На грани счастья (СИ) - "Miss Spring"

Когда Игорь и на следующий день не появился за общим столом, она приняла решение, брать крепость штурмом.

После достаточного долгого стука впустую, дверь, наконец, открылась.

— Я к тебе. — резко и без лишних заискиваний произнесла молодая жена, представ перед Истоминым.

— Я занят. — холодно, как ветер со снегом за окном, попытался воспротивиться он, не пуская её в кабинет.

— Ты всегда занят. — не отступила девушка, одернув его руку, перекрывающую проход и войдя в комнату.

— И что за срочность такая? Надеюсь, тебя признали лучшим врачом или ты стала кандидатом Нобелевской премии… — мужчина подошёл к окну.

— Обязательно порадую тебя такой новостью через пару лет. Сейчас, к сожалению, я пришла препарировать твою душу. — она уселась на кожаный диван.

— Я ещё не мёртв.

— Не похоже. Может расскажешь, в чём дело?

— А в чём дело? Ты хотела праздника? Ты его получила. Позвала гостей, зачем то… Ладно. Я слова не сказал! — упрекнул её бизнесмен.

— Вообще-то, я не… — Калерия поспешила возразить против такого обвинения.

— Прекрати. Я прекрасно понимаю, что мама сама бы ни за что в жизни не осмелилась этого сделать. С твоей подачи она устроила приём.

— Ну и? Это преступление, позвать в дом гостей? Да ты сам-то помнишь уже, каково это, радоваться жизни? — она подскочила с дивана и подошла ближе. — Каково это быть счастливым? Не напоказ, а по-настоящему? Ты же заледенел весь, паутиной покрылся от своего статуса и денег! Открестился от всего мира!

— Если открестился, значит были на то причины! — взревел Игорь, которого бесконечно злило такое вторжение в его душу и личное пространство. «Препарировать она пришла! Ишь ты! Да кто даст то?».

— Так расскажи! — не сдерживая эмоций, крикнула Лера.

— Кто тебе дал право лезть ко мне в душу? Что тебе надо? Ненавидишь? Ненавидь! Хочешь, ругай последними словами, но не лезь ко мне!

— Если я не залезу, ты так вечно и будешь жить, как листок в засохшем гербарии! Вроде ещё жив, но всё проплывает мимо! Да я вообще не понимаю, как можно не любить такой праздник, как Новый год? Это каким сухарём надо быть, Истомин? У тебя умер что-ли кто-то в конце декабря, чтобы так убиваться?

— Тебе какая разница? — процедил бизнесмен, совсем теряя терпение.

Его полный раздражения взгляд столкнулся с её серыми глазами. Она смотрела в упор, открыто, требуя честности.

«Тебе то это зачем? Все внутренние стенания зрелого мужчины, прошедшего большую часть жизненного пути и при этом не всегда удачливого. Не лучше ли, Лерочка, если я останусь перед тобой таким, каким ты меня видишь? Жёстким, холодным сухарём, не способным на нормальные человеческие чувства, тираном, кем там ещё? Деспотом, сломавшим тебе жизнь и разбившим вдребезги твоё неминуемое счастье с этим молоденьким мальчишкой, трогательно сделавшим предложение прям перед изумлёнными коллегами. Странно, что не в операционной… С моей стороны предложение было куда более неожиданным. Хотя, о чём это я? Ах да, зачем же? Зачем всё портить?».

Но серые глаза упрямо, с вызовом, с ожиданием, зависшим в них, продолжали на него смотреть.

— Хорошо. — Истомин отстранил жену рукой, избавляясь от этого взгляда и пройдя пару шагов, сел на диван. — У меня действительно кое-кто умер. Много лет назад под Новый год ушла из жизни любимая мною девушка. Я тогда был молод, но находился далеко от неё. Она покончила с собой. Если бы я мог быть рядом, то никогда бы не допустил этого. Оля много значила для меня. — с болью в голосе признался он, не детализируя рассказ.

«Ах вот кто эта загадочная Оля…» — Леру пронзила догадка. «Вот кого ты так упрямо звал в бреду, во время болезни! Да вы, господин Истомин, оказывается, романтик и однолюб».

— Я всё понимаю. — она, вздохнув, села рядом с ним. — Это больно. Но, как бы ни было сложно, жизнь продолжается. И я думаю…

— Что ты понимаешь? Что ты можешь понимать? — не успокоился мужчина.

