Муза и генерал - Варвара Синицына

- Исключается. В этом случае они бы метали гранаты в мою квартиру. Где ты открыла дискету?

- Дома. Потом меня вызвала Сенькина...

- Зачем? - спросила Муза Пегасовна.

- Ну, просто так вызвала, - замялась я.

- Просто так ночью никого не вызывают, - буравя меня взглядом, отчеканила Муза Пегасовна.

Знаю я ее манеру докапываться до самой сути, в которой и себе самой стыдно признаться, не то что публично. Желая покончить с этой скользкой темой, я вспомнила о банковской книжице. К моему глубокому сожалению, она оказалась такой же подделкой, как и генеральские автографы на документах.

- Очень неплохая копия, сделана на цветном ксероксе, но где ты тут видишь водяные знаки? - Старушка с криминальным прошлым усердно демонстрировала мне страницы на свет.

Действительно, как я могла пропустить столь важный признак? Ужель богатство так застит глаза? Столько потерь за ничтожный срок - это уж слишком! Сначала я потеряла Лелика, потом квартиру, теперь лишилась возможности хоть раз в жизни посетить Багамы. А еще раньше - рубль Константина, по первоначальной оценке, он тянул на 30 тысяч, а потом оказался фуфел. Всю жизнь я считала себя собакой, которая вертит хвостом, а оказалось, что хвост вертит собакой. И я дала себе слово найти хвост и купировать. И грустно добавила: если хвост первым не обезглавит меня.

- Так ты говоришь, открыла дискету на домашнем компьютере? переспросил генерал.

Я кивнула и уже вознамерилась поделиться впечатлениями об информации, записанной на дискете, как вдруг где-то над нами раздался неимоверный шум. Муза Пегасовна и генерал бросились из вагончика. Я последовала за ними, однако ноги путались в длинных полах конфискованного мехового изделия и, как предсказывала его прежняя владелица, пот катил с меня градом. Пришлось скинуть шубу в домике. Прямо над нами, пригибая деревья, шел на посадку вертолет.

Что посылают нам небеса? Спасение или гибель? Вертолет опустился на площадку за деревьями. Мы с Музой спрятались за генералом; в его руке невесть откуда появился пистолет.

В моей руке пистолет возник из фиолетовой торбы, но даже с ним я предпочла остаться в тени генерала. Всего один раз Тимофей Георгиевич повернулся к нам и дотронулся до Музиного плеча, как приласкал. Она одарила комдива голливудской улыбкой, властной и нежной. Даже в такую минуту я не смогла сдержать удивления - надо же, как быстро генерал приручил дикую пенсионерку! Из вертолета вышли какие-то фигуры, они медленно приближались к нам. В этот момент кто-то прыгнул мне на плечи; от неожиданности я лягнулась.

- Ты что, обалдела? - заорала на весь лес Наташа, упав на траву.

Нас окружили Скоморохова и Титова. Их лица светились счастьем. Наверное, оттого, что не они, а Наташа первой зашла с тыла. Девчонки наперебой радовались тому, что я наконец-то пришла в себя, оклемалась, очухалась. Хорошо им, не ведающим тайн. При любой посылке с небес их жизнь не претерпит изменений.

- Здоровая как конь! А мы еще переживали, что не очнешься, - сердилась Наташа, потирая ногу.

Поодаль, в стороне от общих восторгов, на крыльце бункера сидела Люся. Я уже знала, что произошло с Борисом. Забыв о безопасном положении за генеральской спиной, о тех, кто выйдет из кустов, я подошла к ней. Мы обнялись и долго-долго стояли так, прижавшись друг к другу. Все слова, какие я хотела сказать Люсе, казались мне фальшивыми, да она и не нуждалась в них. Мы обе, как одно целое, чувствовали свою вину перед Борисом, которого знали еще мальчишкой в курсантской форме, когда он травил пошлые анекдоты и восхищался девушками, а они затыкали уши от этих анекдотов. И если б нас спросили, в чем наша вина, мы бы не ответили. Ее не объяснить словами и никогда не искупить.

- Люся, - окликнул ее кто-то.

Нагруженный пакетами, перед нами стоял Гужов.

- Люся, - повторил он.

Вместе с Гужовым на запасной аэродром высадился и Иван Шкарубо. По всей видимости, он прилетел проведать своих подчиненных. Наташа ходила как именинница. В тревожном повороте ее головы, в том, как она, закусив губу, бросала на Шкарубо полувзгляд, я угадывала зарождающийся бриз влюбленности.

Я обернулась: Люся и Гужов, не приблизившись ни на шаг, стояли и смотрели друг другу в глаза. От такой вакханалии чувств я как пень в весенний день загрустила о Лелике.

Еще один вопрос занимает меня: интересно, если б Лелик мне не изменил, убивалась бы я по нему так же горячо или на порядок ниже? Думаю, что последнее.

