Жестокие клятвы - Джо Макколл

под руку, ведя к двери.

— Это было самое интересное, что я видела за последние годы, — хихикает она. — Ты мне нравишься.

Я не могу не смеяться вместе с ней.

По крайней мере, у меня есть один союзник во всем этом.

ГЛАВА 23

Ваня

Светлана и Елена угощают меня днем в спа-салоне, а затем приглашают на ужин в местный русский ресторан. Чем дольше я провожу с матерью Адриана, тем легче мне становится с ней. Может, она и акула, но у нее не все зубы, как у ее сына. У нее есть более мягкая сторона, которая скрывается под грубой внешностью. Менталитет «рыба — это друзья, а не еда».

Когда официант приходит принять наш заказ, она отбарабанивает список по-русски, который я не надеюсь понять. За эти годы я кое-чему научилась, но особо не о чем написать. Через несколько минут официант возвращается с тремя стаканами и ставит по одному перед каждым из нас.

— Попробуй, — призывает Елена, делая глоток и вздыхая. — Тебе понравится. Обещаю.

Я беру в руки теплый стакан и изучаю его содержимое. Жидкость бледно-оранжевого цвета. Меня окутывает аромат печеных яблок и груш, и я делаю глоток. Он фруктовый, с оттенками гвоздики и меда. Вкусно. Я позволяю теплу проходить через меня и смывать усталость с моей души.

— Это называется взвар, — объясняет она мне, делая глоток. — Русский напиток из сухофруктов, трав и специй. Этот особенно хорош, но мне очень нравится грушевый и лавандовый.

— Это потрясающе, — говорю я ей, прежде чем сделать еще один глоток.

— Раньше я готовила это каждое Рождество для Адриана и его отца, — при упоминании покойного мужа в глазах Светланы появляется грусть. У меня никогда не было возможности встретиться с ним до его смерти. Я даже не могу вспомнить, что произошло в этот момент, но знаю, что он погиб от рук конкурирующей банды.

— Не могу дождаться, чтобы попробовать, — это чистая правда. У меня никогда не было отношений с матерью. Она никогда не готовила и не приглашала меня на обед. Ада была моей единственной спутницей, и мне интересно, обиделась ли она когда-нибудь на это. Мы оставались близкими, когда мой отец исключил ее из числа моих компаньонок, но это никогда не было прежним. Взгляд моей подруги встревожил меня. Она продолжала рассказывать о том, как мне повезло быть Кастельяно и принцессой мафии. Наследницей. Я до сих пор удивляюсь, почему она считала мою жизнь какой-то сказкой, когда воочию видела, какой она была.

Одинокой.

Больной.

— Мне бы этого хотелось, — мягко улыбается мне Светлана. Елена выходит из-за стола, чтобы сходить в туалет. За ее отсутствием наступает тишина: я пью свой напиток, а Светлана — свой.

— Знаешь, он не так уж и плох, — она говорит через несколько секунд. — Адриан.

Позволю себе не согласиться.

— Я уверена, что ты так видишь, — говорю я. — Но ты его мать.

— А ты станешь его женой.

— Не по своей воле.

— А какой у тебя был еще выбор? — возражает она. — Мой сын, возможно, не полностью держит меня в курсе, но у меня повсюду глаза и уши, родная. Твой отец продал тебя Спиридакосу на аукцион, где он заработал бы сотни миллионов долларов за твою девственность и фамилию. Что бы ты предпочла: это или безопасность и защищенность?

— Ни одно из этого, — я поднимаю на нее подбородок. — Я предпочитаю быть свободной. Оставить после себя фамилию, которое я ношу. Для меня это ничего не значит. Ни сейчас, ни когда-либо.

В ее взгляде чувствуется жалость, когда она смотрит на меня. Я ненавижу жалость.

— После всего, что ты пережила, — она качает головой. — Ты не можешь быть настолько наивной, чтобы верить, что можешь избежать того, кто ты есть.

— А кто я? — я щелкаю. — Нелюбимая дочь? Забытый ребенок? Сирота? Пленница? Пешка? Это имена, которые дал мне твой сын. Те, которые он использует, чтобы напомнить мне о моем месте.

— Тогда покажи ему, что ты не принадлежишь к этим именам.

— А какие имена принадлежат мне? — спрашиваю я ее, слезы наворачиваются на глаза.

При моем вопросе ее лицо озаряется, взгляд решительный.

— Королева.

— Не уверена, что твой сын так меня видит.

— Неважно, какой у тебя непростой старт, Ваня, — она наклоняется и берет мою руку в свою. — Ты станешь его женой, и он будет относиться к тебе с уважением, которого заслуживает этот титул.

Хорошо.

— Как он сделал сегодня? — я склоняю голову набок и смотрю на нее. — Вот какого уважения заслуживает жена Волкова? Вечеринка, планирующая свадьбу? Выбирает мне платье, не посоветовавшись со мной? Если ты так представляешь уважение, тебе следует обратиться к терапевту.

Я ожидаю, что она разозлится на мои слова. Взглянуть на меня, может быть, даже дать мне пощечину за неуважение к ее мнению. Может быть, она разрушит меня, как когда-то моя мать, своими пьяными словами. Вместо этого она улыбается ярче. В ее глазах есть огонек, который приводит меня в бешенство.

— А ты не думала, что, может быть, ему просто нравится тебя раздражать?

— Это глупо, — невозмутимо говорю я. — Где мы? В третьем классе? Если он тянет меня за волосы, значит ли это, что я ему нравлюсь?

Я чувствую, как мои щеки горят от этих слов. Он дернул меня за волосы. Много раз. И мне это понравилось.

На ее лице появляется понимающий взгляд. Она выглядит так, как будто собирается что-то сказать, но удача на моей стороне, потому что Елена выбирает это время, чтобы вальсировать обратно к столу, а официант стоит недалеко от нее.

Вскоре мы уже слишком заняты, чтобы говорить, и это долгожданная передышка. Я не хочу говорить об Адриане или предстоящей свадьбе, на которую у меня до сих пор нет даты. Я также не хочу думать о том, что значит быть его женой, потому что быть его пленницей чертовски неприятно.

Это не совсем так, но я отвлеклась.