Подземелье - Ваня Мордорский

само делает то, что запомнило.

Десяток выпадов и перекатов для расслабления и…это вдруг сработало.

Недостаточно взять от насекомого только атакующие элементы и приспособить, — понял Зур’дах, — Нужно взять….ВСЁ. Ведь атаки — это только часть жизни жука. Чтобы использовать это по-настоящему в бою нужно пропустить все через себя и…переработать.

А он пока что лишь пытался копировать. Но и это было важно.

— Ну ты… — странный…Я серьезно! — не удержался от комментария Маэль, — Нет…ну дергаешься ты конечно здорово, плавно, медленно, но как припадочный старик. А уж ползешь вперед совсем как дряхлый жук, который еле лапами перебирает.

Потому что это и был дряхлый умирающий жук! — мысленно возмутился Зур’дах, — Значит…сделал похоже. Это хорошо.

— Так и задумано. — буркнул он Маэлю, закончив на этом тренировку и сел рядом.

Он не знал, сколько провел в этом состоянии имитации, но точно не пять минут. Тело успело раз десять устать.

— Фуф…

— Что, устал своими глупостями заниматься? — оскалился Маэль поднимаясь, — Пошли, поищем этого ублюдка Саркха, может хоть сейчас его не караулит однорукий. Может нам повезет.

Зур’дах вздохнул и встал.

— Сомневаюсь, но пошли.

* * *

Прошло три дня и всё пришло в норму. Конечно, о казни помнили — такое не забыть ни за неделю, ни за месяц, но яркость впечатления померкла и их жизнь вновь наполнилась интенсивными тренировками. Временно Наставник не занимался с Зур’дахом — видимо были свои дела поважнее, и гоблиненка это устраивало. У него появилось больше времени на тьму.

Каждую свободную минуту он скатывал и раскатывал кристаллы тьмы. Процесс запомнился телом и мозгами и становился всё более естественным и легким. Но этого было мало. Он хотел увеличить объемы капель — они были слишком маленькими. Пока их развоплощать не получалось, поэтому, чтобы избавиться от них и не оставлять следов, он начал скармливать их Прожоре, который сидел на руке и чуть кто где показывался, сразу прятался, расплываясь кляксой или татуировкой на руке.На черной руке гоблиненка его видно не было даже если смотреть вблизи.

Теперь паук рос. Быстро рос. Еще до отъезда гоблиненок понял, что Прожора не просто жрет тьму, а накапливает ее и может отдать в любой момент. И Зур’дах взглянул на это с другой стороны, ведь по сути Прожора — это карманный накопитель Тьмы, который невозможно обнаружить.

Была только одна проблема. Когда рос Прожора — росла и татуировка в виде которой он прятался на теле. Пока, правда, он спокойно умещался на правой руке гоблиненка.

Теперь Зур’дах скармливал ему все капли тьмы. Он хотел, чтобы паук вырос как можно скорее. Внутри его снедало беспокойство о будущем, и чутье на опасность подсказывало — мало ли что может ждать его впереди, не всегда его смогут защитить дроу или Старшие. Нужна собственная сила.

Мелкий контроль тьмы косвенно увеличил и объем тьмы, которой Зур’дах мог управлять. Если раньше это было три капли тьмы, то теперь…Теперь максимумом стало десять. Ерунда, если сравнивать с Айгуром, но по сравнению с одной каплей еще пару месяцев назад — явный прогресс.

Зур’дах дважды попытался преодолеть этот лимит. Закончились обе попытки кровью из носа и потерей сознания, но…после обеих попыток лимит расширился до двенадцати. И если создать капли было относительно просто, то следить за десятью, или двенадцатью, было невероятно тяжело. Будто следишь за десятью пытающихся разбежаться в разные стороны насекомыми.

Для этого их и объединяют в одну, — подумал Зур’дах, — Чтобы было проще.

Однако, он не спешил объединять капли в одну. Он чувствовал, что управление десятью сложнее, чем управление одной, но большой. А там где сложнее — там и прогресс.

Прожора же каждый раз вылазил либо из руки, либо из ближайшей трещины, в которой прятался и ждал, когда хозяин наиграется с тьмой и отдаст эти блестящие капли ему. Похоже, скорость роста паука была ограничена лишь количеством концентрированной тьмы, которую был способен создать и скормить ему Зур’дах.

Он даже провел маленький эксперимент: создавал капли тьмы и сразу же скармливал пауку. Безостановочно. Создавал сразу по десять, что заставляло его напрягаться до предела. Тело начинало резко терять силы, а голова — раскалываться от боли. Но Зур’дах во-первых хотел знать, сколько капель его предел, а во-вторых — сколько сожрет Прожора.

Первым выдохся гоблиненок.

На одиннадцатом десятке созданных капель он устало откинулся к стене и из носа обильно потекла кровь. Зато за этот сеанс кормежки Прожора увеличился вдвое. И, судя по их связи, испытывал более чем положительные эмоции от этого.

Да уж… — подумал Зур’дах, — Действительно Прожора.

Однако, гоблиненок хотел попробовать кое-что еще.

Он мысленно задал вопрос Прожоре — если тот будет снаружи, вне его тела, выдержит ли он удар копьем? И вообще, что с ним будет?

Тот без малейшего страха тут же вылез продемонстрировать это. Убедившись, что вокруг никого нет, а паук выглядит как клякса, Зур’дах ударил того копьем. Осторожно и несильно.

И…ощутил, что ударил камень. Потому что паук стал кляксой. — То есть так он может игнорировать удар… — подумал гоблиненок.

Через их связь он ощущал, что тому даже больно не было.

Тогда он спросил паука, может ли тот заблокировать удар. И что ему для этого нужно.

В следующий миг паук вновь стал…объемным, и…немного надулся, будто в его брюшко кто-то напустил воздуха.

Бью!

Удар. В следующее мгновение его копье будто отпружинило от паука, а тот даже не сдвинулся.

Интересно… — подумал Зур’дах, — То есть, если я смогу такую раздутую кляксу сделать, я тоже смогу заблокировать чужой удар?

Он помнил как пытался из капли растянуть плоскую кляксу. Но тут…тут нужна была объемная. Это было явно сложнее, чем создать иглу.

А на мне можешь так раздуться? — вдруг спросил Зур’дах.

Паук оплел его руку и через секунду надулся шариком. Ладонь очутилась будто в шаре.

Двойная защита, — мелькнуло у Зур’даха,