Уроки стихотворной магии (СИ) - Каренина Лина

— Нет, — Арвигго соврал столь убедительно, что, не будь я свидетельницей этих самых событий, определённо поверила бы ему.

— Так вот я сейчас расскажу, — Румпо приготовился, будто перед прыжком, и состроил довольную морду: он явно обожал, когда его слушают с открытым ртом, и обожал рассказывать. — Сперва две колдуньи появились далеко на востоке, в городке Чёрный Брод. Кто-то видел, как они ходили по ночам, заглядывали в хаты через окна. А ушли уже с двумя девками, заплаканными и понурыми. Потом ещё двух, не знаю, тех же ли, видали уже далеко на западе, под Гре́нденом. В сам город они не заходили, зато вот округу всю прочесали. Затаились в леске и тех девок, что за грибами да ягодами пошли, ловили и с собой забирали. Так что берегитесь, сеньорита, а то и Вам достанется.

Последнее было адресовано мне. Я кивнула, сглотнув: "Ты даже не понимаешь, Бобик, насколько ты прав…"

— И ради двух-трёх похищенных барышень такую страх разводить? — Арвигго отхлебнул ещё вина. — Мало ли, кто их там похитил. Может, то и не колдуньи вовсе были.

— Да в том-то и дело, что колдуньи, точно тебе говорю! — Румпо разгорячился ещё сильнее, то ли от вина, то ли от накалившегося повествования. — Слухи ведь тогда уже поползли. Дошли до Ро́дена, городка такого небольшого, пара миль от Грендена. И когда колдуньи, осмелевшие, всем скопом туда заявились, простой люд собрался на главной улице и давай их камнями закидывать. Так колдуньи там так огнём полыхнули, что полгорода сгорело подчистую, дотла. А сами бестии исчезли.

— Что-то с трудом верится, — Зевлар усмехнулся, но во взгляде, устремлённом на меня, я заметила тревогу.

— Да пусть меня рак цапнет, ежели я вру! — "Бобик" дошёл до пика: подскочил, разгорячённый, и ударил себя кулаком в грудь. — Так люди говорят, знающие люди! Люди, которым я верю!

— Даже если и так, — Арвигго пожал плечами, — Церковь им скоро лавочку эту прикроет.

— Скоро да нескоро, — Румпо со вздохом сел. — Они пока не особо рвутся до этого. Проблемы там какие-то свои решают.

Так мы и просидели до самого рассвета. Ворота открылись. Я разбудила Рену, караван засобирался, и мы все вместе въехали внутрь под недовольными взглядами стражников.

Виттон Камелий сидел в своей лавке. Он что-то обсуждал с покупателями, но лишь завидев в дверях Рену, тут же бросился к ней, бросив все дела:

— Рена! Доченька моя!

— Папа! — глухо вскрикнула она, радостно вжавшись в его объятия.

— Живая… — мужчина выдохнул. Его лицо посветлело, на нём расцвела улыбка, полностью преобразившая внешность торговца.

— Спасибо вам, — с благодарностью обратился к нам он. — Спасибо, что вернули мне дочку, живой и невредимой! Подождите немного награды своей.

Обняв ещё раз как следует дочь, Камелий вернулся к покупателям, договорил с ними и, выпроводив, обратился к нам:

— Идёмте на второй этаж.

Там оказалась его квартира, просторная и уютная. Мы пришли в кабинет, где Камелий сразу же отдал нам мешок с деньгами, записку и кольцо:

— Вот ваша награда, добрые люди. Сейчас вам расскажу всё, что хотите знать. Моя сестра, Гре́тта, работает служанкой у Его Светлости, господина Элнора. Она вас сможет в замок к нему провести, это точно. А замок его находится на десять миль южнее от столицы, в Кэддэ́нском лесу.

— Благодарю, Виттон, — я кивнула ему. — Только одна просьба: если кто спрашивать будет о нас — говорите, что ничего не знаете, что никогда в глаза нас не видели и даже имён наших не слышали. Хорошо?

Мужчина кивнул.

Вскоре мы покинули Белые Сады на двух добрых лошадях, одной — от трактирщика Влада, другой — от доброго торговца Камелия. Попрощались с Румпо и его караваном, выехали за город и направились по мощёной камнем дорожке на столицу. Я оглянулась на высокие каменные стены со странным печальным чувством, будто бы вижу этот город в последний раз.

