Аномалия души - Алексей Хапров

Я лежал ни жив, ни мёртв.

Тишину прорезал оглушительный звон. Я вскочил с постели и бросился на кухню. Включив свет, я увидел, что на полу валяется, перекатываясь с боку на бок, крышка от стоявшей на плите кастрюли. Но кто её оттуда сбросил? Не могла же она слететь сама по себе. Я нервно огляделся по сторонам. В кухне никого не было. Но моё шестое чувство явственно улавливало, что мы с Натальей в доме не одни…

Глава тридцать первая

Бывают такие дни, когда буквально всё валится из рук. И, что самое интересное, никак не можешь понять, почему так происходит. Вроде, здоров, чувствуешь себя, как обычно. Вроде, всё делаешь правильно. Однако, неурядицы словно следуют за тобой по пятам.

Сначала я надел наизнанку рубашку.

— Битым будешь, — пригрозила Наталья.

Примета сработала быстро. Не прошло и пяти минут, как я больно ударился мизинцем ноги о дверной косяк. Затем я каким-то непостижимым образом умудрился вылить на себя горячий чай, а после этого — подавиться рыбной костью.

— Да что с тобой сегодня такое случилось? — недоумевала моя будущая супруга, усердно барабаня меня по спине.

— Не знаю, — откашливаясь, прохрипел я.

Мои несчастья на этом не закончились. Их увенчали вдребезги разбитая тарелка и опрокинутая с плиты кастрюля борща.

Наталья не находила слов. Её комментарии перешли на междометия. Она озабоченно вздыхала и терпеливо устраняла последствия моей фантастической неловкости. Томимый чувством вины, я пытался ей помочь, но она решительно отпихивала меня в сторону.

— Знаешь что, — сказала она, закончив мыть пол, — посиди-ка ты лучше дома. Сегодня явно не твой день. А с Фоминым я встречусь одна. А то ещё навлечёшь на нас новых приключений.

Я согласно кивнул головой. Моя будущая супруга сосредоточенно посмотрела мне в глаза.

— Серёжа, с тобой всё в порядке?

Я пожал плечами.

— Полежи, — посоветовала Наталья, — отвлекись, включи телевизор.

— Не буду, а то ещё ни дай бог взорвётся, — мрачно пошутил я.

Моя будущая супруга уехала. Я же, проводив её, бухнулся на диван и впал в полудрёму. Но пребывать в ней мне было суждено недолго. Спустя примерно час в дверь раздался громкий, беспардонный стук. Я отогнал от себя сон и выскочил в прихожую. На крыльце стояли два угрюмых сержанта.

— Собирайся, — коротко приказали они.

— Зачем? — спросил я.

— В отделении узнаешь.

Я переоделся, вышел из дома и, в сопровождении прибывшего за мной «эскорта», направился к стоявшему за забором жёлто-синему УАЗику.

Едва я показался из калитки, как тут же попал под прицел десятка пар глаз. Любопытные старухи, завидев милицейскую машину, повыскакивали на улицу, чтобы узнать, в чём дело. Они опасливо глазели на меня и тихо о чём-то перешёптывались. Активнее всех вела себя Прасковья. На её заходившемся мимикой лице было недвусмысленно написано: «Вот, я же говорила, я же говорила». Похоже, она безапелляционно определила меня в преступники.

Я занял место на заднем сиденье, и тут в поле моего зрения попал Никодим. Он стоял в некотором отдалении от остальных. Я хотел было отжестикулировать, что всё в порядке, и что я скоро вернусь, но его взгляд заставил меня опешить. Мой будущий шурин не казался обеспокоенным, что смотрелось бы логичнее всего, а, напротив, как будто был полон торжества и злорадства.

Во мне точно всё перевернулось. А не скрывается ли под плащом «чёрного охотника» Натальин брат? Мой мозг заработал с лихорадочной быстротой. Я стал перелистывать страницы своей памяти и обратил внимание на одну любопытную деталь: перед тем, как происходило очередное убийство, мне обязательно встречался Никодим. Мы столкнулись с ним, когда Нигер вёл меня в лес. Мы виделись, когда я направлялся к Гоманчихе, — кстати, первым после выстрела в её дом прибежал именно он; значит, он был невдалеке. Плюс его осведомлённость о том, что бабка Евдокия проведала нечто важное про ружьё; мы с Натальей сами ему об этом сообщили. И, наконец, главное — вот у кого был мотив убить Димку. Замысел просматривался, как на ладони: минус племянник, минус сестра, и Никодим — обладатель солидного состояния. Ведь других наследников у Натальи нет.

Прорезавшее мой мозг открытие стало для меня сродни проглоченному яду, когда ты знаешь, что в твою кровь уже просочилась смерть, и что через час твой жизненный путь неминуемо подойдет к концу.

