Уроки стихотворной магии (СИ) - Каренина Лина

Я заметила, как Зевлар крепко сжал меч, так, что костяшки его пальцев побелели. Его лицо исказила страшная гримаса, в которой соединились ненависть и боль, словно от потревоженной старой раны. Никто не успел ничего сделать: с надломленным горячим криком, напомнившим вой, Арвигго бросился вперёд, взмахнул мечом, сделал выпад перед собой. Говоривший фанатик вздрогнул, раскинув руки в стороны, распахнул рот в немом крике, однако вместо звука из него потекла струя крови. Он оказался насажен на лезвие меча, словно кусок сала — на тонкий прутик, когда его собираются обжарить над костром. Зевлар быстро отскочил назад, вытаскивая меч и уклоняясь от брызнувший вслед за ним крови. Колени убитого подкосились, и он бездыханной тушей рухнул на пол, заливая его густой красной жидкостью.

— Бей его! — послышался возглас из толпы, а в следующее мгновение всё слилось в одно красное размазанное пятно, где часто мелькал блестящий, окроплённый алым клинок Зевлара да слышались страшные крики, полные боли. Я закрыла лицо руками, отвернувшись. Эта бойня была бессмысленной, абсолютно бессмысленной, кровавой и жестокой!

Когда Зевлар остановился, пол комнаты был усеян телами в рваных чёрных мантиях. Мужчина шумно дышал, его плечи тяжело вздымались, но что-то будто давило на них сверху, мешая движению. Его одежда была залита кровью, кровь была даже на волосах и лице. Резким движением тыльной стороны ладони Арвигго стёр кровь с губы, наклонился и обтёр лезвие клинка о чистое место на мантии одного из убитых.

— Я не хотел, чтобы произошло так, — зазвучал его шёпот. — Хотел по-хорошему. Но… когда он сказал про бардов… Сам не знаю, что на меня нашло.

Зевлар взглянул на меня, его глаза заблестели. Я поднялась с кровати, где и сидела, съёжившись, осторожно, преодолевая приступы рвоты, подошла к нему. В комнате сильно несло кровью и смертью, этот смрад, казалось, впитался в нашу одежду, волосы, кожу… Осторожно обняла мужчину:

— Ты не виноват, Зев. Ты ничего не мог сделать.

Его рука легла на мою спину, оставляя кровавый отпечаток.

— Я не мог позволить им тронуть тебя. Ты — единственная ценность, что у меня осталась, Энара. Единственная…

— Давай уйдём отсюда, — я аккуратно стёрла рукавом рубашки солёную дорожку от слезы с его щеки.

В битве ножны от меча Зевлара затерялись где-то под кроватью. Я пошарила там рукой, однако вместе с кожаной поверхностью ножен нащупала ещё что-то, твёрдое и продолговатое. А когда вытащила, поняла: это была маленькая книга, карманная. В ней вёлся какой-то рассказ, но гораздо интереснее были заметки, сделанные от руки, на последних страницах, пустых.

— Смотри… — я показала Зевлару. — Похоже, эти записи принадлежат Рене.

А гласили они следующее: "Проклятая деревня! Всё было так хорошо в пути, что отец мог бы с лёгкостью поверить, будто бы я действительно могу уже заниматься доставкой его товаров! Но всё из-за чёртовой Бэллы. Я видите ли, приехала слишком поздно ночью! Целую вечность долбила кулаками в её дверь, а эта карга даже не спросила, чего мне надо, хотя свет в её окнах горел! Пришлось ночевать в трактире… Жуткое место. Мне всё слышатся страшные шорохи, шаги, голоса… Надеюсь, я смогу поскорее уснуть, чтобы раньше проснуться, отдать Бэлле ткани и уехать, наконец, из этой проклятой деревни."

— Плохо дело, — Арвигго нахмурился. — Похоже, Рена остановилась здесь, и к ней заявились эти же фанатики… Кажется, с ней произошло что-то страшное. Полагаю, нам нужно искать уже её… тело.

─────

*Ljós! — "Свет!"

Глава 46. Рена

Мы вышли из комнаты. Всего пара строчек, нацарапанных на бумаге, потребовалась мне, чтобы одежда и волосы Зевлара вновь стали чистыми, поэтому уходить мы могли без промедления.

В главном зале таверны горел свет — два небольших светильника у входа. Там же, прислонившись к двери спиной, стоял Влад, трактирщик, худой и высокий, словно кол, вынятый из забора. Под чёрным плащом угадывалась простая кожаная броня, на поясе чернел силуэт меча. Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел на нас исподлобья. Как только мы приблизились, трактирщик заговорил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вы убили их.

