Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На это письмо Чертков ответил письмом от 7 марта, к которому сделан post-scriptum 8 марта. В письме от 7 марта Чертков писал: «Мы получили вчера ваши три письма. Я думаю, вы сами понимаете, какое чувство самой теплой благодарности ваши хлопоты за нас вызывают в нас, тем более, что вы хлопочете, исполняя желание наше, которое вы не одобряете. Закрытое ваше письмо нас не рассердило, как не может ничего нас рассердить, исходящее от вас, так осязательно любящего нас. Но скажу вам откровенно, что письмо это произвело на меня очень тяжелое и грустное впечатление. Я в нем не узнал вас, и мне стало жаль, что вы всё это так написали. Мне было жаль и Галю, которую это письмо сильно ошеломило. Отвечать вам на это письмо мне теперь не хочется, потому что не хочется ни оправдываться, ни в свою очередь осуждать вас. Если вы будете помнить содержание вашего письма, то я уверен, что вы сами для себя в свое время решите, справедливо ли, так жестоко обвинять людей в безбожии и недобросовестности за то, что у них другое отношение к медицине, чем у вас. Если мы и ошибаемся в нашем взгляде на медицину, что я признаю вполне возможным, то надеюсь, что в свое время мы увидим нашу ошибку. Бог вам судья, а не я, как и нам он же судья. Вообще мы искренно сознаем себя так виноватыми перед богом и людьми, если не в том, в чем вы нас осуждаете, то в другом, что признаем себя вполне заслуживающими такие письма. Но за вас мне жаль, что вы написали такое письмо. Я вас люблю, как всегда и как не могу иначе. И если вы в чем-нибудь оказываетесь несовершенным, то это только приближает вас ко мне. Ваш друг и брат В. Ч.»
К этому письму сделан post-scriptum, помеченный 8 марта 1888 г., написанный кем-то, повидимому, под диктовку Черткова, который своей рукою сделал лишь поправки. В этом post-scriptum’e Чертков, отвечая Толстому, излагает свой взгляд на медицину: «О медицине я вам сказал, что защищаться мне не хочется, и это правда. Но в ответ на выраженный вами взгляд на медицину, я не только могу, но должен ответить. Скажу прежде всего, что глубоко уважаю, признаю и разделяю то сознание, из которого вы исходите, о том, что «не может бог допустить того, чтобы ребенок умер или выжил от того, что есть деньги и доктор». Это совершенно справедливо. Но почему? А потому что тот же бог, который, если можно так выразиться, распоряжается жизнью и смертью ребенка, распоряжается и всем остальным на свете. Я верю, что всё устроено богом к лучшему, и что во всем механизме мировой жизни нет и не может быть ни одной случайности. В этом, как вы видите, я с вами согласен с тою только разницей, что из этого для меня не вытекает отрицание медицинской помощи. Если человек тонет в пруде, то и вы, и я, мы признаем, что не предосудительно, а хорошо броситься в воду его спасать. Мы не скажем: «Не может быть, чтобы бог допустил, чтобы этот утопающий умер или выжил от того, что мне вздумается или нет броситься в воду спасать его, или от того, умею ли я или нет плавать». Точно так же мы не возьмем заряженного револьвера и не станем стрелять из него зря, куда попало, успокаивая себя тем, что не может жизнь или смерть окружающих нас людей зависеть от такой глупости, как направление, по которому полетит оловянный шар из железной трубки».
* 184.
1888 г. Марта 11. Москва.
Получилъ нынче ваше письмо, милый другъ, въ отвѣтъ на мое дурное, и ужасно, ужасно мнѣ было больно за то, что я вамъ обоимъ сдѣлалъ больно. Должно быть — даже не должно быть, a навѣрное — мое письмо б[ыло] нехорошо: послѣ того, какъ я написалъ его, я всякое письмо ваше распечатывалъ съ волненіемъ — предполагая, что это отвѣтъ на мое. Что есть въ немъ правда, нисколько не извиняетъ меня. Неправда въ томь, что я сдѣлалъ больно людямъ, к[оторыхъ] я люблю. Смягчающее вину обстоятельство то, что я началъ писать, и мнѣ пришла мысль о васъ и вашей слабости (какъ мнѣ кажется) по отношенію къ врачебной (исключительной) помощи, и я готовъ былъ умолчать. Думаю, не надо умалчивать передъ ними. И это правда, но надо не дѣлать больно — никогда, ни за чтó. Очень, очень мнѣ жаль за себя. Вы простите.
Емельяну хотѣлъ бы написать, да не знаю, съумѣю ли, передайте ему мою благодарность за письмо.1 Рукописи и письма посылаю. —
Письма Сыт[ину] и Bop[oпaeвy]2 прочелъ и письмо Сытину не одобрилъ: есть раздраженіе, а мысль самая правильная.3 Воропаевъ хотѣлъ пріѣхать ко мнѣ. Александра Мак[едонского]4 только что прочелъ. Это превосходно. Я кое-что отмѣтилъ. Заключеніе все длинно, хотя и хорошо, и не нужно, п[отому] ч[то] сама вещь съ ужасной силой говоритъ за себя. Вмѣсто всего заключенiя я бы тутъ въ концѣ помѣстилъ бы преданіе о мирномъ таинственномъ народѣ: оно все выражаетъ. Я отмѣтилъ кое что въ смыслѣ цензурномъ и совѣтую еще многое выкинуть въ видахъ цензурной безопасности.
