Презумпция невиновности (СИ) - Орлова Екатерина Марковна

— Я заеду за тобой в шесть, — летит мне в спину, когда я уже покидаю салон машины.

Хочется попросить его не приезжать. Появляется порыв даже отказаться от возвращения на свадьбу, но я его сдерживаю. Такое ощущение, что я чертова мазохистка, которая раз за разом позволяет хлестать себя и при этом получать наслаждение от этой боли. Насколько большой сдвиг случился в моих мозгах? И когда он произошел?

Поднимаюсь в квартиру, снимаю с себя одежду и встаю под струи горячего, практически обжигающего душа. Закрываю глаза и опускаю голову, упершись ладонями в стену.

До сих пор в памяти всплывает каждая секунда момента, ставшего переломным в нашем браке. Момента, когда я начала отказывать мужу в сексе. Мы были в клубе, праздновали день рождения Макара. Витя стоял у балюстрады випки рядом с Никитой и обсуждал народ вокруг. Мимо прошла девица в очень коротком обтягивающем платье. Мне даже казалось, что из-под подола мелькнула неприкрытая задница, но это могла быть игра моего воображения. И Витя с Никитой проследили за ней взглядом. Они не знали, что я подошла к ним со спины. Руки, которые я собиралась положить на талию мужа, зависли в воздухе, когда я услышала их диалог:

— Зачетная задница, — хмыкнул Никита.

— Я бы вдул, — отозвался Витя. — Как орех. Редко, когда встретишь такую у женщин.

— У твоей жены тоже отличная.

— Заткнись. Мы не обсуждаем мою жену, — хмыкнул Витя.

Опустив руки, я сделала шаг назад. А потом еще шаг. Развернулась и ушла к бару якобы за коктейлем, хотя точно такой же ждал меня на столике нашей кабинки, я видела, как Витя его принес. Но мне нужен был тайм-аут. Тогда я убедила себя, что это был ничего не значащий треп двух молодых мужчин. И он таким был, пока меня не зациклило на этом диалоге.

Я постоянно прокручивала его в голове, изучала свою задницу “не-как-орех” в зеркало и приходила к печальному выводу, что моя попка выглядит уныло по сравнению с той, затянутой в красную ткань платья. Сначала я с остервенением терзала себя в зале, чтобы хоть на миллиметр приблизиться к идеалу. Потом психанула и решила, что, раз уж ему не нравится моя задница, пусть катится к той, у которой она лучше. А потом… что-то заклинило во мне. Что-то чертовски важное, что помогало мне быть открытой и раскрепощенной с мужем. Почти каждый раз, занимаясь сексом, я пыталась посмотреть на себя глазами Вити. Вспоминал ли он женщин с крепкими задницами? Представлял ли себе на моем месте другую, более идеальную?

Эти мысли сводили с ума. Я перестала позволять ему брать меня сзади, а потом и вовсе стала избегать секса. Мягко убирала его руки от своей попки, когда он зажимал меня где-нибудь в квартире. Не позволяла принимать вместе со мной душ или ванну.

В какой-то момент мне стало наплевать, как он меня воспринимает, и я стала снова более раскрепощенной. Но к прежнему уровню открытости так и не вернулась. Секс стал случаться реже, а муж все реже приставал. Потом эта проблема с детьми, его любовницы… Все покатилось к чертям, и сейчас мы в точке невозврата. У нас два варианта: развестись или поговорить откровенно и попытаться решить проблему. Но, чем больше времени проходит, тем более стыдно мне признаться ему, с чего все началось. Сейчас эта попочная проблема кажется дурацкой и надуманной. И я сама себя пожираю за то, что тогда столько значения придала ничего не значащему трепу. А, может, он имел значение, но сейчас есть проблемы куда более важные.

К вечеру я готовлюсь особенно тщательно. Мне хочется, чтобы Витя видел только меня. Чтобы только вокруг меня кружил всю вечеринку. Почему-то именно сегодня для меня это чертовски важно. Я душу в себе отчаянное желание, ведь понимаю, что сексом и простыми ласками нашу ситуацию не исправить. Но мне нужно знать, что мой муж все еще нуждается во мне.

Перед самым выходом, когда я уже застегиваю босоножки и выпрямляюсь, чтобы взять сумочку и выйти, звонит мой телефон. Уверенная, что звонит Витя, я, не глядя, принимаю звонок, пока поправляю помаду, глядя в зеркало. Но в динамике звучит незнакомый голос:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Советую оставить старые дела и не ворошить прошлое, — от хрипловатого мужского голоса по затылку проходит озноб, спускаясь ледяной коркой аж до поясницы. — Кто знает, чем может закончиться это исследование.

