Любовь черного лорда - Энн Стюарт

Это было то единственное, что кузина Мириам не смогла отнять у Эммы. К тому времени, когда ей пришлось переселиться в дом де Винтеров, девочка уже хорошо играла. Кузина не стала запрещать ей музицировать, но строго ограничила репертуар: играть можно было только церковные хоралы, причем негромко. Для Эммы так и осталось загадкой, чем была вызвана подобная поблажка. Скорее всего, это позволило Мириам удержать ее в доме, иначе наследница состояния Ланголета сбежала бы от них.

Пальцы Эммы порхали по клавишам. Она очнулась от своих дум и стала смотреть на Натаниэля и леди Барбару, которые кружились в танце.

В зале по-прежнему царил полумрак. Пышные юбки леди Барбары поднимали с пола пыль, но разве стоило на это обращать внимание? Казалось, все трое растворились в звуках музыки и плавных движениях менуэта. Эмма играла все громче и вдруг ощутила то безнадежное томление, что связывало сейчас танцующих, причем сие касалось не только Натаниэля, но и леди Барбары. Правда, предмет этого томления у них, скорее всего, был разный.

И тут раздались издевательские, нарочито медленные аплодисменты. В дверях, небрежно привалившись к косяку, стоял Киллоран — черная тень на грани серого полумрака. За спиной графа виднелся слуга с канделябром в руке.

Эмма перестала играть. Натаниэль оступился. Леди Барбара смутилась. Холодная светская красавица выглядела провинившейся. Это еще одно доказательство того, подумала девушка, что она действительно является любовницей Киллорана.

— Сожалею, если помешал вам, — граф был подчеркнуто любезен, — но, вернувшись домой, я обнаружил, что у нас гости. Леди Барбару я, разумеется, таковой не считаю. Речь идет о даме, которая сидит в гостиной в полном одиночестве. Она желает видеть мою кузину.

Эмма оцепенела. Неужели Мириам все-таки разыскала ее?

— Кто это? — В голосе девушки прозвучал ужас, и это услышали все трое.

Киллоран, не обращая внимания на застывших танцоров, направился к Эмме. За ним следовал слуга. Остановившись у клавесина, Киллоран бросил взгляд на руки девушки, все еще лежавшие на клавишах.

— Неплохая игра, — похвалил он Эмму. — Оказывается, у тебя есть способности.

Но девушку сейчас интересовало только одно.

— Кто хочет меня видеть?

— Ты что-то побледнела, — Киллоран сделал слуге знак нагнуться и посветить получше. — Боишься кого-то? Уж не жену ли своей первой жертвы? Или опасаешься, что это миссис Варьенн?

— Первой жертвы?.. О чем это вы? — очнулась леди Барбара.

Киллоран не взглянул на нее, но ответил:

— У моей кузины есть странная причуда. Ей хочется убить каждого, кто поведет себя с ней излишне вольно. Одного она уже отправила на тот свет, а вот молодому Варьенну повезло больше. Счастье, что вы не столь экстравагантны, Барбара, иначе у гробовщиков в Лондоне было бы очень много работы.

— Киллоран! — Голос Натаниэля дрожал от ярости.

— Да, друг мой? — повернулся к нему граф и тут же добавил: — Идите с леди Барбарой в гостиную, развлеките нашу гостью. И, кстати, скажите ей, что моя кузина нездорова и поэтому не выйдет, — граф забрал у слуги канделябр, поставил его на клавесин и кивком отпустил лакея.

— Что за гостья, Киллоран? — Голос леди Барбары стал настойчивее.

— Леди Орелия Дарнли. Мачеха Джаспера. Сказать по правде, я не расположен к этой женщине. Придется отказать ей в удовольствии видеть мою кузину.

Эмма даже не пыталась скрыть облегчение. Она судорожно выдохнула, плечи ее обмякли. Только тут девушка заметила, что руки ее, по-прежнему лежавшие на клавишах, мелко дрожат. Она поспешно опустила их на колени и сжала, хотя не сомневалась, что от внимания Киллорана ничего не ускользнуло.

— Я вам не кузина, — это упрямое заявление было единственным, в чем она еще осмеливалась противиться графу.

Когда они остались вдвоем, Киллоран облокотился на клавесин и окинул взглядом просторный зал. Слуга, вышедший последним, закрыл за собой дверь.

— Пожалуй, стоит привести зал в порядок, — пробормотал Киллоран и тут же воодушевился: — Отличная идея! Я устрою здесь прием в честь моей обожаемой кузины.

— Натаниэль сказал, что сюда никто не придет.

Граф холодно улыбнулся.

— Натаниэль поведал тебе о грехах моей юности? Рассказал, что я погубил неопытную душу. Не имею ни жалости, ни совести. А чего еще ждать от ирландца? Да, Эмма, все, что обо мне говорят, — истинная правда. И это далеко не полный список моих прегрешений. Многие даже уверены в том, что я заключил сделку с дьяволом, мне ведь чертовски везет. Я всегда выигрываю — и в карты, и в кости, и во все другие игры. Меня-то самого сие уже немного утомляет…

— Как не посочувствовать, — отозвалась Эмма и посмотрела графу прямо в глаза. В эти невозможные зеленые глаза…

Сегодня он был одет очень просто, и черный камзол как нельзя лучше сочетался с ее собственным платьем. Девушка не могла не отметить, что даже в скромной одежде Киллоран выглядел элегантно, как выглядят немногие.

— Сыграй еще что-нибудь. Для меня, — то ли попросил, то ли предложил граф. — Или хочешь, чтобы я научил тебя танцевать?

— Это все затеял Натаниэль, — она словно оправдывалась.

— Ему бы лучше держаться подальше от тебя, — заметил Киллоран. — Я ведь предупреждал негодника.

Неужели он ревнует? Да нет, этого не может быть, и все-таки Эмма не удержалась от вопроса:

— Почему это Натаниэль должен держаться от меня подальше?

— Потому что поближе буду держаться я. Ты ведь знаешь о моем плане. Я привел тебя в свой дом не ради того, чтобы ты согревала чью-нибудь постель — мою или Натаниэля, у меня совсем другая цель. Ты должна стать приманкой для Джаспера Дарнли. Судя по тому, что он прислал сюда сначала цветы, а потом свою мачеху, мне удастся достигнуть желаемого, и очень быстро.

Эмма отвела взгляд.

— Я здесь только поэтому?

— А что еще, по-твоему, могло сподвигнуть меня на подобный шаг? — граф явно удивился, но девушка не сдавалась.

— Христианское милосердие, например.

Киллоран расхохотался.

— К твоему сведению, детка, ирландский католик по вашим английским меркам не может считаться настоящим христианином. Что касается милосердия, я вообще не знаю, что это такое, — он одним движением снял с ее волос ленту, и локоны свободно рассыпались по плечам. — Ну что? Танцуем или играешь?

Эмма резко встала. Она и сама не могла понять, что ее так рассердило. Киллоран и поведением, и речами стремился доказать ей, что он злодей — всегда и во всем, и у девушки не было оснований не верить этому. И все-таки она надеялась услышать от него хоть одно доброе слово. Глупо, что и говорить.