Разъяренный (ЛП) - Эванс Кэти

— Нет, не должен. Потому что на моей кухне были куда более увесистые снаряды, чем просто помидоры, — притворно смеюсь я, пытаясь поднять настроение.

К сожалению, Маккенна не находит это смешным.

Прежде чем он успевает надвинуться на меня и найти все трещины в моих стенах, которые с каждой секундой становятся всё шире и шире, я притягиваю его голову к себе и начинаю покусывать его губы.

— Ты скучаешь по мне? — вдруг требует он ответа. Отстраняется, пока его рот не оказывается на расстоянии вздоха от моего. Он мучает меня, удерживая и не подпуская ближе. — Ты скучаешь по мне? — снова спрашивает он, запуская руки под водопад моих волос.

— Пожалуйста, перестань пытаться сделать из меня какую-то глупую дурынду. Просто поцелуй меня.

— Ты никогда не будешь глупой дурындой, только скажи, что скучала по мне, — говорит он, глядя на меня свирепым взглядом.

Я издаю протестующий звук, и он тихо смеётся.

— Хорошо, — шепчет он, касаясь моих губ. Я облегчённо выдыхаю, решив, что меня пронесло, и тянусь к нему, чтобы поцеловать. Но прежде, чем успеваю прижаться своими губами к его, он говорит мне: — А я по тебе скучал.

14

ПЛАНЫ

Маккенна

Мы запутались. Никаких камер. Ничего. Ничего, кроме меня и неё. Она потная и пахнет сексом, и я хочу, чтобы она пахла именно так.

Хочу, чтобы она пахла мной.

Чёрт, то, что я вижу в данный момент — волосы Пандоры с розовой прядью, разметавшиеся по подушке, её руки и ноги, которыми она обхватила меня — это так беспредельно идеально, что мне даже не хочется встать и пойти отлить.

Я хочу гораздо большего, я адски жадный мужчина. Жадный, до чёртиков, когда дело касается её. Тихо рычу и кусаю Пан за плечо, бормоча:

— Мне нужно пойти поговорить с Лео.

Она вздыхает, потягивается.

— О чём?

Смотрю на неё; Пандора — девушка-зажигалка, заводится с пол-оборота, и мне нравится, что она не даёт мне скучать.

— Расскажу позже, женщина. Прикройся, чтобы я, по крайней мере, мог отвлечься от твоих соблазнительных форм.

— Мне жарко, и я вспотела. Я не хочу укрываться.

Она стонет, и я утыкаюсь в её шею уже с собственным стоном.

— Я тоже не хочу вставать с этой кровати. — Теперь я прикусываю мягкую, нежную жилку на её горле. — Но чем скорее я поговорю с ним, тем скорее смогу вернуться сюда.

— Маккенна, — смеётся она, крепко обнимая меня за шею, — ты серьёзно уходишь сейчас?

— Да, — игриво шлёпаю её по заднице. — Но у меня на тебя большие планы.

— Брось! Останься. Сегодня вечером я хотела… — она смотрит на меня своими бездонными чёрными глазами, затем хмурится, как будто ей не нравится то, что она собиралась сказать. Её взгляд тяжелеет. — Я хочу, чтобы мы были друзьями, — говорит она наконец.

— Друзьями? — повторяю я.

— Да. Я хочу… — она настороженно садится, поправляет волосы. — Я хочу попытаться двигаться дальше, Маккенна.

— Ты хочешь от меня уйти?

Чёрт меня подери, но это совсем не то, что я хотел услышать. Тем не менее, мой голос звучит непринуждённо. Она бы никогда не догадалась о длине лезвия, которое, по моему ощущению, сейчас торчит у меня из живота.

— Нет, от прошлого, — говорит она.

— Вот как, — говорю я без всякой интонации.

Но я не могу его отпустить. Не могу отпустить прошлое. Как можно отпустить, когда всё, чего ты хочешь, — это повернуть время вспять и сделать другой выбор? И всё же Пандора выглядит такой полной надежд, как будто именно сейчас наступил момент, когда она наконец-то может жить более счастливой жизнью.

Не хочу говорить ей, что это не то, чего хочу я.

— У тебя нереально чумовые волосы. — Я дёргаю за прядь цвета сахарной ваты.

Она посылает мне короткую, но прекрасную улыбку.

— Расскажи мне о своих безумных париках.

— Мои парики классные, детка. Тебе следует лучше следить за тем, что ты о них говоришь.

— Тебе нравится носить парики, или тебя заставляют это делать?

