Набла квадрат - Петр Воробьев

– Не ой, а человека чуть не задавили, – Торнгарсоак помог Киаваку водрузиться обратно в кресло и взглянул на стоявшего посреди дороги воина с плазменным мечом в правой руке и диковинной формы каюгуном в левой. – А может, и не человека.

– Думаешь, сошел все-таки? – Киавак смерил неизвестного взглядом. – Да, шлем закрытый, и латы чудные.

– Но у того на плече должна сидеть страшная зубастая птица Нанкуалык, – возразила Нулиаюк.

– Что ж она, все время сидит? Отлетела, поди, – предположил Ынап.

– Ништяк, птица не птица, на раз по камням размечем! – вступил Напакыгту.

– Молчи, все равно запал от твоей гранаты у меня, – Киавак лихорадочно соображал, что полагается делать в начале конца света, но никакие идеи, кроме разных вариантов поспешного бегства, упорно не желали приходить ему в голову.

Воин подошел к броневику. Из-за утыканной остриями личины шлема, окруженного странными трубчатыми дугами, глухо прозвучал голос:

– Где барон?

– А какого тебе барона нужно? – спросил Торнгарсоак.

– Не кривляйся, мужик. Где барон Накасюналюк?

– Мужик я только в том смысле, что не баба, чего и тебе желаю. А до того, где шляется твой барон, мне и дела нет.

– Тогда почему ты едешь на его броневике?

– Теперь это наш броневик. Слушай, почему это я все время отвечаю на твои вопросы? Кто ты? – внутренне холодея и стесняясь сам себе в этом признаться, спросил Торнгарсоак.

– Назови прежде свое имя!

– По какому праву ты так разговариваешь?

– По праву меча в правой моей руке и топора в левой!

– А вдруг я сейчас тебе отвечу по праву башенного пулемета?

– Я убью тебя, ибо мне не страшны пули. Назови мне свое имя!

«Неужели действительно он?» – подумал Торнгарсоак. – «Напыщенный зануда – другого провозвестника конца света наш мир и не заслуживает.»

– Я Торнгарсоак, тангит.

– Я Кукылин, рыцарь. – рукой с топором воин поднял забрало.

– Какой хорошенький… – мечтательно сказала Нулиаюк.

Торнгарсоак просиял:

– Из рода Кошкли?

– Да. Откуда тебе знаком мой род?

– Как он может быть не знаком мне? Старый Кошкли был единственным рыцарем, кто никогда не выдавал тангитов страже, и многие из тех, кого я знал, находили убежище и кров на его землях. Кем ты ему приходишься?

– Я его сын.

– Доброй еды, Кукылин! – Киавак открыл дверь и спрыгнул на обочину. – Опусти оружие, здесь ты в безопасности. Как земля твоего отца была приютом для тангитов, так горы тангитов будут приютом для тебя!

Горм прислонился к турникету и заныл:

– Ядрена мышь, когда же это кончится… Знал бы кто, как я спать хочу!

Два квартала, два квартала! А теперь, скажешь, сколько осталось? Где ты видела шахтеров?

– Да вон, за углом! – Айник махнула рукой.

– Идем, заснул? – с типичными для себя тактом и способностью мгновенно понять хозяина вступил Мидир.

– Какое там идем, – Горм едва не упал в подьезд, неожиданно для себя нажав рогом кнопку, разблокировавшую турникет. – Внутри такой ор, что сразу ясно, что там павианы, тьфу, уголовники. Поди, убивают кого или что.

Через два с половиной оборота турникета Горм все-таки оказался внутри здания. Собаки просто перепрыгнули препятствие.

– Ну вот, – сказал Горм, когда на него свалился из лестничного пролета труп со вспоротым животом. Пятью этажами выше кто-то надсаживался:

– Говори, куда девала золото? Теперь скажешь?

Раздался визг.

С гримасой отвращения Горм вынул ракетные пистолеты из футляров и медленно поднялся вверх, бормоча себе под нос:

– Ну никак я не перевариваю всей этой войны не по правилам, насилия над мирными жителями и так далее, просто хоть колючей проволокой блюй. Так я и думал…

Перед грубо взломанной дверью в квартиру два типа держали за плечи стоявшую на коленях прилично одетую молодую женщину, первую увиденную Гормом по эту сторону гор. Третий опасной бритвой вырезал у нее на лбу какое-то слово. Все трое удивленно уставились на Горма. Горм опустился на пол, сунул пистолеты на место, сгреб намылившегося бежать типа с бритвой за волосы и за штаны, спросил: «Летать умеешь?», не дожидаясь ответа, швырнул его в пролет, пробурчал: «Не умеет, я так и знал», и обратился к оставшимся двоим:

– А вы?

– Кого ты защищаешь? – закричал один из них. – Вот ее отец – начальник местного управления утилизации отходов лагерной системы, по его приказу жгли в печах еще живых людей!

