Босс на блюдечке - Лина Луисаф

36

Наступает долгожданный день. Празднование проходит за городом, в элитном коттеджном поселке, куда мы с Эмилией прибываем с одним из водителей Демьяна. О масштабах происходящего можно судить уже на подъезде к посту охраны, к которому нашему транспорту приходится пробиваться под хищным прицелом камер папарацци, слетевшихся на праздник как стая стервятников на поле боя. Я даже невольно отшатываюсь, когда один излишне прыткий журналист наводит створ прямо на меня, и лишь затем до меня доходит, что стекла в машине тонированы и в лучшем случае он увидит в кадре лишь собственное отражение. Нас пропускают без пригласительных: дежурный узнает автомобиль, принадлежащий имениннику, и поднимает шлагбаум, позволяя нам въехать на обширную территорию семейства Незваных.

Первое, что бросается в глаза – огромное количество охраны. Такое ощущение, что день рождения отмечает не бизнесмен, а президент, и только пара сотен телохранителей спасет его от неизбежного покушения. Возможно, я утрирую, но не намного: на четырехкилометровом участке дороги, ведущем от будки охраны к дверям трехэтажного особняка, я насчитываю не менее дюжины охранников.

Среди приглашенных множество знаменитостей: когда наш автомобиль стоит в очереди в череде таких же элитных машин, я вижу, как из салонов один за другим выныривают акулы бизнеса, политические деятели, прославленные эксперты в различных областях, телезвезды. Мне становится не по себе из-за такой концентрации громких имен на один квадратный метр, и чтобы вернуть себе уверенность, приходится напоминать себе, зачем я здесь.

Когда очередь доходит до нас и нам открывают дверцу машины, я первая выхожу наружу с легким сожалением, что Демьян не увидит Эмилию вот прямо сейчас – однако, несмотря на это, я сторицей вознаграждена за это маленькое упущение: на Эмилию смотрят. Она, без сомнения, восхитительна: длинное струящееся вечернее платье нежно-лавандового оттенка, лодочки на оттенок темнее, собранные в изящный узелок волосы, профессиональный макияж – все в ней идеально, все свежо, невинно, прелестно. Она идет, безмятежная, спокойная, безумно красивая – и все эти именитости расступаются перед ней, как подданные перед своей королевой. Я иду чуть позади, ловя обращенные на нее взгляды, и по моему сердцу растекается мед.

Наконец, на балконе второго этажа я вижу Демьяна. Он стоит с бокалом в руке и беседует о чем-то с пожилым седовласым мужчиной. Внутри меня все сжимается от нетерпения и какого-то предвкушения чуда: вот сейчас, прямо как в романе, он посмотрит вниз и увидит Эмилию, они обратят друг на друга взгляды – и увидят друг друга в новом свете!

Вот сейчас, сейчас, еще секундочку…

В этот момент меня бесцеремонно хватают за предплечье и вытаскивают из толпы. Чтобы не упасть, мне приходится быстро перебирать ногами и смотреть на пол, поэтому тот миг, когда меня заталкивают в угол и закрывают спиной от свидетелей, я упускаю.

– Какого черта ты здесь? – цедит сквозь зубы Адам. Он в сером выходном костюме, – сегодня он здесь родственник, а не начальник службы безопасности, – но оставить замашки цербера выше его сил. Сменил шкуру – но не свою суть.

– Меня пригласил Демьян, – отвечаю я. Мне не хочется это признавать, но внутри меня все идет мелкой дрожью: я еще не забыла тот вечер перед воротами конного завода. Тот день стал для меня переломным: если раньше я воспринимала Адама как назойливую муху, то в тот вечер он продемонстрировал мне, что может быть куда как опаснее. Вот и сейчас он стоит вполоборота ко мне, внешне дружелюбный брат именинника, общающийся с одним из многочисленных гостей, – вот только гость зажат в нише и не может уйти.

Он ругается, услышав мой ответ, затем велит:

– Сейчас разворачиваешься и уходишь отсюда.

– Нет, – проявляю я твердость, – я не уйду.

– Я смотрю, до тебя плохо доходит. Что мне сделать еще, чтобы ты поняла: я вижу твою лживую натуру насквозь, и сделаю все, чтобы тебя не было рядом с Демьяном. Поверь, одними синяками в этот раз не ограничится.

Он впивается в меня волчьим взглядом, подчеркивая серьезность своих намерений, и я уже представляю, как он мысленно сжимает руки на моей шее – но в этот момент поспевает помощь:

– Ого, что я слышу: угрожаешь девушке физической расправой! Хорошенькие методы вы применяете к сотрудникам в своей компании.

Я во все глаза смотрю на того, кого уж точно не ожидала здесь увидеть, тем более, в качестве своего заступника. Адам, судя по его виду, тоже не чаял встретить здесь Левкоя.

– Что, боишься, что лишишься своего шпиона?

– Шпиона? – поражается Левкой. Смотрит на меня, на Адама, ожидая, что тот шутит, но охранник серьезен. – Твой братец знает, что ты не дружишь с головой?

– А он знает, что ты тут разгуливаешь среди его гостей как ни в чем не бывало?

– Более того, он меня сам и пригласил. Не веришь – можешь сам и спросить, но на твоем месте я бы переживал больше о себе. Это каким моральным уродом надо быть, чтобы запугивать людей слабее себя? Чего зенки вылупил? Правда глаза режет? А слабо противостоять равному сопернику? Мне, например?

– Вы двое заодно, – говорит Адам, и я понимаю, что ни черта из речи Левкоя он не услышал, – и я это докажу.

– Вали отсюда, козел, – щерит зубы Левкой и Адам действительно уходит.

Только когда его фигура скрывается в толпе, я понимаю, как была напряжена все это время.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