Закон полярных путешествий: Рассказы о Чукотке - Альберт Мифтахутдинов

— Пойдешь начальником? — угадал его настроение Павлов.

— Куда мне! — махнул рукой Сергей. — Меня не отпустят — ни жена, ни начальство. Тут молодой нужен, энтузиаст. В моем возрасте новых дел не начинают.

— Начинать можно в любом возрасте, было б с чего начинать.

Павлов старательно упаковывал рюкзак — его нести придется Сергею, в Село, а Павлов налегке пойдет дальше. Завтра у него вон те дальние сопки, потом те, что отсюда не видны, — только через неделю вернется. Вот от всего лишнего и избавляется.

Каждую бутылку с водой он обернул рубашкой, мокрую траву засунул в полиэтиленовый мешок — она и неделю спустя должна оставаться мокрой. Гербарий был в порядке — листочки уложены между страничками пикетажки.

Геологических образцов было немного, только основное. Здесь же, на стоянке, он соорудил тайник, куда свалил все камни. Когда-нибудь можно будет прилететь на вертолете — вот и вся недолга, чего зря уродоваться, впереди еще будет столько груза — успевай подставлять рюкзак!

Юлия возилась у костра, готовила ужин, хотя ужином назвать его было трудно — утро близилось.

— Надо хорошо поесть, — наставлял Павлов, — хорошо поспать. Утром в дорогу — у меня и у вас она не сахар. Отдыхать так отдыхать! Не жалей еды, Юля!

6

Было не до сна. В проеме незастегнутого входа в палатку виднелся кусок мглистого неба, иногда наплывало тяжелое облако.

Устраиваясь поудобнее, ворочался в своем мешке Сергей, тяжело вздыхал, непривычный к походной, жизни. Павлов и Юлия тихо переговаривались.

Пала роса, сырой тяжелый туман заполнил долину, укрыл сопки.

— Вон там, за туманом, если выйти из палатки и идти за сопки, — показала на проем Юлия, — можно прийти к лагуне. А на высоком берегу раньше было наше стойбище. Я не застала его, мне бабушка рассказывала. Там хорошо — море далеко-о видно. Моржи на льдинах подходят, нерпы много. А птиц! Сейчас там никого нет, — вздохнула она. — Вы там будете?

— Нет, — ответил Павлов, — не по пути.

— Жаль. Я бы пошла с вами.

— А в другое место? — улыбнулся Павлов в полумраке.

— Не знаю, — засмеялась она. — Вам бы все шутить.

— Мы работали там в прошлом году, далеко отсюда это, я знаю. Нас вертолет долго не мог забрать из-за непогоды. Продуктов уже давно не было, но мы не голодали — знатная там охота.

— Рассказать вам об охоте сказку? — спросила Юлия, и голос ее стал неожиданно серьезным. — Это легенда. Она родилась там, в том стойбище. Наша родовая легенда. У нас песни и сказки личные. Эту мне, бабушка подарила. Бабушка так и сказала: «Сказка Векет». — Она снова вздохнула: — Вот. Давно это было, даже никто не помнит когда. В море напротив нашего стойбища моржиха с моржонком плавала, носила его на спине. Вдруг моржиха сбросила моржонка, пошла на дно, а вода вокруг стала красной. Ничего не понял моржонок: почему мать так поступает, куда она делась? И поплыл он ко льдам разыскивать ее.

На берегу радость, ликование на байдарах, загарпунили моржиху, добычу к берегу везут. Всем досталась вкусная еда. Хорошая охота.

А моржонок так и остался один. Морскую капусту ел, за ракушками нырял, за наважкой гонялся, подрос. Никто не ласкал его, не говорил ему добрых слов на его моржовом языке. Злой стал, сильный, нерпу убивал, лахтака побеждал, всех зверей вокруг разогнал. Осталось море без зверей, селение — без добычи.

Вот и зима наступила, а с нею голод. Дети плачут, есть просят. Охотники не понимают: почему удача от них ушла, почему добычи нет — может, морж-кеглючин виноват?

Собрались старики, решили: зверей не стрелять, когда с ними их дети. Пусть растут. Все жить хотят. Звери умеют плакать, как и дети охотников. Все… — неожиданно закончила Юлия.

«Хорошая легенда, — подумал Павлов. — Все взаимосвязано. Все в природе зависят друг от друга».

— Кеглючин — это морж-сирота? — спросил он.

— Да. Беспризорник. Один растет. Как хулиган на улице. Свирепый и страшный. Его и медведь боится, однажды кеглючин на байдару напал, отец с матерью там были. Мне они рассказывали. Хорошо, что рулевой опытный, да и отец метким стрелком был.

Сергей не прислушивался к разговору, он потихоньку посапывал во сне, Павлову хотелось курить.

— Спокойной ночи, — похлопал он по спальнику Юлии и вылез из палатки.

