Солженицын. Прощание с мифом - Александр Владимирович Островский

чем его уведомили 2 марта» (40).

Впервые этот документ был оглашен в 1964 г. в связи с выдвижением А. И. Солженицына на Ленинскую премию (41), а опубликован в 1970 г. в первом издании собрания его сочинений, изданном во Франкфурте-на-Майне (42), и с тех пор печатался неоднократно (43).

Сравнивая отдельные публикации, можно заметить, что между ними нет расхождений по содержанию, но они различаются датировкой. Первая публикация имела дату — 1956 г.[19], все последующие — 1957 г. Можно было бы допустить, что в первую публикацию вкралась опечатка. Но оказывается, что подобное расхождение наблюдается и в исходящем номере документа: «4н — 083/56» в первом случае и «4н — 083/57» — во втором (цифры «56» и «57» являются обозначением года). Это дает основание думать, что перед нами не опечатка, а сознательное изменение в датировке документа. Но чем это вызвано, сказать трудно.

Вот текст «Определения»:

«Верховный Суд Союза ССР

Определение № 4н-083/57

Военная Коллегия Верховного Суда СССР

в составе: Председательствующего полковника юстиции Борисоглебского и членов — полковников юстиции Долотцева и Конова рассмотрела в заседании от 6 февраля 1957 г.

протест Главного военного прокурора

на постановление Особого Совещания при НКВД СССР

от 7 июля 1945 г.,

на основании которого по статьям 58–10, ч.2 и 58–11 УК РСФСР был заключен в ИТЛ сроком на 8 лет

Солженицын Александр Исаевич рождения 1918 г., уроженец г. Кисловодска, с высшим образованием, до ареста являлся командиром батареи, участвовал в боях против немецко-фашистских войск и был награжден орденами Отечественной войны II степени и Красной Звезды.

Заслушав доклад тов. Конова и заключение зам. Главного военного прокурора — полковника юстиции Терехова, полагавшего протест удовлетворить,

установила

Солженицыну вменялось в вину то, что он с 1940 года и до дня ареста среди своих знакомых проводил антисоветскую агитацию и предпринимал меры к созданию антисоветской организации.

В протесте Главный военный прокурор ставит вопрос об отмене в отношении Солженицына указанного постановления Особого Совещания и прекращения о нем дела за отсутствием состава преступления на следующих основания:

Из материалов дела видно, что Солженицын в своем дневнике и в письмах к своему товарищу Виткевичу Н. Д., говоря о правильности марксизма-ленинизма, о прогрессивности социалистической революции в нашей стране и неизбежной победе ее во всем мире, высказывался против культа личности Сталина, писал о художественной и идейной слабости литературных произведений советских авторов, о нереалистичности многих из них, а также о том, что в наших художественных произведениях не объясняется объемно и многосторонне читателю буржуазного мира историческая неизбежность побед советского народа и армии и что наши произведения художественной литературы не могут противостоять ловко состряпанной буржуазной клевете на нашу страну.

Эти высказывания Солженицына не содержат состава преступления.

В процессе проверки жалоб Солженицына были допрошены Решетовская, Симонян, Симонянц, которым Солженицын якобы высказывал антисоветские измышления. Указанные лица охарактеризовали Солженицына как советского патриота и отрицали, что он вел антисоветские разговоры.

Из боевой характеристики на Солженицына и отзыва служившего вместе с ним капитана Мельникова видно, что Солженицын с 1942 года до дня ареста, т. е. до февраля 1945 года находился на фронтах Великой Отечественной войны, храбро сражался за Родину, неоднократно проявлял личный героизм и увлекал за собой личный состав подразделения, которым командовал. Подразделение Солженицына было лучшим в части по дисциплине и боевым действиям.

Исходя из изложенного, Главный военный прокурор считает, что осуждение Солженицына является неправильным и в связи с этим ставит вопрос о прекращении о нем дела на основании ст.4 п.5 УПК РСФСР.

Рассмотрев материалы дела и дополнительный материал проверки, соглашаясь с доводами, изложенными в протесте, и принимая во внимание, что в действиях Солженицына нет состава преступления и дело о нем подлежит прекращению за отсутствием состава преступления, Военная коллегия Верховного Суда СССР

определила:

постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 7-го июня 1945 года в отношении Солженицына Александра Исаевича отменить и дело о нем за отсутствием состава преступления на основании ст.4 п.5 УПК РСФСР прекратить.

Подлинное за надлежащими подписями.

С подлинным верно: ст. офицер Военной коллегии

майор о/с (Дегтярев)» (44)

Знакомство с Определением вызывает странное чувство.

Во-первых, нельзя не отметить некоторое расхождение между этим документом и приведенным ранее текстом постановления об аресте А. И. Солженицына, а также опубликованными фрагментами материалов следственного дела, о чем уже шла речь ранее.

Во-вторых, если в постановляющей части Определения говорится, что А. И. Солженицыну вменялись в вину антисоветские разговоры, которые он вел со своими знакомыми «с 1940 года и до дня ареста», то допрошены были лица, которые могли подтвердить или опровергнуть этот факт только в отношении 1940–1941 гг. А далее «до дня ареста»?

В-третьих, в «Определении» вообще обойдена стороной обоснованность обвинения А. И. Солженицына в том, что он «предпринимал меры к созданию антисоветской организации». Ведь подобные меры можно было предпринимать, не только не ведя антисоветских разговоров, не только не оставляя следов в дневнике и переписке, но и изображая себя преданным советской власти человеком. Поэтому отмену подобного обвинения следует считать немотивированной.

О реабилитации мужа Наталья Алексеевна могла узнать от него, когда на весенних каникулах (24 марта-1 апреля) он снова появился в Рязани (45). По возвращении в Мильцево Александр Исаевич продолжил работу над романом (46). 12 июня он покинул Торфопродукт, более недели провел в Москве, 21-го числа вместе с Натальей Алексеевной отправился в недельное путешествие на теплоходе (47), а с 27-го обосновался в Рязани (48).

К этому времени относится следующая запись в дневнике Л. З. Копелева: «1957 г. Письмо от С{олженицына}. Его Наташа вернулась к нему. Как говорит мама: «Снова дома, все забыто». Может к лучшему? Он попросил сжечь все его письма из Кок-Терека и Торфопродукта. Сжег» (49).

Для чего же А. И. Солженицын потребовал сжечь свои письма? Ответ может быть только один: он пытался уничтожить какие-то следы из своей жизни того периода, чтобы иметь возможность позднее изображать ее по-иному.

В рязанском уединении

1 сентября 1957 г. А. И. Солженицын стал учителем рязанской средней школы № 2, которая находилась на улице Революции. Из ее наиболее знаменитых выпускников можно назвать известную большевичку Н. К. Крупскую, академика И. П. Павлова, писателя К. М. Симонова (1).

Характеризуя переезд на новое место, Александр Исаевич пишет, что, желая сохранить в тайне свою литературную деятельность, он стремился и здесь «не иметь вовсе никаких знакомств, приятелей, не принимать дома гостей и не ходить в гости» (2). «Он, — читаем мы в интервью В. Буханова, — приходит в школу за минуту — две до занятий. Он не задерживается после уроков и без веской причины не заглядывает в учительскую. Он по возможности избегает долгих собраний, совещаний…» (3).

Вспоминая эти годы, А. И. Солженицын подчеркивает загруженность учительскими обязанностями и связанную с этим «скудость свободного времени», в результате чего ему якобы приходилось, работая в школе, думать «лишь бы