— Кто, парики?

— Нет! Идиот! Лео — твой контракт.

— Не-а, я делаю это сам. Это всё упрощает. Как будто вживаешься в чужую личность. Мне это в кайф.

— Потому что ты легко увлекаешься. Ты всегда любил повеселиться. Ооо. И притворяться, что на свете нет меня. Твоего проклятия.

— Ты не проклятие.

— Весь этот дым от травки, которую курят твои друзья, дурманит тебе голову. В твоих словах нет никакого смысла. Объясни.

— Ты не проклятие. Это помогает, когда ты единственная, кого я хотел бы заставить гордиться собой.

В её глазах мелькает невысказанное напряжение.

Мои губы изгибаются в отрешённой улыбке.

— Это для тебя новость? — усмехаюсь я. — Ты единственная, для кого я никогда не был достаточно хорош, — выкладываю как на духу. — Когда я знаю, что тебя нет поблизости, то это в какой-то степени снижает напряжение при выступлении.

— Я… — начинает часто моргать Пандора, и её лицо немного теряет краски.

— Кто-то проглотил свой язык? — Я наклоняюсь и провожу языком по её губам.

Она целует в ответ, я вздыхаю и притягиваю её ближе. Пандора тоже вздыхает, расслабляясь и растворяясь в настоящем. Больше никакого прошлого. Никаких косяков. Ошибок. Всех этих лет. Всей этой боли. Всего этого бессилия. Разочарований. Потерь.

Когда кончиками пальцев касаюсь головы Пандоры, она закрывает глаза, её грудь поднимается и опускается, трётся о мою грудь, пробуждая член к новой игре. Но я пока не могу. Сначала я должен кое-что сделать.

Я целую её в макушку.

— Иди спать.

— Зачем? К твоему сведению, дурья башка, я не планировала выгонять тебя сегодня вечером.

— Пойду поговорю с Лео.

♥ ♥ ♥

Я стучу в дверь Лайонела и не удивляюсь, когда вижу, что у него есть компания. Он провожает меня в гостиную, в то время как Тит заворачивается в халат и недовольно глядит на меня с кровати.

Лайонел закрывает дверь между спальней и гостиной, отгораживая от нас девушку.

— Лео, то, что произошло в родео-баре, неприемлемо, — делаю ему предупреждение.

— Я просто хотел снять пару хороших сцен, что-то органичное и естественное. Ты же любишь, чёрт возьми, ввязываться в драки.

— Да, но не тогда, когда в этом замешана она, — рычу я, расхаживая по комнате, как тигр в клетке, за которым наблюдают, дразнят, мучают. — Мне нужно увести её отсюда, Лео, — наконец говорю, поворачиваясь к нему лицом.

— Всё, что тебе нужно делать, Джонс, так это выкинуть её из головы.

— Я хочу поехать на отдельной машине.

Его глаза чуть не вылезают из орбит.

— Извини, что?

— Ты меня слышал. Пандора и я едем в Новый Орлеан и Даллас сами. Я хочу, чтобы она была подальше от камер, фанатов, девушек. От всего.

— Ты не можешь просто встать и уйти. Нам нужно снимать фильм, и продюсер хочет видеть её на сцене «Мэдисон-сквер-гарден». Ей нужно попрактиковаться. Плюс, твоя работа состоит в том, чтобы предоставить нам немного содержательного дерьма для фильма — конечно, если ты всё ещё хочешь того, о чём просил.

— Ты позволишь мне поехать с ней отдельно, а я помогу ей с танцами. Чёрт, я буду практиковаться в поцелуе, пока он не станет идеальным. Я даже подарю тебе новую песню. Видит бог, она всё время вертится у меня в голове. Послушай, Пандора не любит летать, а меня камеры сводят с ума.

— Ты же хочешь всего этого, парень, ты хочешь, чтобы я дал тебе то, чего ты желаешь…

— Послушай, — перебиваю я, прищурив глаза и направив указательный палец в его сторону, — ты получишь поцелуй, и ещё — песню. Последнюю песню, а потом ты освободишь меня от контракта. Это более чем справедливо.

Лео выглядит так, будто у него запор, но мне, блядь, плевать. Прищурившись, он смотрит на меня, пытаясь всё осмыслить, я позволяю ему наблюдать, как я звоню в службу проката и заказываю машину для нас с Пандорой.

Как только разговор заканчивается, Лайонел устремляет на меня яростный взгляд, затягивая пояс халата, который, так уж получилось, оказался таким же, как и у Тит.