Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Короче, клоун! Мне нужна лодка и два весла, — заявила графиня.

— Отсюда дороги нет.

— Значит, будем прорываться по бездорожью.

— Горе мне, горе! Меня бросят с башни в морскую пучину…

— Уйдем вместе. Будешь хорошо работать веслами — устрою тебя в нормальный отель.

— Молчи, несчастная, молчи! Я не должен слушать твоих речей!

— Нет, ты послушай! Чудовище давно нырнуло в пучину. Твоя мать поседела, дожидаясь тебя с войны, а женщину, которая тебе верна, со дня на день продадут в рабство. Ты же, воин! Ты не должен прислуживать уродам, выносить их ночные горшки!..

Рыцарь взвыл, как раненный медведь, и со всех сил стукнулся шлемом об пол. Мира отскочила в сторону, чтобы груда металлолома не ранила ее в припадке.

— Замолчи!!! Замолчи сейчас же, или я убью тебя!

— Попробуй! Проткни свое железное сердце копьем!

Из прорези забрала вытекла кровь. Рыцарь замер. Только листы железа на его спине шевелились не то от рыдания, не то от биения сердца.

— Снимай маскарад, — предложила графиня, — и найди мне лодку. Я помогу тебе вернуться домой, к родным.

— Замолчи! Ты хочешь меня обмануть! Ты хочешь продать мою душу дьяволу! Если я буду слушать тебя — я потеряю рассудок. Поверить ведьме — значит, отправиться ад…

— Ты уже в аду! А за морем тебя ждет настоящая жизнь, — заявила графиня. — Здесь зарабатывают деньги на таких невеждах, как ты, а за морем их тратят. Бежим со мной. Помоги мне добраться до корабля, и я смогу тебя защитить.

— Молчи… молчи, молчи! — рыцарь поднял забрало и блеснул глазами полными слез. Его нос был похож на окровавленную картошку, усы с бородой свалялись в вонючий валенок, не очень похожий на маскарадный костюм. Графине едва не стало дурно от вони и язв, кровоточащих у него на лбу. — Мир кончается здесь. За стенами форта только вода и туман.

— Тогда откуда я? Рассказывай, откуда приезжают сюда ваши распрекрасные гости? По-твоему мы привидения?

— Несчастные души, на время обретшие плоть. Грешники, которые смогли откупиться от ада, но не нашли пристанища на небесах, потому что толстые кошельки тянут их назад в ад. Им не видать рая раньше, чем они потратят последнюю монету, а потратить золото можно только здесь, потому что на всей земле не осталось иной тверди…

— Тогда откуда сюда возят жратву для вашей прекрасной кухни? Или может быть у вас наверху виноградники? Откуда ящики с вином во дворе? Это души недопитых бутылок не пристроились в рай, поэтому прилетели к вам?

— Вино и еду нам посылает Господь.

— Лучше б он послал вам немного ума! Отвечай, я похожа на привидение с кошельком?

— Ты ведьма! — возопил рыцарь и снова стукнулся об пол головой. — Ведьма!!! Ведьма!!! Горе мне! Как я мог пустить тебя в форт! Ты околдовала меня, чтобы проникнуть сюда, а я… Несчастный! Меня бросят с башни в морскую пучину.

— Я не ведьма! Я такая же дура, как ты! Меня так же, как тебя, захватили в рабство и привезли сюда подыхать!

— Тогда откуда ты знаешь про мать?! Ты ведьма…

— У каждого остолопа есть мать, — ответила графиня. — У остолопа может не быть мозгов, но мать обязательно будет. Снимай свои железные подштанники, и может быть, ты еще успеешь утешить старушку.

— Молчи, несчастная! Не искушай меня отступиться от веры! Я дал обет! Замки на моих доспехах сварены навечно. Никакая сталь не разрубит их. Никакие заклятья не разорвут эти узы. Никакие речи не свернут меня с пути истинного…

— Родной… — вздохнула графиня. — Просто дай мне лодку и открой ворота, чтобы мне не пришлось прорезать в них дыру. Наверняка, у вас где-то есть лодки. Не может не быть, чтобы в форте не было лодок!

— Зачем я стал тебя слушать! — причитал рыцарь. — Ты пришла для того, чтобы погубить меня, а я тебя слушал…

— Ах ты, маленький трусишка, потерявший человеческий облик! Разве ты не сам себя погубил? Это я еще повоюю, а тебе здесь точно ловить нечего. Ничтожную душонку — и ту ты ухитрился продать за лакейский наряд. Может, сегодня вечером, когда меня расчленят прилюдно, ты поймешь, что я была удачей, посланной тебе Богом, но будет поздно. Ты до конца дней будешь прислуживать в аду и проклинать себя за то, что однажды струсил. Бежим сейчас или я бегу отсюда одна!

— Мир кончается здесь! — орал рыцарь. — Здесь! Здесь! За стенами форта нет ничего! Убежать отсюда нельзя!

— Можно! — громче рыцаря кричала графиня. — Идем со мной, и ты узнаешь, что от тебя скрывали за глупыми сказками! Идем, и я покажу тебе жизнь. Прекрасную даму тебе покажу… Хочешь прекрасную даму? Я покажу тебе мир, где живут свободные люди. Здесь же прячутся только недоумки, наряженные в железо, которые так глупы, что поверили в чепуху и продали за эту чепуху все, чем наградил их Господь, когда послал в этот мир!

Рыцарь застонал и снова стукнулся лбом об пол. Графиня почти победила. Почти растоптала врага о камни, как бедняга вдруг воспрянул духом, вскочил, выбежал на галерею и пустился на третий этаж, забавно дрыгая коленками. Пустился со скоростью бронепоезда по бездорожью и натворил столько шума, что его коллеги перестали таскать столы и задрали вверх свои железные морды. Мира подождала, когда он скроется, но, вместо того, чтобы ломать ворота, еще раз взглянула в окно. Туман ушел. Вокруг форта открылось море мирового потопа. Ровная гладь без островов и кораблей, без облаков и надежды. Море в узком просвете окна, в которое можно было высунуть только пушечный ствол. Сначала графиня представила себе стену форта с дырой, оставленной Оружием Ангелов, потом — физиономию Жоржа по возвращении со «святого собрания». Все происходящее вокруг представилось ей изощренным спектаклем с прекрасной игрой актеров и так себе декорациями, потому что драматург понятия не имел об истинных нравах средневековья и, возможно, не учился в школе, если полагает, что форт — подходящее место для рыцаря в подобных костюмах.

Третий этаж выглядел куда представительнее второго. На каменном полу лежали ковры, горели факела на стенах. У каждой двери стояло по остолопу в доспехах. У графини возникло впечатление, что рыцари спали стоя, потому что никак не реагировали на женщину с вороной и рюкзаком. Ничто не шелохнулось под сияющей броней, не хрустнуло, не повеяло бомжатником, только перья бесшумно шевелились на сквозняках.

Следы беглеца терялись между библиотекой и залом, в котором было необыкновенно светло. Чуть слышно играл клавесин. Над аркой висели скрещенные мечи и шлем крестоносца. Графиня оставила клетку с вороной на галерее и заглянула на огонек. В зале действительно играл клавесин. Инструмент размером с табуретку, сам щелкал клавишами, выводя пасторальный мотив на одной струне. Банкетный стол, уставленный яствами и напитками, простирался от стены до стены. У стола одиноко сидел человек в дорогом костюме с непробиваемым выражением лица. Человек ел, ему ассистировал нервный мужчина, подносил закуски и подливал напитки, пока не заметил гостью, а, заметив, занервничал еще больше:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});