Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

поверить, что их император потерпел поражение, что его священная миссия провалена. Раздавались обвинения в вероломстве и предательстве, потом началась свара из-за золотого ларца, в котором хранился Грааль, посыпались удары. Шеф не узнал, кто победил.

Через некоторое время он понял, что залитая ночной темнотой полянка опустела. Его стражники ушли. Но разве они не должны были напоследок проткнуть распятого копьем? Впрочем, удалились не все. Шеф открыл глаз и увидел силуэт под его деревом. Каким-то образом нога снова оказалась на перекладине, которая до сих пор не дала королю умереть; он способен был видеть и думать. Внизу стоял дьякон Эркенберт, Шеф узнал его тонзуру и черную сутану. Тщедушный человечек, подобрав чье-то копье, теперь неумело им замахивался. Хотел пронзить грудную клетку, как это сделал с Христом германский центурион в давнем видении, ниспосланном Шефу в норвежском фьорде.

– Лжепророк! – шипел голос внизу. – Лжемессия!

Позади Эркенберта во мраке появились другие тени – Хунд и Свандис, далеко опередившие остальных людей Пути, которые в данный момент по настоянию Квикки покидали город, чтобы разыскать своего вождя. А эта пара, привлеченная раздорами рыцарей из-за Грааля, подобралась среди деревьев и кустов. У Хунда не было оружия, а у Свандис – только длинная стальная заколка для волос. Для дочери Ивара и внучки Рагнара этого было достаточно. Когда бывший дьякон замахнулся обеими руками, тонкое жало вонзилось ему между шейными позвонками. Он упал к комлю дерева лицом вниз.

– Как нам его снять? – спросил Хунд.

Свандис молча указала на старый деревянный Грааль, когда-то давно использованный для такой же цели, а теперь небрежно отброшенный в сторону рыцарями, поделившими золотые украшения из реликвария.

Хунд приставил лесенку к дереву, взобрался, высоко над своей головой и над головой Шефа увидел длинный гвоздь, пробивший оба запястья.

– Мне нужны инструменты, – сказал он. – Они есть у Торвина.

– У меня есть все, что нужно, – раздался новый голос.

Свандис обернулась в прыжке, выставив заколку. Из мрака показались еще двое. К своему удивлению, Свандис узнала провидца Фармана, про которого все думали, что он находится на стоянке флота, и еврея Соломона, исчезнувшего предыдущей ночью во время боя.

– Я встретил Соломона на дороге, – сказал Фарман. – Прячась, он увидел многое из того, что произошло за сегодняшний день. Но я уже и так знал, что Шеф здесь, и знал, что с ним сделали. Не все видения лишь игра разума, Свандис. Вот, я приготовил клещи.

Через несколько минут Шефа уложили прямо на землю. Хунд послушал его сердце и поднес воды к пересохшим губам. Понюхал почерневшую рану на распухшей ноге.

– Я пойду за Торвином и остальными, – сказала Свандис. – Ему нужны кров и защита.

Фарман, подняв руку, остановил ее:

– Он получит и то и другое. Но не от Торвина и не от Пути. Если мы сейчас выходим его и вернем к власти, подумай, что станут говорить. Одноглазый король, распятый вне городских стен, хромой кузнец, восставший из мертвых. Из него сделают живого бога. Нет. Пусть он исчезнет в темноте, и пусть мир получит передышку. Он повернул историю на другой путь, и этого достаточно.

– Ты оставишь его умирать?

– Отдайте его мне, – сказал сидящий рядом с Шефом Хунд. – Когда-то мы были друзьями. Он часто говорил, что мечтает завести хижину в низине, ловить угрей, выращивать ячмень, жить тихо и спокойно. Если вдруг Шеф выживет, я отвезу его на наши болота. Вряд ли он выдержит операцию, без которой мне не обойтись, но мало ли…

– До норфолкских болот отсюда тысяча миль! – вскричала Свандис.

– Септимания все-таки поближе, – сказал Соломон. – Я могу спрятать его там на время. Мой народ не хочет, чтобы новый мессия будоражил мир.

– Вы трое, берите его, – сказал Фарман. – У него остались браслеты, и вот еще золото, что было на корабле. – Он бросил на землю мешок. – Спрячьтесь здесь, пока не уйдут все люди императора и люди Пути, пока не вернутся местные жители. Если выживет, отвезите его домой, но пусть об этом никто не знает. Пути он больше не нужен. – Фарман склонился над королем, снял с него амулет Пути. – Я куда-нибудь подброшу амулет, чтобы его обязательно нашли. Тогда подумают, что король мертв.

– Но люди не узнают правды, – сказала Свандис.

– И подменят ее вымыслом. Будут рассказывать, как верные друзья унесли Шефа с поля битвы и больше их никто не видел. Все попали в Асгард, в Валгаллу, в Трудвангар. Боги приняли их, сделали равными себе. Он не бог, который стал человеком, а человек, который стал богом. Это хорошая легенда для грядущих времен.

Фарман повернулся и безмолвно исчез в темноте. Неподалеку раздавались крики, мелькали факелы. Люди Пути во главе с Квиккой и Торвином искали своего пропавшего короля.

– Нам пора уходить, – сказал Соломон.

– Как мы его понесем?

– Снова возьмем Грааль. Пусть сослужит последнюю службу, а ночью сожжем его на костре, чтобы он больше никого не погубил.

Мужчины стали привязывать израненного Шефа к лесенке, и тут он зашевелился, забормотал.

– Что он сказал? – спросила Свандис.

– Я не расслышал, – ответил Соломон.

– Я расслышал, – сказал Хунд. – Его разум блуждает далеко отсюда.

– Так что же он произнес?

– «Вверх по лестнице к свету». Но я не знаю, из какой тюрьмы он считает себя выходящим.

Двое мужчин и женщина двинулись со своей ношей в темноту, прочь от факелов.

Эпилог

Медленно вращалось колесо смены времен года. Миновала пятая зима, жестокие морозы сменились оттепелью. Стояла ранняя весна. Пахари провели первые борозды на зеленеющих полях Англии, в живых изгородях зацвел боярышник.

Король восточных саксов Альфред Милосердный гулял с женой в своем саду, неподалеку под присмотром нянек резвились их дети.

– Сегодня принимаю послов, – отрывисто сказал Альфред. – От папы. Наконец-то.

– От папы римского? – спросила Годива, удивившись и слегка встревожившись. – От которого?

– От настоящего. От Иоанна Восьмого, так его титулуют, кажется. Которого пытались заменить англичанином. Он наконец-то вернулся, и вечные распри в Вечном городе поутихли, по крайней мере на время. Последний претендент на папский престол не то изгнан, не то убит. Трудно сказать. Первым официальным актом нового папы было предложение снять с Англии интердикт, отлучение. Вернуть нас в лоно церкви.

– Ты откажешься?

– Я отвечу ему, что мы не будем платить налоги, не вернем церковного имущества, что у людей Пути останется право проповедовать и обращать в свою веру. Если после всего этого он согласится считать, что мы вернулись в лоно церкви, для нас ничего не изменится. Думаю, это добрый знак. Церковь научилась смирению. И думаю, это