– Отцу бы и писал на лбу, – Горм приподнял голову девушки за подбородок и прочитал слово, – «Падла». Это не его вы скинули вниз с распоротым животом?

А. Значит, бедняжка теперь сирота. А сирот обижать скверно, особенно если летать не умеешь.

Горм схватил обоих мерзавцев за глотки и сбросил вниз. Один кричал, пока летел, второй молчал – видимо, Горм сразу сломал ему шею. Девушка все стояла на коленях.

– Охохо, – порывшись в сумках, Горм вытащил моток изоленты, относительно чистой тряпкой вытер разрезы, быстро склеил края, наклонил голову набок, сказал: «Гулять так гулять!» и приклеил сверху тряпку.

– Вставай, что ль! Эй! – Горм влепил девушке пощечину.

Она подняла голову и посмотрела на него.

– А, это я уже умерла? Вот хорошо.

– Размечталась. Повязку не снимай неделю, иначе шрамы будут. А это кто?

Из прихожей высунулась бледная физиономия.

– Мой муж.

Горм помог девушке встать на ноги, подошел к двери и щелчком среднего пальца левой руки нокаутировал мужа.

– Прежде чем допустить, чтобы над тобой так измывались, он должен был быть пять раз мертв! Дерьмо! Заперлись тут все, каждый дрожит за своей дверью, нет чтобы взять топоры, ножи и вместе себя защитить, как положено добрым гражданам. Глисты тоталитаризма… – Горм снова вынул пистолеты и махнул через перила.

– Катастрофа! Оторвался один из боковых отражателей, мы вертимся волчком на страшном ускорении! – крикнул из рогатого обруча Фенрир.

– Вылетай наружу и расстреливай остальные!

– Попробую!

«Этак он еще мазнет своим фотонным хвостом по планете,» – прикинул Горм и окончательно пал духом. Одновременно он пал и телом, забыв нажимать курки пистолетов, но куча трупов на лестничной площадке первого этажа смягчила удар.

– Быстрее не мог? – Мидир махнул через турникет обратно на улицу.

Горм подошел к вращающемуся сооружению, злобно зашипел, вырвал его из пола и отшвырнул в окно второго этажа дома напротив.

Свернув за угол, он увидел Айник и транспортеры горняков.

– Ну, отстрелил я отражатели, – сказал Фенрир. – Как теперь его развернуть?

– Будешь отстреливать края чаши главного отражателя. Что корабельный компьютер?

– Заколодило безнадежно – скорее всего, там механические повреждения. Я послал трех роботов к центральному процессору.

– Этот фотонный гроб ничего не спалил здесь, внизу?

– Спалил, в том числе наш ретранслятор.

– О, ядрен кот…

Подсвеченные заревами тучи в низком темном небе вдруг расколола страшная лиловая вспышка. Мертвенный свет чудовищной силы озарил изуродованные дома с выбитыми окнами, огромные безобразные машины на площади и крошечную фигурку Айник на полпути к ним.

– Эй, Фенрир!

Обруч молчал.

– Фенрир!

Обруч молчал.

– Фенрир!

Обруч молчал.

– Фенрир!

– А!

– Это у тебя рвануло?

– Спрашиваешь! Одна из магнитных ловушек не выдержала ускорения. От «Крюха» не осталось и кусочка размером с твой мозг. Я боялся – щиты не выдержат.

– Три гросса птиц, – Горм подошел поближе к транспортерам и, включив звуковой усилитель на три четверти мощности, завопил:

– Шахтеры! Меня не дюжина, в конце концов! Где вы? Город пустой – одна мразь уголовная да я! Помогайте, раз заявились, ядрена мышь!

В ближнем транспортере кто-то застонал.

– Ближе не подходи – радиация! – отстранив Айник, Горм тяжело подбежал к машине. Через борт перевалилось и упало, корчась, на мостовую, тело знакомого Горму водителя самосвала.

– Убей меня, убей, убей… – хрипел водитель. – Не могу…

– Где все?

– Тут, кругом… Убей… Не могу…

Горм заглянул в кузов транспортера, помотал головой и сел на мостовую. Ядерная горячка чисто собрала свой урожай.

Костры освещали нижнюю часть огромной круглой полости, образовавшейся в сердце Танниритских гор после подрыва атомной мины, заложенной, чтобы воспрепятствовать танковому прорыву через тоннель. Или саперы ошиблись в расчетах, или в их ряды затесался вражеский агент, только вместо обрушения пластов, которые должны были заполнить встречные ходы, образовалась соединившая их каверна с оплавленными стенками. Прорыв, тем не менее, не состоялся, поскольку назначенная для него танковая бригада была впрессована кыхтыкской авиацией в бетонку в тридцати лигах от входа в тоннель с нувукакской стороны. Все армейские чины, контрразведчики, строители, и прочие лица, так или иначе связанные со строительством, подрывом и прорывом, погибли под первой же волной ядерных ударов, и несколько сот лет в никем не обнаруженной каверне тихо распадались радиоактивные элементы.