Способность любить (СИ) - Лав Натали

Синие глаза на высокомерном лице вспыхивают искрами льда.

– А если я получу другие ответы? Не те, в которых ты уверен?

– Тогда свалю я.

Позади нас щелкает замок и дверь тихо отворяется.

Полина обозревает нас, делая какие– то свои выводы.

– Пожалуйста, только не деритесь снова! Здесь с этим строго. И вы точно познакомитесь с особенностями итальянской тюрьмы.

На ней моя футболка и Артем это сразу подмечает, делаясь еще смурнее, чем был. Хотя вроде бы уже некуда.

Тем не менее пересиливает себя.

– Я хотел с тобой поговорить, – обращается прямо к Полине.

Она смотрит на меня, я пожимаю плечами.

– Пожалуй, ты прав. И это давно пора сделать.

Полина

И опять я между двух огней. Хоть я озвучила готовность поговорить с Артемом, на самом деле я не испытываю той уверенности, которая прозвучала в моем голосе. Честно говоря, мои губы еще горят от поцелуев Матвея. И настроилась я совсем на другое.

Тем не менее, стараясь сохранить уверенность в собственных силах, шире распахиваю дверь квартиры, которую для меня предоставил работодатель на время съемок. Парни, переглядываясь, заходят внутрь. Только бы снова не сцепились. Вряд ли у меня получится их разнять.

– Матвей, – зову его, продолжая колебаться, правильно ли я поступаю.

Но то, что я хочу сказать Артему, предназначено для одного Артема. И унижать его больше, чем он уже унижен, это вызвать еще большее озлобление с его стороны. Мне это не нужно. Мне необходимо, чтобы все мы хоть как– то могли сосуществовать, раз уж судьбе было угодно связать нас всех вместе.

– Хм, – он понимает меня без слов, – Ладно, я пока подышу воздухом.

Я успокаивающе провожу рукой по его предплечью. Но это помогает слабо. Матвей накидывает что– то из одежды на себя, однако перед уходом отрывисто бросает Артему:

– Только попробуй ее обидеть!

Артем прищуривается, но молчит.

Хлопок двери, и мы остаемся с ним вдвоем. Неожиданно в глазах парня я вижу отражение той же тоски, что терзала меня саму почти два месяца. Но по другому человеку.

Теперь мне не хочется ругаться и припоминать прошлое. Артем ведь тоже человек.

Я набираю в грудь побольше воздуха и выдыхаю:

– Артем, я люблю Матвея. Очень сильно. Так, что мне казалось, что это время без него, я не живу. Меня не радовали мои успехи, не печали огорчения. Я все это время хотела к нему. Останавливала себя, говорила, что он поступил со мной плохо, гадко и ему нет прощения. Но ждала. Оставаясь вечерами в пустой квартире, я прислушивалась. Мне казалось, что вот– вот в дверь позвонят. Я открою, а там будет Матвей. И сегодня, когда он, наконец, приехал, я впервые почувствовала себя целой. Я не знаю, как сложится моя жизнь с ним. Я могу лишь надеяться, что она будет такой, как я мечтаю. А ты... Ты не вызываешь во мне таких чувств. Тебе нужен кто– то другой.

Он опускается на стул и смотрит на меня снизу вверх, пытается уложить в голове то, что я ему сказала.

– Как быть, если все, что ты чувствуешь к Матвея, я чувствую к тебе, Полин? Может, расскажешь? Ты думаешь, я рад этой одержимости? Я был бы счастлив, если бы мог выкинуть тебя из головы. Но не могу. И тоже ощущаю себя нецелым. Как мне с этим жить, а?

Мне становится холодно, я обхватываю себя руками, но отвечаю честно.

– Я не знаю.

Мы замолкаем оба. Минуты бегут, а ни я, ни он не замечаем времени.

Артем поднимается со стула тяжело, не глядя на меня.

– Будь счастлива, Полин.

Он направляется к двери, а мне так хочется заверить его, что все пройдет, всё обязательно проходит. Только вот, правда ли это? У меня не прошло. У Матвея тоже.

И все же я с нетерпением жду, когда он уйдет. Его боль задевает, мешает вздохнуть полной грудью. И вместе с его уходом становится легче. Это эгоистично и нехорошо, может быть. Но так, как есть. И я ничего не могу изменить. Да и менять– то не хочу.

