Серебряная свадьба - Мейв Бинчи

События очень ясно запечатлелись в его памяти. В супермаркете трудно организовать рождественскую вечеринку, как это делается в других фирмах, поскольку магазин работает без перерыва весь день. Тем не менее, Фрэнк всегда понимал психологическую важность торжественных мероприятий, особенно во время праздников, и убедил Карло в необходимости устраивать каждый год вечеринку для служащих.

Вечеринка организовывалась в последнее воскресенье перед Рождеством, в обеденное время. Приходили жены с детьми, Карло наряжался Санта-Клаусом, всем раздавали маленькие подарки и бумажные шляпы, и, поскольку собирались семьями, обходилось без обычных для вечеринок «на службе» эксцессов, когда молодым секретаршам становится дурно и их обнаруживают за картотечными шкафами, а немолодые уже менеджеры выставляют себя на посмешище, демонстрируя стриптиз.

Ренате всегда очень нравилось бывать на этих вечеринках, и она отлично ладила с детворой — организовывала игры, осыпала ребят серпантином. Каждый год (уже столько лет, что Фрэнк даже не помнил, когда это началось) его тесть, с умилением взирая на дочь, приговаривал: как она любит «бамбинос», и сетовал на то, что у них нет детей. И каждый год Фрэнк пожимал плечами и говорил, что пути Господни неисповедимы.

«Это не потому, что нам не хватает любви», — всякий раз говорил он, и Карло с серьезным видом кивал и советовал Фрэнку есть побольше бифштексов: мясо еще ни одному мужчине не повредило. Каждый год Фрэнк терпеливо, с натянутой улыбкой выслушивал его наставления. Приходилось платить эту совсем недорогую цену, и он не обижался, понимая, что у старика и в мыслях нет его оскорбить. Фрэнк воспринимал слова Карло как доброе, но, пожалуй, бестактно выраженное сожаление. Это была одна из немногих тем, где он помалкивал и уступал Палаццо. В разговоре о бизнесе они всегда были на равных.

Но в прошлое Рождество вечеринка в «Палаццо» прошла не как обычно. Джой Ист всегда отвечала за убранство большого склада, где отмечался праздник. Конечно, сама она не украшала стены гофрированной бумагой, не устанавливала длинные столы, не разносила пирожки с мясом и булочки с изюмом. Ее заботой было подобрать цветовую гамму, приготовить огромные бумажные украшения или какие-нибудь гигантские подсолнухи, которые она придумала однажды, поручить кому-нибудь сделать колокола из фольги, проследить, чтобы для Санта-Клауса Карло был готов большой покрытый зеленым сукном стол, нагруженный подарками, и чтобы присутствовал фотограф из местной или даже центральной газеты. Вдвоем с Фрэнком они организовывали громадный рождественский календарь с именами всех работающих в компании. Отпечатать его стоило сущий пустяк, зато каждый, кто работал в «Палаццо», с гордостью нес его домой и хранил до следующего Рождества. Иногда это даже останавливало тех, кто собирался взять расчет. Трудно уйти с места, где тебя так ценят, что ставят в календаре твое имя в один ряд с именами членов правления и высшими должностными лицами.

В прошлом году Джой сказала, что не сможет принять участия в приготовлениях к рождественской вечеринке. Ей надо съездить на ярмарку, посвященную упаковочному делу. Это важно — ей нужны новые идеи.

— Да ведь она проходит каждый год в это время. Раньше же ты никуда не ездила, — застонал Фрэнк.

— Ты мне указываешь, что мне делать и чего не делать? — Голос был холоден как сталь.

— Ну конечно нет. Просто это уже вошло в традицию… Твои идеи для рождественской вечеринки… Так было всегда. Задолго до того, как мы с тобой… В общем, всегда.

— И ты думал, что так всегда и будет… Еще долго после нас с тобой?

— В чем дело, Джой? Если ты пытаешься что-то мне сказать — так говори же! — Резкостью тона он старался скрыть свой шок.

— Я никогда ничего не пытаюсь сказать, уверяю тебя. Можешь быть в этом уверен. Я или говорю, или не говорю, без всяких попыток.

Он пристально посмотрел на Джой. Голос ее звучал как-то непривычно. Чтобы Джой Ист пила, пила в середине дня… это было немыслимо. Он выкинул нелепое подозрение из головы.

— Вот и хорошо, — сказал он с напускной веселостью, — ведь я и сам такой. Если я что-то хочу сказать, я говорю прямо. Мы с тобой из одного теста.

Ее улыбка показалась ему странной.