— Действительно, что я могу в этом понимать… Я же всего лишь всю семью потеряла и ребёнка! — мгновенно заискрила в ответ Лаврова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ребёнка? — словно очнувшись, переспросил Игорь, который был не в курсе таких подробностей жизни своей супруги.

— Да. Я не знала о том, что беременна. — понизив тон, отплатила откровенностью мужу, она. — Узнала уже когда поздно было. Врачи сказали, что от стресса, после новости о смерти родных. Так что, разумеется, мне тебя не понять! Куда уж!

— Прости, я не подумал. — прекратил её возмущения бизнесмен. — Наверное, ты права, надо жить. Просто прошлое меня слишком тяготит. Я так или иначе, всегда к нему возвращаюсь.

— Цени настоящее. Оно неповторимо. — взяв его за руку, произнесла Калерия.

В этот момент, оба почувствовали, как их, будто ударило током. Оба синхронно посмотрели друг другу в глаза. Казалось, ещё секунда и произойдёт неминуемое, давно поджидающее их чудо, но…

— Я пойду, обещала Пете посмотреть с ним сегодня «Морозко». — девушка быстро поднялась и пошла к двери, испугавшись того, что почувствовала.

Вечером, вся семья сидела в гостиной, у камина, когда Истомин, наконец, покинув свой кабинет, спустился к ним.

— О, кого мы видим! Даже зима ещё не прошла! — пошутил Герман.

— Я смотрю, ты соскучился. — усмехнулся Игорь. — Тихий семейный вечер, я не помешал?

— Наоборот, хорошо, что ты пришёл. — мгновенно разрядила обстановку Лера. — Мы как раз хотели поиграть в Твистер, а потом все вместе попить какао с пирогом, который испекла Екатерина Дмитриевна.

— Твистер значит? Давайте. Только я ведущим не буду.

— Я бы тоже не хотела… — девушка с надеждой посмотрела на Германа.

— Ладно, давайте я. Не маму же с кухни звать. У них там с Виленом новогодняя романтика. — сдался тот.

После того, как Лаврова объяснила Пете правила, игра начала набирать обороты. Чего уж скрывать, весело стало быстро и всем. Игорь видел, что сыну очень нравится играть, да и сам он испытывал радость от такой семейной забавы.

В середине игры, Истомин оказался в весьма странной, но вполне предсказуемо-обыкновенной для данной игры позе, нависнув над женой, которая была перед ним как на ладони.

— Что ты на меня так смотришь? — старясь сохранять равновесие, стоя в позе мостика на руках, спросила она, поймав его скользящий по её телу взгляд.

— А на кого мне смотреть? Прости, но подо мной, только ты.

— По-моему, слишком откровенно. — вредничала Лера.

— Взгляду смиренного монаха меня ещё не обучали. Вообще, что тебя не устраивает?

— Меня не устраивает то, что ты можешь потерять равновесие, засмотревшись. А значит, рухнешь прямо на меня. — смягчилась она.

— Будет шанс тебя поцеловать. — улыбнулся он, смело посмотрев ей в глаза.

— Так, сладкая парочка! — вмешался извне Герман. — Вообще-то сейчас ваши ходы, вернитесь с небес на Землю.

Он видел, как Калерия и его брат смотрели друг на друга, и понимал, что, кажется, с треском проигрывает спор. Сердце сжималось от того, что эта девушка, похоже, никогда не будет с ним. Истомину-младшему, хотелось немедленно встать и объявить, что он любит её, что готов отдать жизнь, свободу и ждать сколько угодно… Но понимал, что всё это невозможно. Всё покажется глупым, нелепым, неправильным.

Рассердившись в конец, парень просто немного смухлевал, направив Игоря в другую от Лавровой сторону, подальше, чтобы разбить их идиллию, созданную игрой.

Январь пролетел незаметно в бесконечной череде праздников, работы. В свободное время, Калерия ходила на курсы вождения в авто-школу, всё-таки, пожелав доделать начатое Германом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Игорь с братом наперебой пытались проводить с ней время. Каждый по-своему стремился отвоевать минуты её внимания, добиться расположения, будь то утренний кофе на кухне или поездка до больницы, чтобы помочь ей добраться. Девушка привыкла к этому странному, для неё, соревнованию между двумя братьями, которое началось давно, но конца, видимо, не имело.