На кухню возвращается Матвей, попадаю в его объятия и утопаю в них. Сердце перестает болеть. Артем – мужчина. Он должен с этим справиться сам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вдруг перед моим лицом распахивается бархатная коробочка. В ней два обручальных кольца – мужское и женское. Именно обручальных.

– Давай поженимся? Я не хочу тянуть, Полин, – голос Матвея хриплый, он волнуется, – Я прошу тебя стать моей женой, принять мое имя и меня самого. Можно договориться в консульстве, если ты не против.

Милан – очень красивое место. А свадьба для двоих... Есть в этом что– то, чего не передать словами. Когда тот, кого ты для себя выбрала заменяет тебе весь мир.

– Да, – с губ срывается согласие, и моя душа начинает петь от радости.

Я люблю его... Я так сильно его люблю.

Матвей достает телефон, нажимает вызов.

Не приветствует собеседника, а переходит к сути.

– Артем ушел, целый и невредимый. Я сдержал слово.

Ему что– то отвечают.

– Нет, я не хочу за это шоколадку, Владислав Сергеевич. Но вы правы, я хотел попросить вас об одолжении. договоритесь в консульстве, чтобы мы с Полиной могли там пожениться. Завтра или послезавтра.

Они заканчивают разговор, но Холодов перезванивает где– то через час и сообщает, что послезавтра нас будут ждать для регистрации брака в консульстве Милана.

Матвей снова начинает меня целовать. От его поцелуев голова кругом, а сама я напоминаю себе пластилин, послушный его рукам. Из которого он может лепить то, что захочет. Я думаю, что теперь мы станем близки.

Однако Матвей останавливается. И вместо секса мы выбираем свадебное платье, наплевав на все приметы. Они на самом деле не важны. Сначала мы пытаемся сделать это по интернету, но затем отправляемся по магазинам. Найти то, что нужно, сразу не удается. Лишь под вечер мы возвращаемся в квартиру, нагруженные свертками.

Нам звонят из консульства, согласовывают время бракосочетания. Потом я думаю, как убедить работодателей дать мне пару– тройку дней выходных. Но мне не приходится даже звонить. Приходит уведомление о перерыве в съемках по техническим причинам.

Из Милана мы с Матвеем возвращаемся уже мужем и женой. У меня была потрясающая свадьба, о которой мечтает любая девушка. Красивая, нежная и романтичная.

Моим первым мужчиной стал мой муж – человек, которого я безмерно люблю.

Что я могу добавить?

Я счастлива!

Влад

Переживал ли я за то, что происходит в Милане? Да. Сто раз пожалел, что не полетел туда сам.

Останавливало меня лишь соображение, что если не давать людям шанс стать взрослыми, они так и останутся детьми. А и Матвей, и Артем – слишком непростые личности, чтобы позволить им застрять в том возрасте, где держатся за материнскую юбку.

Некоторое облегчение почувствовал после звонка Матвея. То, что не переубивали друг друга – это хорошо. Но вот скоропалительная свадьба в Италии несколько меня озадачила. А Олесю – нет. Она отреагировала спокойно, как на просьбу своего сына, так и на то, что они планируют это торжество только для двоих. По поводу первого она сказала, ловко заткнув соской ротик возмущавшейся Еське, что они уже давно хотели пожениться. По поводу второго удивилась моему недоумению, хмыкнула и добавила, что это их день и им решать, как они хотят его провести. А она за Полину и Матвея рада в любом случае. И поздравить их успеет, когда они вернуться. Я пришел к выводу, что от меня не убудет, если я договорюсь, чтобы парочку поженили.

Потом тревога вернулась, так как Артем не брал трубку пару часов. Потом прислал сообщение, что вылетает в Москву. Потом, уже утром – еще одно, что он у себя дома. У меня должна была состояться важная деловая встреча в этот день. И по закону подлости – именно утром. Но сын у меня один. А партнеров может быть много. Отзвонил замам, сообщил, что встречу проводят они. Хотя, конечно, человек, с которым я договаривался встретиться, настаивал на личной встрече. Однако... Если ему так надо, со мной он может встретиться и в другой раз.