Глава 48. Отпечатки войны

— Принц Лягушатника? — я с усмешкой глядела на Зевлара. — И как же ты получил такое дивное прозвище?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Наши лошади медленно брели по мощёной камнем дороге, ещё сонные после ночи. Эта дорога — главная ветка Имперского Тракта, — должна была привести нас прямо в столицу — Великогра́д, прекраснейший из городов. И, судя по наилучшими расчётам, сделать это за недели три.

— Это старая история, — мужчина тепло улыбнулся. — Связана она не только с Румпо. В Баллоке, одном из приморских городков Лимерии, мы, дети небогатых и сироты, очень часто собирались в одну банду, чтобы отбиваться от нападок отпрысков из зажиточных семей. Это была не просто детская забава: на улицах города развернулась целая война! Тогда нам всё казалось серьёзным… Так о чём я. Наше убежище было расположено в доках, и противники презрительно называли его "лягушатником", а нас — "лягушачьими отбросами". Тогда я предложил не поддаваться на провокацию, а самим гордо назвать свой штаб "Лягушатником", нас же — "воинами-лягушками". Как организатор всей этой идеи, я довольно скоро получил прозвище Принц Лягушатника. Мы были жестоки: устраивали облавы на зажиточных отпрысков, срывали их сходки, всячески запугивали. Слово "лягушатник" стало произноситься но со смехом и пренебрежением, как раньше, а с уважением и страхом.

— И не было никого из взрослых, кто мог бы прекратить всё это? — удивилась я.

— Да что там, — Арвигго махнул рукой. — Взрослым было не до нас, в то время в Лимерии началась засуха, вместе с ней — голод, и все проблемы отошли на второй план. Ну а стражники попросту закрывали глаза, наверняка считали это простой забавой, не более.

— А как ты познакомился с Румпо?

— Румпо — один из сирот, — Зевлар слабо вздохнул. — Его родители были странствующими торговцами. Они остановились в Баллоке, но какая-то страшная болезнь скосила их обоих. Румпо тоже болел, но в итоге выжил. И прибился к нашей компании. Несмотря ни на что, он всегда был довольно жизнерадостным и весёлым. За это мы все его любили.

Мы всё ехали и ехали, не останавливаясь, днями. На ходу перекусывали, делали короткие привалы только при сильной усталости. Заезжали в деревни и сёла, чтобы пополнить провизию. Но никогда не оставались там на ночь.

Дар'армиан отреагировал на мои слова о культистах в Дубравках практически безразличием:

— Это было ожидаемо.

— Но если ты знал, что так получится, почему позволил этому случиться? — не выдержала я: воспоминания о тех страшных событиях до сих пор являлись мне в кошмарах.

— Я должен был спасти тебя и твоих спутников, милая Джесс, — демон отвечал мягко, а имя моё произносил с особой улыбкой. — Иногда нужно идти на жертвы. Имея могущество, всегда нужно делать выбор, кто умрёт, а кто будет жить. Да, я спас тебя ценой их жизней, потому что ты — самое ценное для меня в этом мире.

Я понимала, что он сделал это ради меня, но странное ощущение чего-то неправильного не отпускало.

Это случилось в "Зелёном холме", одном из придорожных трактиров на распутье, который по обыкновению собирал в себе большое количество путешественников и странствующих торговцев. Мы заглянули туда пополнить запасы провизии и выпить свежего сидра. В помещении было шумно и многолюдно, так что мы легко смешались с толпой и примостились у дальнего столика.

Сквозь шум людских разговоров еле прорвался звук резко распахиваемой двери. Однако спустя пару мгновений разговоры поутихли, и внезапную тишину разрезал оглушительный мужской крик:

— Люди! Люди! Что ж это делается?! На нашей земле…

Зевлар подскочил, хватаясь за рукоять меча, я тоже поднялась, чувствуя, как ком тревоги подкатывает к горлу.

Мужчина, безвольно осевши у косяка двери, выглядел ужасающе. Обожжённые волосы, обгоревшая во многих местах, покрытая копотью одежда, открывающая вид на страшные ожоги на коже. Выражение ужаса и полнейшего бессилия, застывшие на лице вместе со слезами.