Рай милостью Божией. Обретение - Бетти Лаймен-Рисивер

Логан, отдав строгие приказы в отношении пленников, выделил дюжину рядовых и поручил им позаботиться о безопасности старого вождя: они с Кентоном готовились в обратный путь к главному лагерю, где остался Дэниэл, чтобы сообщить ему о захвате в плен Молунты — это, несомненно, придаст поселенцам уверенности при ведении переговоров об обмене пленниками.

Все еще привлекательный мужчина, лишь слегка раздавшийся в талии и с поседевшими висками, Логан влетел в седло с той же легкостью, что и любой молодой полицейский под его командованием.

— Ну, ты возвращаешься с нами? — спросил он Романа.

— Если я вам не нужен, то лучше останусь.

Логан, кивнув, направил лошадь к воротам, и все, за исключением тех, кому он приказал остаться, потянулись за ним. Кентон махнул рукой Роману и послал лошадь в галоп.

Солнце уже стояло высоко, а Роман еще ничего не ел. Порывшись в седельной сумке, он вытащил оттуда немного сухого мяса и жареных зерен маиса. Усевшись в тени большого дерева, он принялся пережевывать эту малоаппетитную пищу, наблюдая, как Молунта спокойно размельчил ножом лист табака и медленно набил им свою глиняную трубку. Молунта, подумал Роман, никогда не был таким свирепым вождем, как Черная Акула.

Закончив скудный обед, Роман бросил остатки сухого мяса кружащей вокруг него собаке. Вскочив на ноги, он пошел к роднику у расщелины скалы. Вода в нем была холодной и чистой, и Роман вдоволь напился. Вытирая ладонью рот, он услышал стук копыт и поднял голову: одинокий всадник мчался к лагерю приличным аллюром с южной стороны. Роман чертыхнулся сквозь зубы, узнав в нем Макгэри.

В то же мгновение до него донесся резкий повелительный голос:

— Вы, рядовой, подвергаете сомнению мой авторитет?

— Нет, сэр, — ответил молодой полицейский так тихо, что Роман с трудом разобрал его слова.

— Тогда в сторону! — рявкнул Макгэри. И раздраженно: — Черт бы тебя побрал, отвечай!

Роман увидел, что майор стоит перед Молунтой. Чувствуя недоброе, он зашагал быстрее к старому вождю и окружившим его молодым полицейским. Они смущенно переглядывались, удивляясь высокомерным манерам Макгэри.

Жена Молунты снова забеспокоилась.

— Повторяю, ты был у Голубых ручьев? — спросил Макгэри, со зловещим видом приближаясь к старому вождю. — Отвечай!

Роман почувствовал, как в висках его застучала кровь, и крикнул:

— Макгэри… стой!

Ему оставалось пройти еще метров семь-восемь, но старик, стараясь ублажить офицера, закивал головой и дружески заулыбался, протягивая ему свою трубку мира…

— Будь ты проклят!! — заорал взбешенный Макгэри. — Сейчас я покажу тебе Кровавые ручьи!!

С багровым лицом схватив маленький каменный топорик, которым индеанки обычно режут мясо, он к ужасу Романа широко размахнулся и обрушил его на голову Молунты. Старик упал. Все вдруг затихло под ярким полуденным солнцем, и воцарилась мертвая тишина.

Роман словно окаменел. Он был так поражен увиденным, что не мог сделать ни шага вперед… только удары крови в висках отмеряли сейчас время. Наконец жена Молунты, издав пронзительный вопль, повалилась на труп мужа.

Разъяренный Макгэри взметнул топорик и ударил снова. Лезвие блеснуло возле ее простертых тонких старческих рук, и из индеанки вырвался гортанный вопль пронзившей ее острой боли.

Дико взревев, Роман бросился вперед и сбил Макгэри с ног. Тот от неожиданности выпустил из рук топор, отлетевший в траву. Сцепившись, они катались по земле. Макгэри отбивался, молотил руками и ногами, пытаясь ослабить хватку скаута, сдавившего ему руками шею, но в ярости Роман не чувствовал ударов, и только после того, как услышал крики ужаса молодых охранников, как заметил посинелое лицо майора и его вылезающие из орбит глаза, разжал руки.

Макгэри судорожно глотнул воздух, пуская слюни. Грудь его бешено вздымалась, лицо побагровело и сплошь покрылось белыми пятнами.

— Я… я покажу тебе… Ты предстанешь перед военно-полевым судом… Джентри! — прерывисто дыша, хрипел майор. — За оскорбление офицера действием!

Роман, поднявшись на ноги, с ненавистью глядел на него сверху вниз.

— С-с-сука… — просвистел он. У него у самого был теперь чин майора, хотя он об этом часто забывал. — Сомневаюсь, ублюдок!

Взятые в плен индейцы, которых загнали за вигвамы, не видели этой дикой сцены, но каким-то образом обо всем узнали, и тут же по лагерю разнеслось оплакивающее песнопение. Индеанки подхватили скорбный мотив, не спуская глаз с жены Молунты, у которой на руке теперь не хватало трех пальцев. Две молодые женщины тут же принесли кору плакучей ивы, чтобы остановить кровь, и крепкого чая, чтобы облегчить боль.

Роман стоял, глядя на распростертого Молунту, на его старое, изборожденное морщинами лицо. Мозги его, смешанные с пылью, были похожи на внутренности забитой свиньи…

Макгэри поднялся на ноги, но Роман с содроганием отвернулся, жалея, что не задушил его.

— Будь ты проклят! — не выдержал Роман и нанес ему сокрушительный удар в челюсть, от которого майор снова покатился по земле.

Октябрьская жара сменилась холодными ночами и приятными солнечными днями, а деревья после легких заморозков изменили свою окраску. Наступало бабье лето.

Роман направлял своего Заката через подлесок и густой кустарник. Даже тем поселенцам, что жили на берегах Огайо, нечего было опасаться нападения индейцев в этом году: войска Логана сожгли множество деревень шоуни, уничтожили их урожай и привели с собой семьдесят пять пленников на обмен. Но от всего этого на сердце Романа не становилось легче. Он и на этот раз убивал индейцев, сражаясь с ними храбро, как и всегда, но набеги на безоружных индеанок и стариков не приносили ему удовлетворения. Убийство Молунты оставило в душе неприятный осадок.

Логан был вне себя от гнева, узнав об этой бессмысленной кровавой расправе. Он метался взад-вперед, обещая обвинить Макгэри в невыполнении отданных им строгих приказов не причинять пленникам вреда. Однако Роман сомневался, что Макгэри в конце концов ответит за все: белых совсем не волновала смерть какого-то старого индейца.

Роман вывел лошадь на утрамбованную тропинку вдоль реки. На ней он заметил хвост большой змеи, поспешно уползающей в нору. Река Кентукки показалась ему просто сказочно красивой. Очень скоро он подъедет к дому и мельнице… Роман никогда еще не был так счастлив оттого, что возвращается домой!

Его ожидали Данвилл и конвент, но перед отъездом он проведет несколько дней с семьей, обнимет Китти и своих мальчиков, поест вкусной еды, приготовленной Эстер…