Красавица Миррил, чудовище Миррил - Александр Рыжков

– Чем богаты, тем и рады, – пожал плечами Барон и подкурил себе.

На дешёвеньком пластмассовом столике стояла не менее дешёвенькая каменная пепельница. Миррил уже успела несколько раз сбить пепел, как её посетили вполне логичные мысли... Вито Шипнар, этот поэт, этот странный, загадочный мужчина... Он так много сделал для бедняжки Миррил. Спас от верной смерти (а ведь Миррил действительно уже собиралась отпустить руки и разбиться), отмыл от канализационной грязи, дал одежду (пусть и полнящую), накормил, выделил, в конце-то концов, сигаротту «Люмпен гольд»! Нет, Вито просто заслуживает награду...

– Вито... – начала было Миррил. Ей было несказанно хорошо: тепло от действия целебной мази, желудок был набит под завязку, вино играло в голове сказочную трель, а сигаротта завершала всю эту композицию мимолётного блаженства дымным аккордом. Миррил представила, как в знак благодарности расстёгивает ширинку своему спасителю. Как начинает нежно облизывать его член...

На этих мыслях она и отключилась. Недокуренная сигаротта вывалилась из расслабившихся пальцев на ковёр. Вито тут же затоптал бычок ногой, оставив в затёртом и засаленном ковре тёмное пятно пепла.

Не стоит забывать, что в канализации девушка потратила столько сил и здоровья, что вообще удивительно, как это ей хватило заряда так долго находиться в сознании.

А Барон всё понял...

Как же он жалел, что Миррил отключилась до того, как собралась его «отблагодарить физически»...

Миррил проспала целые сутки. Вито накрыл её плюшевым пледом и старался не шуметь. Не всегда ему это удавалось, конечно же... Но даже когда из его рук вывалилась кастрюля с картошкой (кастрюля громыхнула о дощатый пол, изрыгнув картошку по всей кухне), девушка и не подумала проснуться.

Ближе к ночи, Барон стоял над спящей красавицей и мастурбировал. В этот весьма смутный момент порочного наслаждения, смешанного с безграничным стыдом, в его голове зарождались поэтические строки. Забрызгав плед спермой, Барон Отрицательный на одном дыхании выпалил:

Вне закона!

Подобрал я тебя, обогрел,

Спас от смерти прекрасное тело!

Позабыл о других, обнаглел,

Обманул полицейских умело...

Вне закона!

Вне закона!

Нет теперь никакого канона,

Ты втянула меня в эту пропасть,

О, богиня тоски, о, Мадонна!

Я плюю в эту гнойную пасть!

Вне закона!

Вне закона!

Вне закона!

Мы с тобою навек – вне закона!

Мы с тобою навек – вне поклона!

Мы с тобой... я и ты –

Не окрепли мечты...

Но окрепнут, окуклятся,

Ввысь вознесутся!

Вне закона!

Вне закона...

С каждой строчкой он повышал голос, купаясь в озере творческого экстаза, к середине стихотворения и дальше – Барон просто кричал. Закончив, он вытер пот со лба и поглядел на Миррил. Она преспокойно себе спала. Из такого глубокого сна и пушечный грохот не вырвет, что уж говорить о крикливом баритоне поэта?

Пока стих не выветрился из головы, нужно его записать на бумагу. Но перед этим, следует поменять плед...

Миррил снился обыкновенный сон. Он был коротким и простым. Чёрный волк бежал по следу. Запах. Столь очевидный, столь простой и приятный волку. Запах страха. По нему очень легко выслеживать. Благодаря ему очень легко убивать...

Лес молчал. Лишь иногда постанывал треском сломленных веток и шуршанием травы. Жертва выдавала себя. А волк мчался беззвучно. Он любил нападать неожиданно. Он не любил лишнего шума.

И вот, момент истины. Затравленный зверь спотыкается, падает. Подняться ему не суждено – волчьи клыки впиваются в горло, высасывая через рваные раны жизнь...

Миррил проснулась от сосущего в животе чувства. Опять этот проклятый голод. Кто его вообще придумал?..

Вито сидел на пошарпанном кресле, читал какую-то книгу в чёрной матовой обложке. С большим трудом он оторвал глаза от желтоватых страниц и поглядел на девушку отрешённым взглядом. Да, такой взгляд бывает лишь у людей, отправившихся в путешествие по мирам грёз и фантазий. По этим долбанным, никому не нужным мирам, как была твёрдо уверена прагматичная Миррил.

– Я хочу есть, – как капризный ребёнок заявила девушка.

Туман в глазах Вито постепенно рассеивался.

– Есть? – спросил он, словно вспоминая, что означает это слово.

– Да, есть! – Миррил сама удивилась своему нахальству, но сбавлять обороты не собиралась.