Он поворошил угольки костра — они были холодны. Чтобы за огоньком не лезть в палатку, решил открыть кармашек с НЗ — такой всегда был на куртке, там ветровые спички, леска, крючки — все, что надо при ЧП. В кармане звякнули ключи, «Ключ-то от квартиры зачем в тундру взял?». — усмехнулся он. Догадался: Марина. В последнее время у нее появились причуды. Куда бы он ни уезжал — в поле или на материк в командировку, она всегда втайне от него подкладывала ему или в рюкзак, или в чемодан ключи от квартиры. Считала ключи амулетом, верила, что с ключами Павлову будет хорошо, ничего с ним не случится: и смуглянка-смутьянка дорогу не перейдет, и домой муж обязательно вернется. Он улыбнулся, вспомнив дом и жену. Не скоро он переступит порог своего дома, не скоро.

После утреннего чая, достав планшет и расстелив перед Сергеем карту, Павлов сказал:

— Все очень просто: если идти по берегу, дойдете и без карты. Понятно?

— А я и так дорогу знаю, — ответила Юлия.

— Ну, тем более, — успокоился Павлов. — Берегом путь длиннее, но надежней. Здесь, — он показал на карте, — будет у вас на пути две пещеры, прекрасные сухие пещеры — как раз для ночевки. Палатку я беру с собой, мне без нее никак нельзя. А вам даю пещеры. В мешках не замерзнете.

— Я там была. Там даже жить можно. Тепло.

— Дотащишь мой рюкзак до Села, оставишь у Энкаугье. Я заберу его, когда вернусь с маршрута. Через неделю-две. А там домой дойду вельботом. Так что ты в поселок рюкзак не тащи.

— Вот и хорошо, — обрадовался Сергей. — Познакомишься поближе с Энкаугье и его дочерью Виолой. Я ей привет передам.

— Передай. Расскажи об этих местах. Может, смотрительницей будет, как Юля у себя на моржовом лежбище.

— Обязательно.

— Чуть начнет моросить — отсиживайтесь в пещерах. Не мокните. Тут дожди по неделе кряду, даже камни размокают, — усмехнулся Павлов.

Сергей кивнул.

— От последней пещеры домой можете бежать при любой погоде — всего до Села не больше пятнадцати километров. Ну, двадцать, — сказал Павлов, подумав. — Не растаете.

— Не сахарные, — согласился Сергей.

— Еды у вас на три дня, не похудеете, — заверил Павлов. — А тебе вообще-то диета полезна, так что добавку оставляй Юле.

— Непременно, — пообещал Сергей. — Так и знал, что голодать придется: всю ночь начальство снилось. Если начальство снится — у меня всегда к неприятностям. А у тебя?

— К деньгам! Или к строг… к строгой благодарности! — ответил Павлов. — Начальство зря не снится. Юля! Давай еще чайку напоследок!

«Не хочется Павлову расставаться, — думал Сергей. — Да ведь одиночный маршрут он сам себе выбрал…»

— Что дома-то передать? — тихо спросил он.

— Передай Марине, что я ее люблю, — тихо ответил Павлов. — В общем, что жить без нее не могу. Ну, что-нибудь такое, поглупее…

«Марку держит, — усмехнулся Сергей, — вот уж дурак…»

Прежде чем увязать рюкзак и отдать его Сергею, Павлов вытащил из кармашка небольшую продолговатую щетку зеленых кристаллов, перевернул ее, коротким ударом молотка по еле видимой трещине располовинил образец.

— Это вам, на долгую память. Люби меня, как я тебя… Демантоид — зеленый гранат. Носящий его да будет непоколебим в своих решениях! Не я придумал, древние…

— Спасибо… — тихо ахнула Юлия, рассматривая камень на изломе, сохранившем в себе навсегда зелень листвы, пронизанной солнечным лучом. — Искрится, как снег.

— Ну, старик… ты даешь! — только и мог сказать Сергей.

— Пошли! — поднялся Павлов. — Я вас провожу немного. Мне тут еще задержаться надо. Палатку собрать, записи привести в порядок.

Они пошли по берегу ручья к невидимому пока берегу моря. Через час у обрыва Павлов передал рюкзак Сергею:

— Ну вот, дальше вы и сами дойдете. Смотри, какое море тихое. Завтра будет солнечно. Главное, не торопитесь.

Он смотрел им вслед. Вдруг из кустов неожиданно выпорхнули куропатки.

— Рэумрэу![10] — закричал Павлов. — Это хорошо! Хорошая примета!

— Откуда знаете?! — крикнула ему Юлия.

— Знаю!

Долго стоял он на обрыве, пока две точки не скрылись с глаз.

«Да продлятся дни ее и Марины, — думал он, — да привидятся мне они в моих снах».

Запах мимозы

Он стоял у окна, смотрел на веселые огни вечернего города и думал о том, что сейчас зазвонит телефон.