Когда ты села мне на шею - Анна Каржина

не сказал тебе об этом.

— Спасибо. Я долго к этому шла. Это было, пожалуй, единственное, к чему я шла. Даже грустно теперь от достижения цели.

— Какая следующая?

— Я не знаю, Итан.

Искренне пожала плечами. У меня не было следующей цели, и меня это чертовски пугало.

— У моего брата скоро будет третий ребёнок. Я только узнала.

Зачем-то выпалила я с глупой улыбкой.

— Это круто. Поздравляю!

Так, улыбаясь, почти минуту мы смотрели друг на друга.

— Тебе бы пошло.

— Тебе бы пошло.

Вдруг одновременно сказали друг другу. А затем так же нелепо переспросили.

— Что?

— Что?

Разразились звонким единым смехом после.

— Тебе бы пошло материнство.

Успокоившись, закончил свою мысль Итан, смутив меня. Хотя, я собиралась сказать ему то же самое, только про него.

В голове всё ещё были живы воспоминания о том, как мы гуляли с Майклом. Наверное, тогда я окончательно поверила в его идеальность. Которая разбилась об один единственный поступок.

— Со мной всё понятно, чем занимался ты?

Неумело, но перевела тему.

— Работал тут в студии, занимался тем, чем умею.

— То есть ты не открыл свою собственную?

— Хватит с меня, Бренни. Больше не хочу ничего открывать.

— С ума сошёл?!

Я чуть не подпрыгнула на стуле от возмущения.

— У Майка там лучше получается.

— Конечно, у него получается, у них с Эмили уже второй ребёнок на подходе! Ты ведь так талантлив!

— Мне приятны твои слова. Но я ведь и занимаюсь тем, что умею — рисую татуировки в обычном салоне.

— Не понимаю, зачем тебе посредники, когда ты лучше всех в Нью-Йорке знаешь, как открыть свой собственный успешный салон. С такой-то наследственностью.

Я оглянулась, ещё раз осматривая со вкусом оформленный зал ресторана.

— Ты ведь тоже сейчас не занимаешься тем, чему так настойчиво просила себя научить.

Этими словами заставляет меня с досадой прикусить нижнюю губу. Он прав. Я в руки не брала ничего, что касалось рисунков на коже. Нас обоих глубоко ранили те события в Париже.

— Прости.

— Это ты меня прости, я завёлся. И точно не ты должна произносить эти слова.

— Это ты индюк, я помню.

Нам принесли ещё какие-то закуски, я даже не заметила, когда.

Он не просил меня об этом забыть, не просил меня простить. А я уже хотела это сделать. Самое невообразимое — я уже решила для себя, что сегодня ему предложу. Но тянула до десерта, давая себе шанс передумать.

Но, кажется, у Итана внутри что-то заклинивает, когда речь заходит о случившемся. Он сам не может себя простить, а больно от этого почему-то мне. "Мда, Бренда, переходила ты к психотерапевту по наставлению подруги" — подумала, прежде чем протянуть руку и дотронуться кончиками пальцев до него.

— Индюк, у которого ещё есть шанс.

— Какой шанс?

С надеждой в голосе переспросил Итан.

— Шанс вылечить нас обоих. — Запинаюсь от переизбытка эмоций. — Я хочу попробовать ещё раз.

Его взгляд направлен прямо в мою душу в поисках подтверждения. А оно на поверхности.

Внезапно Итан поднял вверх палец и, молча встав со стула, быстро направился к выходу, оставляя меня в полном недоумении. С открытым ртом и сердцем.

Глава 36

Внезапно Итан поднял вверх палец и, молча встав со стула, быстро направился к выходу, оставляя меня в полном недоумении. С открытым ртом и сердцем.

— Зачем я это сказала сейчас? Не могла дотерпеть до десерта. — Сокрушалась про себя. — Вот куда он пошёл? Это же ресторан его матери. Неужели я предложила такую глупость? Вот дура!

Пока я поливала себя проклятиями, думая, что делать дальше, передо мной тяжело дыша поставил бутылку марочного шампанского Итан Фокс.

— Что это?

Выставив вперёд руку, он дал понять, что ему нужно отдышаться. Я рассматривала его лицо.

— Знаешь, если ты ещё раз сбежишь, не сказав ни слова, я тебя побью.

Воспользовалась его временной неспособностью говорить.

— Это очень дорогое шампанское, которое стало ещё дороже.

— Ого, какие аргументы.

— Дослушай сначала. — Он взял меня за руку и поднял со стула притягивая к себе. — Со вчерашнего вечера так хотел с тобой потанцевать.

От бутылки дорогого напитка мы переместились в зал под ненавязчивую мелодию. Редкие пары действительно танцевали, и почему я не замечала.

Я тонула в его объятьях. Такие родные, единственные, которые нужны.

— Так что с бутылкой?

Напомнила полушёпотом о разговоре.

— Я вожу её в бардачке уже 5 лет с той самой проклятой ночи, когда должен был забрать тебя, а не падать в эту бездну, в которой варился всё это время. Рука не поднималась даже открыть дверцу всё это время.

— Её пить неопасно?

— Нет, оно же марочное, может и 15 лет храниться. Тем более у меня бардачок с поддержанием температуры.

Мы просто двигались в такт музыки, обнимая друг друга.

— Ты не пошутила?

— А похоже?

— Не хочу, чтобы ты шутила. — Он невесомо провёл носом по моему виску. — Я обещал тебе показать кое-что.

Итан взял меня за руку, и я покорно пошла сначала к нашему столику, где он взял бутылку и бокалы, а потом дальше.

— А нам можно?

Кивнула на набор в его руках.

— А кто нам запретит? Это ведь мой семейный ресторан.

Мы поднялись на крышу, и я вспомнила, что он хотел показать мне вид отсюда. От открывшегося взгляду великолепия моя мнимая боязнь высоты улетучилось. Я вспомнила, как любила таскать брата в парк аттракционов покататься на колесе обозрения. Каждый день рождения. Как он вообще меня выносил?

Пока я глазела по сторонам, восторженно улыбаясь, Итан открыл шампанское, поделившись со мной бокалом.

— Я хочу сказать.

— Уверен, что нужно что-то говорить?

— Определённо, да.

— Тогда говори.

— Когда ты приехала в Нью-Йорк?

Он удивил меня вопросом, ведь я ожидала иного.

— Год назад.

— А точнее?

— 17 июля.

— 17 июля я почувствовал, что в этом загазованном городе мне стало легче дышать. Клянусь тебе. Уже вчера я был так счастлив просто видеть тебя, что готов был умереть. — Я слушала его, едва дыша. — Ты единственное, о чём я мечтал долгие 5 лет. Ты моя жизнь, Бренда. — Он смотрел в мои глаза, не отрываясь, гипнотизируя своими бездонными изумрудами, моим личным омутом. — Я люблю тебя.

Вместо глотка марочного и, наверное, дико вкусного шампанского, я потянулась к нему всем своим естеством.

Я люблю тебя.

Моё ответное признание утонуло в продолжительном волнующем поцелуе. Он заставлял меня забыть о реальности, о прошлом, будущем, да и вообще о том, кто я, кто этот человек с убедительно