– Ах да... есть... – промямлил Вито, положил книжку на дешёвый пластмассовый столик и исчез в дверном проёме, ведущем в крохотную кухню.

Накормив девушку варёной картошкой, сыром и ветчиной, Барон собрался было вновь погрузиться в чтение, но Миррил окликнула его, поломав все планы на остаток дня.

Да что там дня?

Этим окликом она изменила всю его жизнь!

Глава 24: Неблагоприятные соседи...

Дирок сидел за столом. Ну, не то, чтобы сидел в классическом понимании этого слова. Слишком низко для него было, поэтому он пятой точкой соприкасался не с кожаной подстилкой на каменном стуле, а с полом. Разумеется, подложив под зад кожаную подстилку, стянутую со стула. Даже в таком положении, стол был для него маловат, но тут уж ничего не поделаешь. Лучше так, чем никак.

В тарелке наёмника остывал наваристый бульон, в котором плавали какие-то грибы и ломтики мяса неизвестного происхождения. Совсем не хватало соли. И не потому, что повар недосмотрел, а потому, что подзмеи попросту слыхом не слыхивали о таком диковинном явлении, как «пищевая соль». Но есть юшку можно, голод она хорошо утоляла – и на том спасибо.

Напротив сидел подзмей с белым пятном на чёрной груди и перебинтованным лицом (скорее мордой, но для подзмей, к примеру, лицо человека – тоже уродливая морда). Карг давно доел свою юшку и сейчас потягивал трубку, дым от которой уж слишком напоминал Дироку конопляный...

Вот и Дирок управился со своей трапезой, отодвинул пустую тарелку и заговорил:

– Значит, вы всё-таки собираетесь напасть?

Карг некоторое время молчал, затем выпустил дым и коротко ответил:

– Да.

– И у меня есть лишь два выхода – либо подохнуть здесь, от ваших мелких ручонок, либо идти с вами в бой, и подохнуть от руки мисторских солдат?

– Да.

– Хм... – хмыкнул Дирок и почесал обрубок уха. – Но зачем вам тащить с собой такого ненадёжного союзника? Я ведь при первой же возможности могу переметнуться на сторону врага...

– Не переметнёшшшшссссся, – прошипел Карг. – Масссстой никогда не ошшшшибаетсссся.

Дирок невольно вспомнил тот ужас. Масстой пробил ему череп и принялся копаться в мозгах. Нет, конечно же, на самом деле этого не было – череп никто физически не пробивал. Но вот ментально... Мощный телепатический залп, посланный Масстоем, прошиб голову Дирока. Проник в каждую частичку, каждую клеточку мозга… и стал вытягивать, вытягивать, вытягивать...

От телепатического взора Масстоя нельзя скрыться. Нельзя убежать. Дирок стоял перед ним голый. Да что там голый? Стоял перед ним без кожи, без мяса. Одни кости и сухожилья пережитых дней.

Каждое движение телепатическим скальпелем Масстоя Дирок переносил с невыносимой болью. Словно и на самом деле, его мозг медленно и методично вскрывали, резали, разглядывали каждый надрез, каждую ранку, которая с новым движением скальпеля превращалась в громадную дыру, из которой вместо крови и серого с белым веществ вытекали воспоминания и мысли.

Масстой узнал о Дироке ВСЁ.

Вообще, весь этот цирк с заточением, разговорами под дулами пружинострелов был необязателен. Масстой без проблем мог бы забраться в голову пленнику, вскоре после того, как его вырубил Карг точным ударом резиновой дубинки в нос. Но было решено проверить Дирока «на вшивость» ещё и устроенным «цирком». Зачем? Чтобы остальные, а не только Масстой, смогли получить хоть какое-то представление о том, с кем же они, если всё сложится как надо, будут иметь дело.

Зачем вообще им понадобился Дирок? Собственно, не зачем. Он попросту подвернулся под руку. Вначале его приняли за мисторского шпиона. А раз он им не оказался, то осталось лишь два выбора: или убить, или принять в своё общество. Отпустить на поверхность его нельзя – это поставит под угрозу готовящиеся планы вторжения...

К незваному гостю приставили Карга – ввести в курс дела, растолковать, объяснить всё, как следует. Слово Масстоя весомее смерти, поэтому ослушаться его нельзя ни при каких обстоятельствах. Как бы Карг не ненавидел Дирока за разбитое лицо (которое, кстати, было разбито в отместку за сломанный нос), а ослушаться прямого приказания он не мог. Конечно, Карг в роли няньки совсем не смотрелся, и решение Масстоя было крайне сомнительным для постороннего наблюдателя... Тут замешаны свои тараканы. Как-то Карг посмел огрызнуться на приказ Масстоя. Давно это было – с тех пор воды в проточных пещерах десятки раз поднимались до краёв и опускались до крошечных ручейков. А Масстой всё продолжал мстить Каргу за его опрометчивый порыв к непослушанию...