Слепящая тьма. часть 2 - Александр Маркьянов

Рядом уверенно бухал, заставляя меня каждый раз после выстрела держаться и шептать проклятья Барретт. Остро, одуряющее пахло порохом…

До пятисот метров — рубежа, за которым начинается зона прицельного огня автомата Калашникова, основного оружия талибов не дошел ни один…

— И это все? — я даже выразил удивление вслух. Ни одна пуля не залетела в наше укрытие максимум неудобств, которые нам все это доставило — это один нас осыпало каменной крошкой после того, как мина легла на скальный козырек над нами. Еще по нервам это проехалось — в один момент показалось, что проклятый козырек обрушится на нас. Воистину, надо быть полным, абсолютным, обкуренным психом, чтобы так переть на снайперов по почти голой каменной осыпи.

— Черти… — Седой вставил последний магазин в винтовку — передернул затвор — больше патронов нет.

Я примерно прикинул. Барретт тащить с собой смысла лет — тяжесть великая, патронов к нему нет. Придется оставить. Жалко, дорогая вещь, купленная на свои деньги, а не выданная на складе — но ничего не поделаешь…

Накрыло на отходе. В который раз убедился в том, что верна, верна старая военная мудрость — самые большие потери бывают при отходе. А еще большие — при драпе. Мы же — именно драпали. Отходили к вертолету, стараясь догнать основную группу и успеть к точке эвакуации — и в то же время мы не могли бросить оружие и снаряжение, которое у нас было. То, что мы успеем к точке эвакуации — далеко не факт, а идти потом по Афганистану без оружия — удовольствие ниже среднего. Барретт бросили, заодно заминировали, остатки патронов пришлось взять с собой — чтобы нее разминировали, да не саданули из него же нам в спину. Сняли с него термовизор — пригодится, да им по цене он дороже самой винтовки выходит. Остальное — на себе, на хребте. Вот так и шли, то и шли, то ли бежали, из последних сил.

И отгребли свое…

Наверное, нас спас Аллах, иного объяснения просто нет. Снова начался обстрел — первая же минометная мина долбанула от нас шагах в двадцати. И — ни одной царапины. Нас разбросало в разные стороны, посекло камнями. И — ни одной царапины…

Долбануло — я даже не понял, что произошло. Просто как то враз навалилась тьма, почудилось, что я лечу. Потом — пришел в себя от стрельбы. Седой залег где-то ниже и вел огонь одиночными куда то в сторону входа в ущелье…

Попытался встать — и это у меня даже удалось. Хотя перед глазами — мошки какие-то… разноцветные, да чувствую себя, как будто меня через машину стиральную пропустили, засунули в барабан, да полный цикл стирки устроили…

— Цел? — спросил первым делом, как прокаркал…

И мы пошли дальше… Как могли — так и шли. Духи поняв что мы отходим, ходу прибавили — но какой-то зазор между ними и нами все же сохранялся. Пока…

Конечно же мы не успели — просто не могли успеть до точки эвакуации. Но то, что произошло там — я буду помнить до конца жизни….

Точка эвакуации была выбрана не совсем удачно — она находилась в небольшой горной чаше, похожей на кратер потухшего вулкана, только очень большой. Мы вышли по тропе на самый гребень — а вниз вели сотни едва заметных тропок и тропинок. Если бы талибы висели у нас на хвосте — они просто расстреляли бы нас в спину, вот и все. Лучше некуда — стрелять сверху вниз, как в тире…

Мы вышли на гребень как раз, чтобы увидеть стрекозу. Она взлетала — небольшая, обтекаемая, совсем непохожая на военные вертолеты, разворачиваясь чтобы идти домой. Взлетала под обстрелом — еще одна группа, видимо подошедшая с другой стороны чтобы отрезать нам путь отхода обстреливала ее, в том числе гранатометами — перекрестья огненных трасс перемежались серыми веревками и яркими вспышками разрывов реактивных гранат. Шансов, что пилот увидит нас было немного, ракетницы чтобы подать сигнал у нас просто не было. Мы опоздали…

— Эй! Эге-гей!

Глупее наверное придумать ничего было нельзя — но я начал размахивать руками, стараясь привлечь к себе внимание. Седой поступил умнее — он прицелился — и дал длинную очередь трассерами, рискуя что пилот развернет машину и вмажет в ответку. Хотя если не вмазал до сих пор по тем кто из гранатометов по нему садит — значит, вмазать просто нечем. Гражданская машина…

Мы не сразу их услышали. В горах очень причудливо распространяется звук — иногда выстрелы слышны за десятки километров, иногда не слышно что творится в нескольких сотнях метров впереди тебя. Они заходили со стороны садящегося за горы солнца — звено F16, четыре "Боевых Сокола".

