Клятва Смерти (СИ) - Юлия Цезарь

пережитых войн были те, кто засомневался в справедливости нашей богини. Я тогда еще совсем крохой была, но мамы и папа решили, что я не должна продолжать жить в войне, пусть и маленькой. Да и сами они потеряли доверие к богине. И мы уплыли. Сначала обосновались на другом материке ‒ название не помню. Но чем старше становилась, тем страннее становилось мое отношение с деревенскими. Я решила, что попробую найти что-то своё. Мама умерла во время чумной вспышки, а папа захворал ‒ ему нужен постоянный уход. Потому отплыла я одна.

Увы, Мара не понимала, что коситься на неё стали по той же причине, что и в Прибрежной деревне. На тот момент она как раз стала знакомиться со своей природой ‒ со своей жаждой удовлетворяться через постель. Для родителей это было нормой, а вот для людей ‒ дикость, но вслух никто не смел ничего говорить. А так как у родителей был брак законный ‒ они к чужим, в отличие от одинокой Мары, не лезли.

Взяв бутылку и нюхнув, соглашаясь, что не отравлено, Мара отпила побольше Миры, но отвращение от чересчур дешевого пойла не смогла скрыть. Зато как приятно жгучая вода потекла по венам, что уже через пару минут Мару бросило в приятный жар. Только после этого она откусила хлеба, чтобы убрать привкус рома.

‒ Отчего же ты покинула своих? ‒ возвращаясь к теме цирка спросила Мара. ‒ Если все было так… А! Я поняла! ‒ Её взгляд хитрюще блеснул и, сложив руки на стол крестом, она придвинула ехидную моську к Мире. ‒ Все дело в беловолосом красавчике, верно? Я бы от такого тоже недалеко ушла… Ой, прости! Вы же вместе, верно?

‒ Ну, мы с Коном всего лишь попутчики. Не знаю, можно ли назвать нас друзьями, тем более парой… ‒ Смутившись, Мира забрала за ухо локон длинных волос. Первое время она ещё думала о Коне, как о мужчине, но он совсем не проявлял к ней интереса, поэтому и она остыла. Воспринимала его уже больше, как нечто должное. Хотя она конечно хотела большего. ‒ Я привыкла доверять духам, да и бросать Кона в беде не хотелось… Ай, кого я обманываю, он мне и правда понравился. Но не думаю, что Кон испытывает что-то ко мне. По крайней мере, за все время он не проявил ко мне никакого интереса в этом плане.

Схватив бутылку, Мира сделала большой глоток, чтобы противный алкоголь стёр ее смущение. Говорить на такие темы с Марой, которую практически не знала, было немного смущающе. Но с кем, если не с ней? Она-то уж, как девушка, должна была понять ее переживания. С Коном Мира не могла поднять эту тему, а выговориться иногда бывало полезно.

‒ Не знаю, ‒ почесала она в затылке и выпила ещё. ‒ Боюсь, что в конце пути Кон просто вернётся домой, оставив меня на обочине дороги с разбитым сердцем. Я привыкла, что мужчины проходят мимо меня, поэтому и стараюсь сама держаться отстранено. Лучше так, чем влюбиться и страдать потом.

Ещё один глоток, после которого Мира всё-таки поделилась с Марвало выпивкой. Раньше она не особо любила обсуждать такие темы, да и среди ее парней не было примечательных, о ком бы хотелось рассказать. Кон стал тем, ради кого она решила круто поменять жизнь. Его красивое лицо и ни на что не похожие белоснежные волосы сыграли не последнюю роль в этом, но и не первую. Так велели духи. Хотя в последнее время Мира начала сомневаться в правильности их решений, ведь они то и дело говорили ей о Сазгаусе. А его она меньше всего хотела обсуждать.

‒ А что твой Сайман? ‒ перевела она внимание на саму Мару. ‒ Он вроде тоже ничего. Милый на личико. Не был бы жрецом… Я бы заглянула ему под мантию.

‒ Вот уж точно время, потраченное зря, ‒ махнула рукой Мара, не желая обсуждать этого поганца. Её больше заинтересовал Кон, который, как оказывается, был свободен, но вот слова о разбитом сердце остудили Мару ‒ к нему лезть не будет. Да и это не оказалось главным. Смотреть, как Мира сейчас занизила свою самооценку, было больно. В отличие от многих деревенских, оракул была очень даже хороша на личико, а Мара такие вещи видела. ‒ Подожди здесь!

И с такой самооценкой она работать умела.

Встав и выйдя из каюты, Мара вернулась в свою к мешку, в котором были нужные ей вещи. Как оказалось, Сайман был уже тут, но Мара погладила его таким взглядом, каким еще никогда не одаривала. Будто зная, о чем тайно мечтала Мира, она взяла с собой всё, что нужно для внешности: косметику, расчески, железные полые палочки для завивки волос… А выходила она, будто бы для Саймана это что-то значило, она виляла бедрами так зазывающе и так дразняще, как только умела, повиливая хвостом. Мол, просрал ты свою удачу, она от тебя ушла!

Но в каюте с Мирой настрой тут же вернулся на нужный лад. Или ром работал? Положив принесенные вещи на стол, Мара, так сказать, для разогрева глотнула еще рома и теперь уже заострила внимание на принесенной ею одежде.

‒ Так… Знаешь, что тебе подойдет? ‒ задумчиво сказала она, похотливым взглядом осматривая тело Миры. Руки у Миры были очень женственные, вот их надо бы особенно выделить. Красный к её волосам был очень хорош, а ноги… Ноги ‒ достоинство каждой женщины! Они должны быть на виду! ‒ Вот, надевай это! Сейчас буду твою самооценку повышать! Ишь ты, где это видано, чтобы мужики мимо хороших девочек проходили? Ты просто себя не показываешь, а это делать надо!

Вернулась к столу и вручила платье Мире, еще и подняв за руку со стула, чтобы точно начала делать, что ей говорят. Она разобрала косметику, подходя к делу со всем профессионализмом, выискивая и подбирая тот макияж, который подойдет Мире.

‒ Это, как если бы, ‒ продолжала она говорить, ‒ ты спряталась в коробку и ругалась: «А чего это на меня никто не смотрит?» Нет, дорогая, так делать нельзя! Вы, человеческие женщины, всегда все усложняете и ищите чего-то простого, надеетесь на чудо. Так нельзя. Мужчины ‒ любой расы ‒ примитивны. Нет у них магического зрения, которое бы им помогало заглянуть в коробку. Они видят коробку и думают, что там пусто. Им нужно себя показать, а не прятаться.