— Что? — сиплым голосом спрашиваю я, не понимая, о чем идет речь, но на той стороне уже тишина.

Отнимаю телефон от уха и пялюсь на экран. Звонок закончен. Номер неизвестный.

Положив телефон на столик, тру плечи, чтобы разогнать колючие мурашки, и хмурюсь. Кто это звонил? И что за бред про прошлое? Холод сковывает внутренности, потому что этот звонок как предвестник чего-то ужасного. В свете того, как сегодня ко мне вернулись воспоминания, выглядит совсем странно. Как будто в этом замешана магия. Чушь, конечно, но мне прямо не по себе от этого.

Когда телефон снова звонит, я вздрагиваю, и воздух застревает в горле. Опускаю взгляд на экран и медленно выдыхаю.

— Да? — отвечаю на звонок мужа.

— Мышка, я жду тебя внизу, — говорит Витя таким голосом, словно у нас нет проблем, и он только что спустился, чтобы встретить водителя такси.

— Хорошо, уже спускаюсь, — отвечаю, прочистив горло.

— Все нормально? — в голосе Вити появляется тревога.

— А, да, — стараюсь придать голосу легкости. Не знаю, почему не делюсь с ним тем, что случилось. Но, опять же, не факт, что звонили именно мне, могли ошибиться номером. Какова вероятность, что такой звонок поступил помощнику прокурора случайно? Не хочу даже думать. — Уже спускаюсь.

Глава 31

Ирина

Праздник не менее впечатляющий, чем церемония росписи. Ида выглядит потрясающе. Свежо, как будто целый день не каталась по городу и не позировала для фотографа. Никита практически не отходит от нее ни на шаг, постоянно касаясь жены. Это так странно. Мне казалось, что он не приспособлен для отношений. Всегда один, свободных взглядов, немного суровый и мрачный. С женой он преображается. Много улыбается и постоянно нежничает с ней.

Наверное, это правильно — жениться, когда за плечами уже есть опыт прожитых лет и совершенных ошибок. Он помогает сосредоточиться на главном, не распыляясь на случайные удовольствия. И сейчас, когда Ида с Никитой уже достигли своего возраста, они сильнее будут ценить то, что у них есть, потому что сделали осознанный выбор, не основываясь на порывах и гормонах.

Перевожу взгляд на своего мужа, который выводит на танцпол Софью, девушку Макара. Он, как всегда, обаятельно улыбается и что-то говорит ей, подмигивая. Не знаю, есть ли в его словах намек на флирт или вообще какой-то сексуальный подтекст, но меня почему-то задевает то, как он ей улыбается. Из-за напряженности между нами складывается впечатление, что он расточает свое обаяние на кого угодно, только не на меня. Это обидно. Хотя в начале вечера Витя пытался заигрывать со мной, но я своим покерфейсом и поджатыми губами пресекла это на корню. Сейчас жалею, хоть и боюсь признаваться в этом даже самой себе.

— Ты совсем не танцуешь сегодня, — рядом со мной на стул опускается невеста.

Я поворачиваюсь к ней лицом и улыбаюсь.

— Думаю, еще не пришло время.

— Значит, нужно выпить еще немного, — она подмигивает мне и касается своим бокалом моего. Мы делаем по паре глотков шампанского и смотрим на танцпол. — Я бы хотела после свадебного путешествия собрать вместе всех друзей Никиты с их половинками.

Снова сосредотачиваю свое внимание на Иде.

— Отличная идея.

— Только я всех не помню, — хихикая, как девчонка, говорит она. — Поможешь? Я хочу сделать ему сюрприз.

— О, конечно. — Проглатываю слова о том, что мы могли бы собраться у нас на шашлыки. Пока еще неизвестно, не распадется ли пара Богомоловых к возвращению счастливых молодоженов с медового месяца. — Позвони мне, как вернешься.

Мы обмениваемся номерами телефонов, а потом жених уводит Иду на танцпол, потому что начинается красивая мелодия. Я встаю и решительным шагом двигаюсь на выход из зала, чтобы попасть на балкон и покурить. Первые две попытки Вити пригласить меня на танец я отсекла, а потом он перестал спрашивать меня и начал появляться на танцполе то с одной девушкой, то с другой. Меня съедает ревность, но гордость — или гордыня — не позволяет пойти на попятную и самой пригласить его.