Вертолет был обречен — ни единого шанса у вертолета выстоять против четверки "Соколов" нет, тем более — при внезапном нападении. С крыла головного Сокола сорвалась стремительная молния — и уже через пару секунд поразила тяжело загруженный вертолет. Потрясенный я молча смотрел, как ракета боднула вертолет, как вспыхнуло пламя, как охваченный пламенем вертолет начал падать, разваливаясь в воздухе на куски. Я просто молча смотрел на это,/ не в силах вымолвить ни слова….

Четверка Соколов прошла по долине на предельно низкой, оглушив нас грохотом турбин…

— Это…

Я повернулся к Седому — сам не знаю о чем я ему хотел рассказать, и что объяснить. И какие тут вообще могли быть объяснения. Повернулся только для того, чтобы нарваться на кулак. Этого моей голове, уже контуженной, оказалось достаточно — вспышка перед глазами и черным, непроницаемо черным покрывалом навалилась тьма…

Где то в Средней Азии Передовая база Командования специальных операций США "След бури" 23 июля 2008 года

— Сэр, мы больше не можем ждать! Находимся под обстрелом! Если не взлетим — тут и останемся!

Адмирал Рейли скрипнул зубами от злости. В конце концов, иногда приходится принимать и такие решения.

— Манхэттену взлет. Немедленно. Выведите в район Предатор, пусть найдет группу Кабана. Свяжитесь с Отель-Квебек-Виктор, пусть готовят спасательную операцию и зачищают район от чарли. Срочно!

— Вас понял… — офицер связи повернулся к терминалу — Манхэттен вам разрешен взлет. Взлетайте немедленно…

— Вас понял, взлетаю…

— Выходите на связь с Отель-Квебек-Виктор[17], запрашивайте экстренную спасательную операцию… — напомнил адмирал — хотя нет я сам с ними поговорю.

— Вас понял, сэр… — оператор повернулся к пульту…

— След Бури, это Манхэттен. Молния[18], повторяю — молния!

— След Бури на приеме!

— Вижу четыре истребителя, они приближаются! Четыре истребителя, принадлежность определить не могу!

— Что за… — начал адмирал

— Пуск ракеты! Вижу…

— Уклоняйтесь! — заорал адмирал, понимая что это бесполезно, что вертолет никогда не выживет в схватке с истребителем — вниз!

Ответом был только шум помех — связь внезапно оборвалась.

Адмирал Рейли не первый год служил, служба в специальных войсках приучила его не верить никому и ничему. Он сразу понял, что дело нечисто — навести самолеты можно было только отсюда, иначе никак. И — падая со стула и выхватывая из кобуры взведенный Кольт извернулся, повернулся лицом к уже вошедшим в помещение людям с автоматами. Выстрел, другой — в тесной помещении операторского модуля укрыться было некуда, пули находили свои жертвы. Адмирал успел выстрелить дважды — и поразил две цели. Насмерть. Но больше ничего сделать не смог — две автоматные очереди перекрестили его, выбивая из жизни. Но даже это не убило его сразу. Еще продолжая жить, угасающим сознанием он понял, что кто-то из стрелявших прошел к неповрежденному пулями пульту.

— Орел-один, это Сьерра-Виски. Разворачивайтесь на повторный заход. Цели уничтожить.

Последним ощущением в жизни адмирала была досада. Досада на все что произошло, что он так дешево купился на все это. И вера. Вера в то, что его ученик останется все-таки жив. Выяснит все что здесь произошло.

И покарает…

Афганистан, провинция Нуристан Горная гряда, двадцать пять километров от Афгано-пакистанской границы Вечер 23 августа 2008 года

Сознание вернулось как-то сразу, будто раз — и кто-то включил свет. Боль молотом била в виски, расплывалась волнами по всему телу…

Сначала я не понял, где я и что происходит. Потом, уловив знакомый стрекот дизель-генератора, запах перегоревшей солярки дернулся и… крепкая ладонь зажала мне рот.

— Тихо… — я еле расслышал, что мне прошептали на ухо — нас ищут. Тихо, не дергайся, понял? Если понял — кивни.

Я кивнул — это вызвало новую вспышку боли…

— Они нас ищут. Молчи и слушай…

Только сейчас я понял, что нависающая надо мной многотонная глыба, которую чувствуешь буквально кожей — это не потолок пещеры, нет. Это днище тяжелой тактической транспортной машины от Ошкош, какой пользуется армия. А рядом со мной — протекторы двух ее огромных колес. Каким то немыслимым образом Седой затащил меня и заполз сам под американский транспортер…