Я опустил голову и закрыл ладонями лицо. Если дело касается больших денег, человеческое коварство, порой, не знает границ. В пепел превращается всё, даже кажущиеся незыблемыми родственные узы. Страшно даже представить, что произойдёт с Натальей, если она узнает, что её сына погубил её собственный брат, и что она сама находится в смертельной опасности.

А может это всё же не так? Может я всё-таки ошибаюсь? Ведь я уже подозревал и Яшку Косого, и отца Агафония…

Мои рассуждения прервал визгливый скрип тормозов.

— Выходи, приехали.

Решив отложить свои размышления на потом, я вылез наружу и последовал за оперативниками.

Как я и предполагал, меня привели к Ланько. Правда, в этот раз он восседал совсем не там, где мы виделись до этого. Местом нашей очередной встречи стала маленькая, тусклая, походящая на темницу времён инквизиции, подвальная комнатушка с низким потолком, серыми стенами, и без окон.

Я уселся перед майором и поймал на себе его недружелюбный взгляд. Следователь зажёг настольную лампу и направил её прямо на меня. Это предвещало недоброе. Я зажмурился. По моей спине забегали мурашки. В моих ушах зазвучали Натальины слова: «Серёжа, не будь ребёнком. Не верь ты так в торжество справедливости. Твоему Ланько нужна не правда. Ему нужна статистика раскрываемости преступлений. Ему нужно на кого-нибудь всё спихнуть…».

Майор встал, засунул руки в карманы, вышел из-за стола, медленно прошёлся вокруг меня, вернулся на место, агрессивно подался вперёд и рявкнул:

— Где девчонка?

Его вопрос поставил меня в тупик. Это было совсем не то, чего я ожидал. Мои глаза непроизвольно расширились.

— Какая девчонка?

— Хватит ломать комедию! Где она? Отвечай!

— Кто она?

— Серафима. Внучка Гоманцовой.

— А я почём знаю? Её же забрали в детский дом.

— Вчера она оттуда исчезла, и не без твоей помощи.

Я возмутился.

— Что значит, не без моей помощи? Почему вы решили, что я к этому причастен?

— Не отпирайся! Мне всё известно!

— Что вам известно?

— Где ты её спрятал? Отвечай!

— Нигде я её не прятал. К её исчезновению я не имею ни малейшего касательства.

— Врёшь, собака! Отвечай, если не хочешь, чтобы я тебя сгноил! Брошу в камеру к уголовникам — они на тебе живого места не оставят. Будешь умолять, чтобы тебя привели на допрос.

От крика майора содрогались стены. В моих ушах стоял звон. Поджилки предательски тряслись.

— Я ничего не знаю! — в отчаянии воскликнул я.

— Врёшь! Знаешь! Тебя видели, как ты шёл за ней по улице. Что ты с ней сделал? Лучше говори, а то хуже будет!

Я уже открыл было рот, чтобы излить новую порцию протестов, но тут в моей памяти что-то вспыхнуло, и её, точно ночное небо, будто прорезал метеор. Когда я накануне следовал к церкви, впереди меня шагала девочка в розовом пальто. Я тогда ещё отметил, что она очень похожа на Серафиму. Значит, мои глаза меня не обманули. Значит, это действительно была она.

Скрипнула дверь. В «темницу» вошёл дюжий, устрашающего вида, субъект. Рукава его рубашки были по локоть закатаны, а размер его, походивших на арбузы, кулаков поразил бы даже самую невпечатлительную натуру. Я нервно сглотнул слюну.

Мордоворот сел рядом с Ланько и свирепо уставился на меня.

— Что, проблемы с памятью? — сипло спросил он. — Я умею лечить склероз. Я хороший доктор.

— Петя, погоди, — остановил его следователь. — Не торопись. Может он сейчас всё вспомнит. Поднатужится и вспомнит. Может твоего вмешательства и не потребуется.

Ланько выжидательно откинулся назад и сплёл руки на груди.

— К исчезновению Серафимы я не причастен, — твёрдо повторил я.

Петя вздохнул и принялся разминать кулаки.

— Где ты спрятал девчонку? — отчеканил майор.

— Я нигде её не прятал.

Голос Ланько угрожающе стих.

— Где девчонка? Спрашиваю в последний раз.

— Не знаю.

— А ты знаешь, как называется то, что ты нам сейчас поёшь? — снова вступил в разговор мордоворот.

— Как? — спросил я.

— Хрень.

Жаргонное словцо он выпалил с таким апломбом, словно это была древнегреческая цитата, памятью на которую он очень гордился. Это выглядело настолько забавно, что я, даже при таких, не располагающих к чувству юмора, обстоятельствах, не смог удержаться от улыбки.

Моя усмешка подействовала на Петю, как красная тряпка на быка. Он грозно поднялся с места и взмахнул рукой. Я оказался на полу. Моя щека горела огнём.