Это был не вопрос. Я только сейчас заметила северный акцент, настырно сквозящий в его хриплом голосе.

— Убили… — казалось, в этом слове мелькнуло облегчение.

Зевлар положил ладонь на рукоять меча, заслоняя меня собой:

— Пропусти нас. Я не хочу с тобой драться.

Трактирщик оторвался от двери, подступил к нам:

— Не пропущу.

Арвигго вновь напрягся, помрачнел. Но Влад неожиданно заговорил:

— Не пропущу, пока вы не узнаете правды. Рена была здесь. Остановилась в той комнате, где остановились и вы. Дубликат ключей от неё есть… был у нововерцев. Рабочая схема: путники останавливаются в моём трактире, в определённой комнате, а вечером их хватают нововерцы и тащат в своё логово.

— Ты помогал им? — Зевлар вскинул подбородок, вызывающе глядя на мужчину.

— Помогал, — согласился он, качнув головой. — Но никогда не верил в их бредни. У меня не было выбора. С тех пор, как сюда припёрлись ополоумевшие церковные Каратели, которые лепетали что-то о сраном новом боге, жизнь в Дубравках изменилась. Их чёртова вера разрослась, несогласных сжигали в их собственных хатах. Я поберёгся, принял их, помогал, ждал, пока появится кто-нибудь, кто даст им по яйцам. Теперь я смогу уйти, уйти далеко отсюда, скрыться от этого ужаса. Вы искали Рену, так? Этой ночью ей, как проклятой колдунье, вырежут сердце, желудок и печень и сожгут их в освящённом огне.

— Она жива? — вступила в разговор я. — Где она?

— В подвале дома Бэллы. Поспешите, если хотите спасти её, — Влад отступил в сторону. — Наденьте чёрные мантии, так вы сможете проникнуть туда законно. Прощайте.

Мы с Зевларом вышли из трактира в ночь, словно две те чёрные фигуры в мантиях, подолом волочащихся по земле, и направились в сторону дома Бэллы — единственного здания, где ночью горел свет. Как и говорил Влад, после трёхразового стука в дверь та отворилась, но снова не полностью.

— Пароль, — произнёс низкий приглушённый голос.

— "Да здравствует справедливость", — ответил Арвигго, прокашлявшись так, что его голос стал неузнаваемо хриплым. Цепочка на двери щёлкнула и отскочила, и привратник, стоящий за ней, пропустил нас.

В доме было темно и душно, пахло затхлой сыростью, гарью и чем-то ещё, очень неприятным, что резало обоняние. Мы прошли в центральную залу из узкого помещения. Там, посреди залы, разгорался крупный костёр, рядом с ним тёмная фигура, высокая и широкоплечая, стояла, держа в руке небольшой кувшин. Спустя мгновение он наклонился, и оттуда полилась красная жидкость — по запаху мы догадались, что это свежая кровь. Помимо центральной фигуры в зале, кажется, столпилась вся деревня. Мы остановились у входа, невидимые и незаметные, и наблюдали за их действиями. Кто-то бросил какую-то труху в поленья, и костёр мгновенно разгорелся, выплюнув сноп искр под потолок.

Центральная фигура сбросила капюшон одним резким движением, а меня прошил холодный пот. В кроваво-огненном свете показалось до боли знакомое лицо: короткие чёрные волосы, нахмуренные брови, одну из которых разрезал шрам, морщинистая кожа и тёмные круги под глазами, жёсткая чёрная щетина, отросшая в бороду и усы, губы, искажённые в жестокой гримасе. Это был точно он.

— Кэрол, — прошептала я, хватая Зевлара за руку. — Это Кэрол!

— Кто? — не понял он.

— Командир отряда карателей, что пытался схватить нас…

Теперь всё стало на места. Это Кэрол со своим отрядом посеяли смуту в Дубравках. Весь этот бред про нового бога… Церковники сошли с ума после встречи с Дар'армианом, после ударов его меча, после его слов. Господь милосердный… Что же мы наделали?..

— Идём скорее, — шепнула моему спутнику. — Найдём Рену.

Мы отступили, скрываясь в темноте, и, пока Кэрол начал вещать свою нововерную проповедь, принялись искать вход в подвал. Он обнаружился в одной из дальних комнат, где в углу лежала куча чего-то, жутко воняющего гниющим мясом, накрытая куском чёрной ткани. Меня затошнило, когда я увидела силуэт торчащей из-под неё человеческой руки…