Это чтеніе меня раззадорило: хочется писать въ этомъ историческомъ родѣ. Очень, очень желаю, чтобы это прошло и напечаталось, это самая полезная книга. А представьте, я все это время много разъ толковалъ и думалъ объ такихъ историческихъ разсказахъ и заказалъ даже такіе5 двумъ женщинамъ. Полушинъ прислалъ мнѣ комедію — посылаю ее вамъ тоже.6 — Она ужасно плоха — я сказалъ это ему, но вы прочтите и посудите, нельзя ли напечатать всё таки. — Ну пока прощайте. Покровскій говорилъ вчера, что у него есть еще очень хорошая кормилица, но старо молоко, и онъ надѣется и очень хочетъ для васъ найти еще лучше. Завтра узнаю и телеграфирую вамъ.
Очень любящій васъ Л. Толстой.
Полностью публикуется впервые. Небольшой отрывок напечатан в ТЕ 1913, стр. 62. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: М. 11. Марта 88. Синим карандашом: «№ 178». Написанное синим карандашом зачеркнуто и черным карандашом написано «182».
В этом письме Толстой отвечает на письмо Черткова от 7 марта 1888 г. (см. прим. к письму № 183 от 4 марта 1888 г.,) и на письма Черткова, одно из которых помечено 6 марта 1888 г., другое бездатное, датируемое А. К. Чертковой началом февраля 1888 г. В письме от 6 марта 1888 г. Чертков писал Толстому: «Дорогой Л [ев] Н[иколаевич] посылаю вам копии с моих писем к Воропаеву и Сытину по поводу неодобрения ими некоторых рукописей, доставленных им мною для издания. По этим письмам вы узнаете, в чем дело, и если повидаетесь с Воропаевым и поддержите мое предложение, то не сомневаюсь, что всё устроится к лучшему. А между тем очень важно сохранить добрые отношения с Воропаевым, так как от степени его личного сочувствия к вам много зависит успех нашего книжного дела, который сильно пострадает, если придется разойтись с Сытиным».
В письме от начала февраля 1888 г. Чертков писал по поводу посылаемой Толстому рукописи книжки об Александре Македонском: «Мне кажется, что подобное изложение истории имеет особенное значение, т. е. до сих пор, насколько мне известно, ни на русском, ни на каком другом языке никогда но излагалась история с точки зрения хоть сколько-нибудь христианской. Мне очень хочется знать ваше мнение об этой работе. Хотелось бы получить ваш подробный отзыв о ее достоинствах и недостатках для руководства на будущее время. В виду цензурных соображений придется брать исторические эпохи из самых отдаленных и не чересчур подчеркивать освещение, предоставляя фактам говорить самим за себя. Мне кажется, что одна очистка изложения от всякого условного освещения в роде государственного или научного, придает тому, о чем рассказывается, страшную убедительность в самом желательном для нас смысле. Некоторое же освещение от времени до времени с нашей точки зрения еще более осмыслит такие книжки. Как вы думаете?»
1 Толстой имеет в виду письмо Ем. Ещенко, полученное им 8 марта 1888 г. (хранящееся в АТБ), в котором Ещенко просит Толстого написать свое мнение о допустимости половой жизни. Об этом письме см. прим. к письму № 188 от 20—25 марта 1888 г.
2 Д. А. Воропаев (ум. 1890 г.) один из учредителей т-ва И. Д. Сытина, состоявший членом правления этого издательства. См. «Полвека для книги». Литературно-художественный сборник, посвященный пятидесятилетию издательской деятельности И. Д. Сытина. М. 1916, стр. 369.
3 Письмо Черткова к Сытину, не одобренное Толстым, вероятно, было написано под впечатлением того, что Сытин сообщил Черткову о затруднениях для печатания книжек издательства «Посредник», встречаемых со стороны его товарищей по издательству, к числу которых принадлежал и Воропаев, в виду их боязни цензурных и, вообще, правительственных репрессий.
4 Толстой имеет в виду рукопись книжки об Александре Македонском, пересланную ему Чертковым. Рукопись эта была начата А. М. Калмыковой, докончена П. В. Засодимским, а затем обработана Чертковым. При окончательной обработке рукописи были приняты во внимание указания Толстого и, в частности, соответствующим образом было изменено заключение. Рукопись об Александре Македонском сперва была напечатана вместе с рукописью о Марке Аврелии в одной книжке: «Два победителя. Царь македонский Александр и римский император Марк Аврелий». Спб. 1890. Затем была издана отдельно «Посредником» под заглавием «Александр Македонский — знаменитый завоеватель, прозванный Великим». М. 1890.
- Смерть Ивана Ильича - Лев Толстой - Классическая проза
- Л.Н.Толстой. Полное собрание сочинений. Дневники 1862 г. - Лев Толстой - Классическая проза
- Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах - Антон Чехов - Классическая проза
- Собрание сочинений в десяти томах. Том 10. Публицистика - Алексей Толстой - Классическая проза
- Как из казни устраивают зрелище - Уильям Теккерей - Классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 1 - Толстой Л.Н. - Классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 81 - Толстой Л.Н. - Классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 87 - Толстой Л.Н. - Классическая проза
- Детство - Лев Толстой - Классическая проза
- Джек Лондон. Собрание сочинений в 14 томах. Том 12 - Джек Лондон - Классическая проза