Я достала из сумки телефон и набрала его номер. Вместе с ответом оператора "Абонент вне зоны досягаемости" на меня налетела Муза - дочь крылатого папаши.

- Варвара, куда ты звонишь? Ты хочешь, чтобы враги засекли наше месторасположение? Дай нам спокойно улететь!

Оказывается, генерал успел договориться с летчиком о доставке нас вертолетом в район большого аэродрома. Уже через полчаса, после дозаправки, мы поднимемся в воздух.

- Нам надо кое-кого прижать, - подошла ко мне Киселева.

- Шкарубо? - выпалила я первое, что пришло на ум.

- Его я сама прижму, - сказала Наташа, двинув меня плечом. - Надо прижать Титову.

Ласковыми речами мы заманили Светлану в бункер. Это из него, будто из-под земли, она явилась мне, когда я смотрела в окно. Как под конвоем, чтобы не сбежала, Наташа - впереди, я - сзади, мы вели жену особиста по узкому, слабо освещенному коридору. Миновав приоткрытую дверь, за которой брошенный Титовой коммутатор, - сейчас была ее вахта, - мы загнали нарушительницу трудовой дисциплины в тупик. По-моему, на последних метрах до нее дошло, что не просто так мы заманили ее в этот темный угол.

- Ну давайте, выкладывайте свою тайну, - волновалась Титова, пытаясь обойти нас, но мы держали позиции.

- Нет, Светочка, сначала ты, - предложила Наташа.

Не ведая о сути ни сном ни духом, я не осталась в стороне от Натальиных притязаний и поддержала подругу:

- Давай, давай, выкладывай!

- Что "выкладывай"? - нагло, руки в боки, сжигая меня уничижительным взглядом сверху вниз благодаря ощутимому преимуществу в росте, вопрошала Титова. Так смотреть на Наталию у нее просто не получалось.

- Что-что? Все! - грубым голосом, привстав на цыпочки, прорычала я.

И посмотрела на Наташу: что это за тайна, ради которой мы должны зажимать Титову в темном бункере?

- Света, откуда тебе известно, что Борис курил сигареты "Вог"? - начала допрос Наташа.

- Да ничего мне неизвестно, отстаньте.

Сильные руки жены особиста расталкивали нас по противоположным стенам. Прорвать оборону Титовой помешал мой пистолет. Оказывается, слившись в единое целое, я носила его незамеченным в своей руке с той самой минуты, как спряталась за генеральскую спину. Вырвав пистолет из моей руки, Наташа направила дуло на Титову.

- Лучше по-хорошему говори.

Даже в темноте бункера были видны капли пота, тотчас выступившие на лице нашей жертвы.

- Титов пришел с похода. Перебирая его вещи, я нашла в кармане кителя пустую пачку "Вог". Подумала, что здесь замешана баба, надавала Титову по морде, ведь сигареты "Вог" женские, сам же Титов курит всю жизнь "Приму", по-военному четко докладывала Титова. - Но Константин сказал, что перед погружением они курили с Борисом на мостике. Борис курил "Вог", потом бросил пустую пачку под ноги, а Костя поднял. Вы же знаете, какой он аккуратный. Выбросить не успел, потому что дали команду на погружение.

- И куда ты дела пачку? - не опуская пистолет, спросила Наташа.

- Выкинула, выкинула на помойку, - подозрительно охотно сказала Титова.

- Не ври. Ты ведь не поверила ни одному его слову. Что бы он ни плел, ты-то знаешь, что там замешана баба. И пока не припрешь всех теток этой пачкой, не вычислишь ту, что курила на брудершафт с Титовым, ты не выкинешь пачку. Так? - жестко произнесла Наташа, и дуло пистолета воткнулось в грудь Титовой.

- А-а, - блеяла Светка, кивая в знак согласия.

- Гони пачку! Нашлась твоя соперница, в наших краях только Варвара курит "Вог". Гони, а то нажму курок! - приказала Наташа.

На счет два Титова вытащила из бокового кармана форменного платья белую с узким ребром пачку с зеленой веточкой на лицевой стороне. Я взяла эту белую коробочку в руки и даже здесь, в этом темном углу, вспомнила запах Борькиного одеколона, которым был наполнен тот вечер.

Вот записанная его торопливой рукой криптограмма, а в ней три шестерки; с них начались все несчастья. В самом центре, словно пачку пробили кинжалом, темнела узкая косая прорезь. Если б я была криминалистом, то сделала бы два противоречивых вывода: кинжал, вонзившийся в пачку, был острый, но ржавый. Тончайший рыжеватый срез напоминал росчерк твердого стержня на белом ватмане.

Пока мы изучали пачку, Титова испарилась.

Наташа протянула мне пистолет.

- Хорошо, что не заряжен.

- Хорошо, заряженным я его сама боюсь.

Я отодвинула Титову; после промывки мозгов она примерно караулила молчащий коммутатор.