веревка у них была общая, и стоило одному двинуться, другому делалось больнее. Хизаши хоть и был выше ростом, вес имел меньший, и когда Куматани беспокойно задергался, приходя в сознание, Хизаши пришлось туго.

– Хватит, – осадил Хизаши. – Ты мне руки вырвешь.

Мышцы опасно натянулись, напряглись. Тупая ноющая боль была еще вполне выносима, но надолго ли? Лучше и не проверять.

– Что произошло? Где это мы? – хрипло заговорил Кента и вдруг воскликнул: – Это были бакэнэко!

– В точку. А я еще на лис грешил… Кошки драные.

– Это что же получается? И госпожа Асами, и Миюки, и Михо…

– И Момоко, и Минори, и сколько их там еще расплодилось, – проворчал Хизаши, пытаясь одновременно с этим немного пошевелить запястьями и разогнать застоявшуюся кровь. – Ничего. На каждую кошку найдется собака. Или змея.

– Я подвел тебя и Мадоку, – покаялся Кента. – Прости меня. Если бы я был сильнее, не попал бы под их чары…

– Ну началось, – не выдержал Хизаши. – Сколько еще я буду вынужден слушать твое нытье? Вроде бы в Суцумэ ты так не размякал.

– Я не размяк, – оскорбился Кента, невольно дернув веревку на себя, и Хизаши снова потянуло вверх, до острой боли в плечах. – Но ты не можешь поспорить с тем, что вместе мы могли им противостоять. Но я почти сразу выбыл из битвы.

– Да не было бы никакой битвы. Этой старой кошке лет триста, не меньше, и у нее тут целый выводок. Ты знал, что чем больше у бакэнэко потомства, тем она сильнее? Хотя обычно это потому, что она их пожирает.

– Тогда, может, эти ее «дочери» не ёкаи?

– Рано не радуйся. Я говорил, что не ощущаю в рёкане живых людей. А вот множество не-людей я с некоторых пор ощущаю. Хвостатые нахалки перестали скрываться. Наверное, это из-за приближения того самого загадочного ужина, о котором бакэнэко обмолвилась.

– Ты знаешь, о чем речь?

– Не представляю даже.

Он замолчал, Кента тоже. Некоторое время он ерзал, потом нашел равновесие и замер, как на утренних тренировках с Сакурадой-сэнсэем. Стало не то чтобы удобно, но хотя бы терпимо.

– Знать бы, что с Джуном, – сказал Кента наконец. – Сейчас на него вся надежда.

– Ну не обязательно, – загадочно протянул Хизаши, который так и не успел показать Кенте портрет Учиды. – Дай только подумать, как нам лучше распорядиться этим шансом.

– Каким шансом?

Хизаши услышал тихие шаги, поэтому промолчал в ожидании, когда невидимая гостья покажется.

Долго ждать не пришлось. В поле зрения показалась Миюки, внешне нисколько не поменявшаяся, но аура у нее была не человечья, да и шаги, если прислушаться,