Когда она вернулась с ярмарки, они встретились, как было условлено, у нее дома. Это было вполне безопасно помимо всего прочего еще и потому, что Джой действительно работала у себя дома, в маленькой светлой студии, и у Фрэнка был законный предлог, чтобы заглянуть к ней. А еще лучше было то, что ее дом находился почти в двух шагах от офиса бухгалтерской фирмы, с которой они консультировались по вопросам о налогах. У Фрэнка была уважительная причина регулярно их посещать. Если бы его машину увидели в этом районе, у него было надежное алиби.

Джой призналась, что большого толка из ее поездки на ярмарку не вышло.

Там была одна дребедень.

— Так зачем же ты поехала? — раздраженно спросил Фрэнк. Пока она была в отлучке, ему пришлось подыскивать кого-то вместо нее, чтобы подготовить зал к предстоящему празднику, а в этом деле никто ей и в подметки не годился.

— Чтобы сменить обстановку, развеяться, отдохнуть, — отвечала она задумчиво.

— Господи, никогда бы не подумал, что на торговой ярмарке можно отдохнуть.

— Можно, если почти безвылазно сидишь в своем гостиничном номере.

— И чем ты таким серьезным занималась у себя в номере? — холодно осведомился Фрэнк.

— А разве я говорила, что занималась чем-то серьезным? Я так сказала?

— Нет.

— Ничего серьезного, абсолютно ничего. Я читала каталоги, заказывала еду, много холодного белого вина. Ах да, и еще познакомилась с одним милым шотландцем, он руководит фирмой, торгующей канцелярскими товарами. А вообще, ничего серьезного.

Фрэнк побледнел, но держал себя в руках.

— Ты пытаешься сделать мне больно? — сказал он.

— С чего ты взял? Мы же из одного теста, ты часто это говоришь. У тебя своя жизнь со своей женой, у меня — своя и свои случайные знакомые. При чем тут боль?

Они лежали в постели. Фрэнк потянулся к ночному столику и вынул из портсигара сигарету.

— Вообще-то, мне не по душе, что ты здесь куришь. Запах потом долго не выветривается, — заявила Джой.

— Вообще-то, я здесь и не курю. Но то, что ты говоришь, не дает мне покоя, — ответил он, закуривая.

— Ну-ну, все это игра, разве не так? — Джой заговорила вдруг совершенно добродушно. — Я много думала об этом во время своей поездки. То, что нас связывает, это не любовь, не та великая страсть, которая заставляет людей совершать глупости. Всего лишь игра. Вроде тенниса, один подает, другой отбивает…

— Это намного больше, чем игра… — начал было он.

— Или вроде шахмат, — мечтательно продолжала Джой, не слушая его. — Один делает искусный ход, другой отвечает на него еще более хитроумным маневром.

— Ты прекрасно знаешь, что нас связывает, незачем придумывать для этого мудреные названия. Мы любим друг друга, но мы с тобой установили рамки нашей любви. Мы восхищаемся друг другом и счастливы вместе.

— Игра, — повторила она.

— Но, Джой, люди, которые встречаются, чтобы сыграть в гольф, сквош или шахматы, это друзья. Ей-богу, не захочешь же ты провести весь день с тем, кто тебе не по душе. Можешь использовать это сравнение, если тебе так нравится, можешь твердить без конца: игра, игра, игра. Но это ничего не значит. Это ничего не меняет. Мы все те же. Ты и я.

— Ты, однако, хороший игрок, — восхитилась она, посмеиваясь. — Как ловко ты обходишь острые углы! Даже не допытываешься, был ли на самом деле шотландец или нет. Думаю, ты был бы очень опасным противником в игре.

Он потушил сигарету, снова пододвинулся к ней, привлек ее к себе и зарылся лицом в ее длинных, блестящих, пахнущих лимонным шампунем волосах, в которых каштановые пряди перемежались с крашеными пшеничными.

— Ну, так же как и ты… Опасный противник. Но разве мы не самые верные друзья и самые преданные любовники, а вовсе не враги?

Но его веселость была наигранной, и он чувствовал, что ее тело не откликается на его ласки. Не по себе становилось от застывшей на ее лице полуулыбки, не имеющей ничего общего с тем наслаждением, какое она должна была бы в тот момент испытывать.

На вечеринку Джой явилась в великолепном темно-синем с белым платье. Глубокое декольте открывало изрядную часть груди и дорогой бюстгальтер с кружевной отделкой. Ее блестящие волосы сверкали золотом и медью. Джой выглядела на десяток лет моложе своих тридцати трех — она была точно прекрасная молоденькая девушка, вышедшая на охоту. Фрэнк с тревогой следил, как она расхаживает в толпе служащих «Палаццо». На сей раз не оставалось сомнений: она порядочно накачалась. Причем еще до того, как приехала на вечеринку.